1. Некоторые полагают, что пять статей В. И. Ленина, написанные вождём пролетариата о графе Л. Н. Толстом с 1908.09.24 по 1911.02.04 нового стиля, являются для любого социального мыслителя образцовыми и даже, по мнению Мих. Лифшица, гениальными.
Мне же представляется, что основной методологической чертой мышления В. И. Ленина является наивный волюнтаризм, в котором «мыслитель», неся околесную отсебятину с околоземной геостационарной орбиты, не позволяет себе ни тени рефлексии, ни тени сомнения в том, что он с таким энтузиазмом утверждает или с таким жаром отрицает. А это ни с какой гениальностью, даже туземной симбирской, не совместить. Покажем это на характерных примерах.
2. «Сопоставление имени великого художника с революцией, которой он явно не понял, от которой он явно отстранился, может показаться на первый взгляд странным и искусственным. Не называть же зеркалом того, что очевидно не отражает явления правильно? Но наша революция — явление чрезвычайно сложное; среди массы её непосредственных совершителей и участников есть много социальных элементов, которые тоже явно не понимали происходящего, тоже отстранялись от настоящих исторических задач, поставленных перед ними ходом событий. И если перед нами действительно великий художник, то некоторые хотя бы из существенных сторон революции он должен был отразить в своих произведениях».
Ленин, В. И. Лев Толстой, как зеркало русской революции. [1908.09.24]. — Ленин, В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5. В 55 тт. Т. 17. М.: Издательство политической литературы, 1968. С. 206.
Таково знаменитое начало самой ранней статьи о «зеркале революции». Волюнтаристическое своеобразие ленинской теории отражения, применённой тут в практике рассмотрения творчества художника слова таково.
Если кто-то не понял какого-то социального явления, пусть и революции, действительно странно и искусственно, с чего бы сопоставлять недотёпу с тем явлением, которого он не понимает. Дитя не смыслит в высшей математике, лошадь слишком медленно читает газеты, а читая, не понимает прочитанное, что слышно по характерному ржанию, и т. п.
Более того, в подтверждения искусственности и странности сопоставления такого непонимателя и непонимаемого В. И. Ленин риторически вопрошает: «Не называть же зеркалом того, что очевидно не отражает явления правильно?» Запомним это, творчество Л. Н. Толстого, по мысли В. И. Ленина, очевидно не отражает явления революции правильно.
Как же нам всё же представить графа зеркалом буржуазной революции? Без волюнтаризма и присущего ему насилия над смыслом тут не обойтись.
«Но наша революция — явление чрезвычайно сложное; среди массы её непосредственных совершителей и участников есть много социальных элементов, которые тоже явно не понимали происходящего, тоже отстранялись от настоящих исторических задач, поставленных перед ними ходом событий».
Это переход к полной «зеркальности»: указание на то, что сложность революции породила множество явно не понимающих революции. Что ж с того, что вместе с Л. Н. Толстым в революции имелось множество людей, тоже явно не понимающих её. Как множество непониманий оправдывает вот это единственное, графское, непонимание? Истина — одна и единственна, заблуждений же может быть бесконечно много. Это же элементарное верное положение школьной логики.
А вот и само зеркало вместе с итоговым отражением в нём революции: «И если перед нами действительно великий художник, то некоторые хотя бы из существенных сторон революции он должен был отразить в своих произведениях».
Человек явно не понимает явления, которое описывает в своих художественных произведениях, но поскольку де он «действительно великий художник», в силу этой великости существенные стороны явления он всё равно отразит в этих произведениях.
Это так характерно для волюнтариста! Фактически В. И. Ленин совершил операцию присваивания своего образа мыслительных действий Л. Н. Толстому: надо проецировать на действительность своё «величие», свою «гениальность», и что-нибудь существенное из действительности отразится в твоём творчестве. Вот такой креативный метод. Разумеется, это никакая не теория отражения в действии, никакого и зеркала нет, но вот Ильичу вздумалось пустить солнечного зайчика на Л. Н. Толстого, ослепить ему глаза, удостовериться в его слепоте к революции, а потом так же произвольно заявить, что великий художник отразил существенные стороны революции.
Разумеется, отражение неосознаваемое и не проверяемое разумом на соответствие отражаемому предмету вполне возможно. Кидаете камешек в пруд и рассматриваете круговые волны, появившиеся на глади воды от попадания камешка. Вода отразила попадание в неё камня, хотя и без знания гидродинамики. Если В. И. Ленин тщился сказать, что и без осознания, более того — без верного понимания, но лишь по праву участника событий великий художник отразил в своём творчестве существенные стороны того, что он не понимает и не осознаёт, то ведь Л. Н. Толстой не пруд, а революция — не камешек. В случае текстов осмысленных, то есть не «дыр бул щыл убеш щур», требуется именно понимание, осмысленное понимание. И если перед нами некоторые хотя бы из существенных сторон революции действительно не поняты данным художником в его творчестве, великим его называть нельзя. Ибо слова его — медь звенящая или кимвал бряцающий.
Самое же пикантное в рассматриваемом тексте В. И. Ленина о Л. Н. Толстом то, что Л. Н. Толстой не писал о революции 1905 — 1907 годов. То есть пролетарский дворянин принудил пишущего графа служить зеркалом предмета, который он не впускал в своё творчество. Так фантомы болезненного волюнтаризма вождя пролетариата бесчинствуют в создаваемых им текстах.
