У Кристиньи Осиповны Толмачёвой, растившей в одиночку троих детей, был большой, просторный дом с чудо – наличниками. Из - за этого дома её и раскулачили, просто выставив с детьми на улицу. Дочь пошла в няньки, ища угол у людей. Одного сына мать увезла с собой в г. Красноуфимск, а другой, уже женатый, остался в Токарях. Им был Тихон Павлович Токарев, отец Зои. Тихон Павлович с малолетства был очень смышленым. Окончив всего три класса, обладал острым умом, дочке - семикласснице запросто решал задачки. Не было ему равных и в ведении хозяйства. Не зря он работал бригадиром, а впоследствии и председателем колхоза «14-й Октябрь». Обладал даром общения с людьми, за что его уважали, да и слыл он человеком чутким, воспитанным, аккуратным. Как говорит Зоя Тихоновна: «Непочёсанный на улицу не выйдет». Любил своих дочек. Вечерами сумерничали: усаживал пятёрку девчонок на печь и рассказывал сказки. Мама, Елизавета Петровна, была славной, да рано умерла. В шесть лет Зоя осиротела. Горько, тоскливо и страшно было прощаться и с отцом, уходящим на фронт. Девочки остались с его второй женой Елизаветой Дмитриевной, имеющей и родную дочку Олю. Отец ушёл в 1941 году 3 сентября, а 27 сентября семья получила первое и последнее письмо от него: «…пишу на брёвнышке, сейчас пойдём в бой…» И больше уже они не виделись. Тихон Павлович пропал безвести.
С девяти лет Зоя начала трудится в колхозе. Возила на лошади репу, картошку с полей. На сенокосе – волокуши. Землю на рассадник (теплицы) для посадки овощей. «Бывало, едешь, - вспоминает Зоя Тихоновна,- а лошадь распряжется. Стою посередь дороги, жду, кто мимо проедет. Росточка - то не хватало, чтобы запрячь, сама - то под хомут влезала». Под руководством огородницы Ксении Максимовны Прибытковой ребятишки всё лето пололи колхозные поля, гряды с овощами, урожай с которых увозили на Красноуфимский элеватор для отправки на фронт. Туда же свозили зерно, сено. По осени собирали колоски, участвовали в уборке гороха. Резали серпами снопы. Пятером поднимали один сноп на высокий, до двух метров, стол, орудуя «подавалками» (деревянные рожки). Ксения Максимовна своих подопечных ласково называла «детплощадка моя». Из муки первого помола, заработанной на трудодни, всегда пекла большой ржаной каравай и по кусочку раздавала детям. Жалел ребят и бригадир Иван Алексеевич, понимающий, что они заменяют взрослых, защищающий от раздосадованных колхозников за детские шалости.
Семья Токаревых, как, впрочем, и все в деревне, сильно голодала. Летом - грибы, ягоды. Осенью на току заметали раскрошенные колосья, промывали зерно, а высушив и растерев в ступке, радовались горстке ячменной мучки. По весне собирали гнилую картошку по полям. Рвали кислицу и мешали в муку, получались зелёные «коровьи» лепёшки. Одежонка была худая. Из обувок – лапти, а зимой "миколики" - тонюсенькие валенки, вроде шерстяного носка, но гораздо тоньше, одеваемые в лапти. В школу бегали с сумками из мешковины.
Зоя окончила четыре класса. До сих пор помнит учителей: Ивана Антоновича Мешавкина, Екатерину Михайловну Брёхову, Екатерину Михайловну Продавикову. Зоя была смышленой и весёлой. Танцевать любила вприсядку, так что изба ходуном ходила. Бывало, бабушка Кристинья одёргивала: " Ты что, девка, делаешь, на том свету на калёных гвоздях заставят плясать». Не было и лучшей бегуньи, чем Зоя. Старики вспоминали: «Побегут ребятишки наперегонки вокруг пруда, а Зойка завсегда впереди, только волосы вьются». Волосы были главным украшением Зои и гордостью – русые, волнистые, длинные. Одной ленты на косу надо было до четырёх метров. Однажды Зоя покупала тряпьё на ленты у татарина - торговца, а денег не хватило. Он ей так отдал: «Такой баской девке не жаль».
Известие о Победе Зоя встретила без ликования: «Тятька - то не вернулся». В послевоенные годы Токаревы продолжали бедствовать. Зоя Тихоновна с горечью говорит: «В те годы с отцами-то жили хорошо, имя хлеба давали, и девки из их семей сряжались. А нас «безотцовщиной» звали – нам ни одеться, ни поесть. Радостью был калачик, что сунет сгорбленная старушка – соседка за то, что почерпнешь ей воды из колодцу». Ладно, помогал семье родственник Константин Ильич Путилов: когда топоры наточит, пилу. Дрова заготовляли по-воровски, не разрешали лес рубить. Тяжко было и собственное хозяйство вести. Все работали в колхозе от зари до зари. Кто из ребятишек дома - копал картошку, а бывало и по «мерзлу» убирали. Всё, что семья получала от личного хозяйства, сдавали на налоги. Правда, удавалось Зойке залезть под корову, "начиркать" в плошку молока и тут же выпить - тем и спасалась.
В 1949 году Зоя пошла на ферму, у девочки не было даже варежек, а там всё же тепло зимами. Бригадир Мирон Васильевич Чухарев пристроил её в доярки, дав группу из двенадцати коров. Коровёнки еле живые, на соломе - то не разжиреешь.
