На мой взгляд, это одно из лучших стихотворений позднего Бродского. Поэт на то и поэт, чтобы ощутить истинный дух времени и уникальность каждого места. Бродский предлагает каждому человеку осмотреться и задуматься. Так про кого говорит поэт в этом необычном стихотворении?
Назидание
I
Путешествуя в Азии, ночуя в чужих домах,
в избах, банях, лабазах — в бревенчатых теремах,
чьи копченые стекла держат простор в узде,
укрывайся тулупом и норови везде
лечь головою в угол, ибо в углу трудней
взмахнуть — притом в темноте — топором над ней,
отяжелевшей от давеча выпитого, и аккурат
зарубить тебя насмерть. Вписывай круг в квадрат.
II
Бойся широкой скулы, включая луну, рябой
кожи щеки; предпочитай карему голубой
глаз — особенно если дорога заводит в лес,
в чащу. Вообще в глазах главное — их разрез,
так как в последний миг лучше увидеть то,
что — хотя холодней — прозрачнее, чем пальто,
ибо лед может треснуть, и в полынье
лучше барахтаться, чем в вязком, как мед, вранье.
III
Всегда выбирай избу, где во дворе висят
пеленки. Якшайся лишь с теми, которым под пятьдесят.
Мужик в этом возрасте знает достаточно о судьбе,
чтоб приписать за твой счет что-то еще себе;
то же самое — баба. Прячь деньги в воротнике
шубы; а если ты странствуешь налегке —
в брючине ниже колена, но не в сапог: найдут.
В Азии сапоги — первое, что крадут.
IV
В горах продвигайся медленно; нужно ползти — ползи.
Величественные издалека, бессмысленные вблизи,
горы есть форма поверхности, поставленной на попа,
и кажущаяся горизонтальной вьющаяся тропа
в сущности вертикальна. Лежа в горах — стоишь,
стоя — лежишь, доказывая, что, лишь
падая, ты независим. Так побеждают страх,
головокруженье над пропастью либо восторг в горах.
V
Не откликайся на «Эй, паря!» Будь глух и нем.
Даже зная язык, не говори на нем.
Старайся не выделяться — в профиль, анфас; порой
просто не мой лица. И когда пилой
режут горло собаке, не морщься. Куря, гаси
папиросу в плевке. Что до вещей, носи
серое, цвета земли; в особенности — белье,
чтоб уменьшить соблазн тебя закопать в нее.
VI
Остановившись в пустыне, складывай из камней
стрелу, чтоб, внезапно проснувшись, тотчас узнать по ней,
в каком направленьи двигаться. Демоны по ночам
в пустыне терзают путника. Внемлющий их речам
может легко заблудиться: шаг в сторону — и кранты.
Призраки, духи, демоны — дОма в пустыне. Ты
сам убедишься в этом, песком шурша,
когда от тебя останется тоже одна душа.
VII
Никто никогда ничего не знает наверняка.
Глядя в широкую, плотную спину проводника,
думай, что смотришь в будущее, и держись
от него по возможности на расстояньи. Жизнь
в сущности есть расстояние — между сегодня и
завтра, иначе — будущим. И убыстрять свои
шаги стоит, только ежели кто гонится по тропе
сзади: убийца, грабители, прошлое и т. п.
VIII
В кислом духе тряпья, в запахе кизяка
цени равнодушье вещи к взгляду издалека
и сам теряй очертанья, недосягаем для
бинокля, воспоминаний, жандарма или рубля.
Кашляя в пыльном облаке, чавкая по грязи,
какая разница, чем окажешься ты вблизи?
Даже еще и лучше, что человек с ножом
о тебе не успеет подумать как о чужом.
IX
Реки в Азии выглядят длинней, чем в других частях
света, богаче аллювием, то есть — мутней; в горстях,
когда из них зачерпнешь, остается ил,
и пьющий из них сокрушается после о том, что пил.
Не доверяй отраженью. Переплывай на ту
сторону только на сбитом тобою самим плоту.
Знай, что отблеск костра ночью на берегу,
вниз по реке скользя, выдаст тебя врагу.
X
В письмах из этих мест не сообщай о том,
с чем столкнулся в пути. Но, шелестя листом,
повествуй о себе, о чувствах и проч. — письмо
могут перехватить. И вообще само
перемещенье пера вдоль по бумаге есть
увеличенье разрыва с теми, с кем больше сесть
или лечь не удастся, с кем — вопреки письму —
ты уже не увидишься. Все равно, почему.
XI
Когда ты стоишь один на пустом плоскогорье, под
бездонным куполом Азии, в чьей синеве пилот
или ангел разводит изредка свой крахмал;
когда ты невольно вздрагиваешь, чувствуя, как ты мал,
помни: пространство, которому, кажется, ничего
не нужно, на самом деле нуждается сильно во
взгляде со стороны, в критерии пустоты.
И сослужить эту службу способен только ты.
Иосиф Бродский
1987 г.