3. А теперь займёмся компаративистикой. Сопоставим оценки, данные В. И. Лениным противоречиям в мировоззрении Л. Н. Толстого.
3.1. «Что при таких противоречиях Толстой не мог абсолютно понять ни рабочего движения и его роли в борьбе за социализм, ни русской революции, это само собою очевидно. Но противоречия во взглядах и учениях Толстого не случайность, а выражение тех противоречивых условий, в которые поставлена была русская жизнь последней трети XIX века. Патриархальная деревня, вчера только освободившаяся от крепостного права, отдана была буквально на поток и разграбление капиталу и фиску.
Старые устои крестьянского хозяйства и крестьянской жизни, устои, действительно державшиеся в течение веков, пошли на слом с необыкновенной быстротой. И противоречия во взглядах Толстого надо оценивать не с точки зрения современного рабочего движения и современного социализма (такая оценка, разумеется, необходима, но она недостаточна), а с точки зрения того протеста против надвигающегося капитализма, разорения и обезземеления масс, который должен был быть порождён патриархальной русской деревней».
Ленин, В. И. Лев Толстой, как зеркало русской революции. [1908.09.24]. — Ленин, В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5. В 55 тт. Т. 17. М.: Издательство политической литературы, 1968. С. 210.
Фиксируем в этой оценке следующие радующие нас определённости. (1) Граф Л. Н. Толстой предстаёт как всё тот же пруд, в который летят пролетарские и крестьянские камни революции, а он в ответ только исходит кругами, то есть не понимает сути происходящего («Что при таких противоречиях Толстой не мог абсолютно понять ни рабочего движения и его роли в борьбе за социализм, ни русской революции, это само собою очевидно»), (2) хотя круги как-то необходимо связаны с камнями, их массой, начальной скоростью и траекторией полёта («Но противоречия во взглядах и учениях Толстого не случайность, а выражение тех противоречивых условий, в которые поставлена была русская жизнь последней трети XIX века»).
И эти противоречия надо разбирать и оценивать не с пролетарской и социалистической точек зрения (они необходимы, но недостаточны), а с протестно-крестьянской. Здесь В. И. Ленин (3) убеждает своего читателя, что рабочему движению и социализму присущи узость взглядов даже на чуть-чуть чужое, убеждает в неполноте пролетарской истины и её, в общем-то, частичности, пригодности лишь для пролетарских предметов. А не таков ли любой социальный или индивидуальный эгоист? В чём же тогда преимущество пролетарского мировоззрения над буржуазным и монархическим?
3.2. Но не прошло и двух лет, как по тому же самому предмету, противоречиям в мировоззрении Л. Н. Толстого, В. И. Ленин в статье, написанной в связи со смертью Л. Н. Толстого, умудрился написать нечто прямо противоположное:
«Противоречия во взглядах Толстого — не противоречия его только личной мысли, а отражение тех в высшей степени сложных, противоречивых условий, социальных влияний, исторических традиций, которые определяли психологию различных классов и различных слоёв русского общества в пореформенную, но дореволюционную эпоху.
И поэтому правильная оценка Толстого возможна только с точки зрения того класса, который своей политической ролью и своей борьбой во время первой развязки этих противоречий, во время революции, доказал своё призвание быть вождём в борьбе за свободу народа и за освобождение масс от эксплуатации, — доказал свою беззаветную преданность делу демократии и свою способность борьбы с ограниченностью и непоследовательностью буржуазной (в том числе и крестьянской) демократии, — возможна только с точки зрения социал-демократического пролетариата».
Ленин, В. И. Л. Н. Толстой. [1910.11.29]. — Ленин, В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5. В 55 тт. Т. 20. М.: Издательство политической литературы, 1973. С. 22.
Как видим, здесь уже (4) пролетарская оценка противоречий мировоззрения Л. Н. Толстого оказывается высшей и полной, (5) не нуждающейся в крестьянско-протестных дополнениях. Стоило лишь известному классу доказать «своё призвание быть вождём в борьбе за свободу народа и за освобождение масс от эксплуатации». Как будто в 1908 году нечто такое не было ясно!
Иными словами, перефразируя известный афоризм нашего автора из другой работы, нам придётся, конгениально Ильичу, сказать: «Учение Маркса верно, потому что оно всесильно»; «Оценки Ленина верны, потому рабочий класс доказал способность быть вождём». То бишь, я — вождь, поэтому я всегда и прав.
И ведь не бережётся идолище поганое от посечения розгами со стороны уверовавшего в него туземного гегемона, застрельщика, секущего своих идолов во осуществление своей фюрерской диктатуры пролетариата!
4. Такое безразличие к существу дела, такое игнорирование предмета изучения возможно лишь в одном случае: когда существом дела полагается собственный активизм индивида, проекция своей воли и оглашение своей речи, неважно каковы они по форме и по содержанию. Вот это и зовётся волюнтаризмом и солипсизмом. Здравствуй, волюнтаристище! Здравствуй, солипсистушко! Что же за яркая ты сволочь!
2018.05.01.