Помнит Зоя Тихоновна, как в 1946 году строили первую ферму из глины и соломы. От первого дождя стены все распались. Потом уж начали возить для стройки камень. То же вышло и с мельницей, рухнувшей, не успевшей повертеть крыльями. Бестолково жили.
Летом доярки переходили на «уличный» режим работы. Коровы круглые сутки были на пастбищах. Доили в донниках. В дожди промокали до нитки, но не унывали. «Развесим лапти вокруг русской печи и айда отплясывать», - смеётся Зоя Тихоновна.
Зоюшка была самой юной, хотя и остальные доярки всего лишь девчонки: Анна Павловна Просвирнина, Антонина Ивановна Прибыткова, Наталья Павловна Федосеева, Любовь Петровна Федосеева. Анна была балалаечницей, а Наталья играла на гитаре. Отдоятся вечером и убегают на посиделки. А Зоя оставалась с пожилой дояркой Анной Никифоровной Озорниной, которая обнимет её, прижмёт к себе. Напляшутся девки, возвращаются обратно – спали тут же на голых топчанах.
Особенно тяжело было зимами. Доярки сами пилили и кололи дрова для растопки печи, где грелась вода. Воду же подвозили к ферме мальчишки Александр и Евгений Просвирнины. В морозы обледенелая бочка часто переворачивалась. Мальчишкам приходилось возвращаться к проруби, да и сами превращались в сосульки. Доярки и кормили животных сами: мыли и раздавали картошку, репу; таскали солому, выгруженную к дверям. Но самое трудное – ручная дойка и доставка молока в молочный дом, что находился на приличном расстоянии от фермы.
Зоя Тихоновна говорит: «26 лет я таскала молоко на коромысле. На хребте два ведра, да в руке одно. Без слёз и не вспомнишь. Зимами тёмно, буря, куда идти? Махонькая, упаду-пролью». Лишь в 1975 году провели молокопровод. А когда проводили трубы для воды, то доярки после дойки ещё и траншеи рыли.
Молодую передовицу послали на областное совещание животноводов в Свердловск. Колхозницы открывали для себя неведомый доселе мир. Одна девушка, увидев поезд, удивлённо закричала: «Тележек-то, тележек! Тележки бежат!». «Полодырые мы были,- смеётся Зоя Тихоновна,- сидим в зале Дома офицеров, пялимся на потолок, там лампа огромная в звёздах». Удивлялись до ропота – не верили, что в Арамиле животноводы получают от одной коровы до 28 килограммов.
Молодость брала своё – гуляли от избы до избы. Гармонисты Андрей Афанасьевич Федосеев, Иван Николаевич Золин, Анатолий Иванович Прибытков, Александр Павлович Озорнин, Анатолий Васильевич Озорнин сменяли друг друга, гармонь была одна на пятерых, а девки пели частушки да плясали. Тут и познакомилась Зоя Тихоновна с Иваном Ивановичем Токаревым, который стал её мужем. Помнит, как на свадьбе причитывала тётка Ульяна Павловна:
Ты река ли реченька,
Ты течёшь, да не колыхнёшься,
А ты сидишь не улыбнёшься.
Проводить тебя некому.
У тебя нет родимой мамоньки,
Нет родимого тятеньки.
Снарядить тебя есть кому,
Проводить некому.
В семье родилось трое детей: Михаил, Григорий, Любовь. Родители мало находились дома. Домовничала свекровь Наталья Христофоровна Просвирнина, с которой под одной крышей прожили 27 лет. Чтобы повидаться с мамой, ребятишки бегали на ферму. Кстати сказать, родовой избе Токаревых, выстроенной в момент образования Токарей- 230 лет.
В то время Зоя Тихоновна превратилась в мастера своего дела. Надаивала по четыре тысячи килограммов молока от коровы. Добросовестная доярка не раз являлась победителем соц-соревнования, добиваясь высоких производственных показателей. Её имя занесено в районную книгу Почёта. Она награждена бесчисленным множеством грамот, медалями «За трудовую доблесть», орденом «Знак Почёта». Имеет звание "Ударник коммунистического труда».
Лукерья Ивановна, зоотехник тех лет, не раз ставила в пример другим передовицу: «Посмотрите зеркальце (вымя с задней стороны) у её коров какое чистое, ошмётки - то не висят». Зоя Тихоновна подмывала коров только горячей водой. Прежде чем разлить по кормушкам закваску, разравнивала в них силос. Скотники всегда поражались: «Сколько корму твоим бурёнкам не привезёшь – всё съедят, объедков нет». В отличие от других, мыла и картошку перед раздачей, от чего удои были выше. Да и продаивала каждую корову до последней капельки молока. Выявляла больных животных. Лечила заболевших. Долгое время на ферме не существовало родильного отделения. Дояркам приходилось принимать отёлы и первые 10 дней ухаживать за телятами.
В 1987 году Зоя Тихоновна вышла на пенсию. Порадовалась внукам (у неё их шесть), каждое лето гостившим в деревне. Сейчас труженице 80 лет. Ещё бодра, улыбчива, хотя и донимают болезни: выворачивает руки и ноги. Да и немудрено, выдержать годы лихолетья, непосильного труда не каждому дано, без последствий они не проходит. Но главная рана на сердце - за всех обиженных и натруженных. Тихо так, Зоя Тихоновна говорит: «Хорошо сейчас жить начали, да только молодость не вернёшь».
Татьяна Костырева
2012 г.