Как всегда, у гениального творца, предельно откровенные, непростые для восприятия и безумно интересные строки. Дорога, что среди гор, что в долине, что в пустыне — это путь воина. И надо быть очень внимательным к тому, что тебя окружает и кто рядом с тобой — от этого зависит жизнь.
Восторженность человека притупляет остроту его восприятия, она не всегда уместна. Это, конечно, звучит слегка назидательно, как и у поэта, но так оно и есть в жизни. Азия — огромный неизведанный континент, на этом континенте много разных народов и культур. Думаю, побывав хотя бы в одной из азиатских стран, атмосфера стихотворения проясняется.
Иосиф Бродский — настоящий мудрец. Поэт отсыпал нам метафор от души, и если заставляет задуматься — уже хорошо. Стихотворение «Назидание» — это как «инструкция к применению». Интересно, через опыт или видение? Как инструкция по выживанию в этой жизни. Каждый понимает своё, исходя из личного опыта и представлений об этом мире.
Давайте на некоторое время забудем про вежливую политкорректность. Представим себе глубокую ночь и горы, освещённые светом луны... Вы сидите (коротаете одиночество) в кафе какого-нибудь швейцарского городка, в который волею судьбы только что приехали.
А теперь представьте себя такую же ночь и луну, и не менее (я бы сказала, более) красивые горы — и вы впервые (тоже в одиночку) оказались в далёком афганском селении. Наши внутренние и внешние ощущения будут совершенно другими. Об этом в стихотворении и написано.
Конечно, есть страны, где отдыхаешь душой и сердцем, чувствуешь себя комфортно, даже в смутные времена. А есть страны, где ощущаешь себя каким-то инородным телом и пребываешь в постоянном напряжении. Это происходит и в мирное время, и совсем даже не в Азии.
Конечно, мы знаем, что Азия совершенно разная, это и Монголия, и Китай, и Казахстан. Интересно и небезразлично, кого и чего поэт так ужасался? Люди и вправду такие опасные? Скорее всего, Иосиф Бродский пишет не о конкретной географии земли, а о географии души и неба.
Возможно, так и есть на самом деле... Ведь Азия — это место, где живут многие из нас. Но очень трудно абстрагироваться, когда начинаешь читать следующие строки поэта: «бойся широкой скулы... предпочитай карему голубой глаз... в глазах главное — их разрез...»
Думаю, этот посыл касается и голубоглазых, и дело не в цвете глаз. У поэта, как известно, тоже карие глаза, но скулы, правда, не широкие. Это похоже на культурный испуг горожанина, утратившего свои азиатские корни и попавшего вдруг из цивилизации — в лес, в пустыню, в горы.
Вообще, стихотворение — сплошная гиперметафора, и скулы здесь — лишь деталь метафоры. Иосиф Бродский — мастер деталей, и не стоит принимать это совсем буквально. Кстати, заметила, что у большинства русских людей широкие скулы — у меня тоже, и карие глаза...
На самом деле, Бродский не Азию, как таковую, как географическую часть света, имел в виду, а что-то совсем иное — более глубокое и сложное. Что именно и конкретно — поэт не называет. Это задача для заинтригованного читателя. для развития его восприятия и понимания поэзии.
Конечно, шедевр Иосифа Бродского «Назидание» нельзя рассматривать в отрыве от личных эмоций автора. Поражает страсть, с который он, как нельзя более откровенно, передаёт атмосферу опасности и страха. Для меня, Азия поэта — очень личная картина. Это полотно пространства в жизни человека за стенами уютного кабинета профессора университета.
И истоки эти — в том мире, где поэт появился на свет, упорно искал призвание, думал, любил, страдал, и который отправил его в другое пространство. Пространство, где есть многое — долгожданный успех, признание, слава, деньги. Но чего-то важного для Бродского — нет.
А нет какого-то безумного элемента Азии, которого поэту так не хватает. Иначе, он бы не пустился в это опасное поэтическое путешествие — где под массой конкретного и яркого описания деталей просвечивается определённое воображаемое пространство.
Я бывала на... Востоке. Размышляла, что там во благо, а что — нет. И неприятно понимать — да, это Азия Бродского, но встречались там и удивительно светлые люди. Глядя на них, виделось будущее этой самой Азии. Добрые человеческие сердца, чуткие души, пылкие и трепетные, живые. И не где-нибудь там, в музеях — а в самой что ни на есть жизни.
Азия — всегда сложно, и светлым людям приходится очень нелегко среди обыденности, но они есть. И разве в остальном мире все благостны и все идеальны? Да, непросто понять стихотворение, и здесь так важно, на что настроен ум — кто-то может счесть это оскорбительным, а кто-то увидит здесь надежду: «... И сослужить эту службу способен только ты!»
***
Материал и иллюстрации для статьи взяты автором из открытых источников информации.
От всей души желаю своим читателям прекрасных впечатлений!
Друзья, и не забудьте подписаться на мой канал My Impressions!