Меня повлекло течением. Вода, на удивление не была холодной, и какой-то.. не мокрой. Сначала она достигла лодыжек потом коленей. Потом достигла пояса. И очередная волна захлестнула меня с головой. Перед моим внутренним взором замелькал, закружился калейдоскоп картинок, на которых я не успевала сосредоточиться. Они все ускорялись и ускорялись, превращаясь в одну сплошную огненную полосу...
Я лежала в темноте, свернувшись плотным клубочком. Колени поджаты к груди. Глаза крепко зажмурены. Не хотелось видеть, не хотелось дышать, не хотелось слышать. Тишина закрывала меня пуховым плотным одеялом. Боль в груди нарастала ледяными волнами. Господи, скорее бы все закончилось, Господи, скорее.... Слова стучались в стенки моего сознания, как в глухую стену. Не видеть, не слышать, не думать ,не чувствовать.... Наступила полная тишина. Вдруг ,в этой тишине раздались звуки: дзинь-дзинь, дзинь-дзинь... Они шли не из внешнего мира. Они звучали изнутри. Как скрипку альт дергают за последнюю струну... Она отзывается жалобным плачем, покинутого сердца. Сердце... это оно... лопаются давно сшитые кусочки, лопаются швы. Разлетаются в клочья ,казалось, прочно сшитые нити.. Резкая боль пронзила все мое тело. Я распрямилась, как в судорогах и опять скрутилась в клубок. С закрытыми глазами я видела, как рвется мое сердце. Невозможно остановить, невозможно собрать. Кровь закапала из открывшихся ран и растеклась внутри меня теплой волной. Господи, как невыносимо . Откуда то со стороны я услышала нарастающий звук. Где то на опушке зимнего стылого леса выл одинокий волк. В этом вое было столько страдания, столько неизбывной тоски, что, казалось, все эти чувства не могут разместиться в одном теле. И тут я с очевидной ясностью поняла. Нет никакого леса, нет никакого волка. Это Я, Я вою.... Боже, останови, пожалей, отпусти....Мир исчез. Только глухая тишина и темнота. Вот сейчас, сейчас вспыхнет свет и я увижу отца...Его теплые руки заботливо поправят мое одеяло и он нежно коснется моего лба. «Спокойной ночи, солнышек-подсолнышек». Человеческая душа не может вместить в себе столько боли. Так не бывает. Так не должно быть. Я не знаю сколько прошло времени. А может его и не было вовсе. Может быть это был только миг боли. Миг вечности. Всегда и никогда....
Я лежала на берегу, и что то мокрое и шершавое касалось моего лица. Звуки внешнего мира с трудом прорывались в мой измученный мозг. С трудом разлепив глаза, я увидела над собой лохматую голову моей собаки. Бес облизывал мне лицо, тихонько и жалобно поскуливая. С трудом приподнявшись на локте, я оглянулась вокруг. Недалеко от меня лежали Любаша и Тимофей, крепко держащиеся за руки. Постанывая и всхлипывая от боли, я встала на четвереньки. Бес услужливо подставил мне свою шею. Опираясь на него, я с трудом поднялась на ноги и, пошатываясь побрела к друзьям. Пока я так ковыляла, еле передвигая ноги, зашевелился Тимофей. Он сел, и с удивлением огляделся вокруг. Увидев лежащую с ним рядом Любашу, он стал ее трясти, пытаясь привести в чувство. С большим трудом я наклонилась и достала из короба фляжку с водой. Налила немного в руку и плеснула в лицо подруге. Глаза у нее открылись широко. И в них было столько муки... Не думаю, что она нас видела. Тимофей сел рядом с ней, положил ее голову на колени, и стал что -то шептать, непрерывно гладя ее по волосам. Я опустилась на землю там же, где и стояла. Устало подумала, что вот, еще одно испытание мы прошли. Все живы. А впереди еще предстоит долгий путь.
(продолжение следует)