Подьехали мы к павильону №8 и сразу встали в пробку. До кордона жандармерии машин пять, рукой подать, но нас не видно. Пропускают скорую помощь, стариков, не имеющих транспорта и не имеющих возможности передвигаться самостоятельно, к вакцинодрому привозят на скорой помощи, одних стариков она привозит, а других, которые уже прошли вакцинацию, забирает домой. Но стариков ждем почти две тысячи и на общественном транспорте способны добраться только единицы. Одиноких привозят на скорой помощи или социальных такси, а большинство привозят родственники. И этот хаос из маших, карет скорой помощи, пожарных, служб, привозящих вакцины, мойщиков тротуаров и т.д неисчислимое количество и мы приехали в самый разгар вакцинации.
-Все таки нужно было поехать на краснокрестовской машине, сразу бы нас пропустили. - говорит мне Кармэн.
- Может я дойду пешком до жандармов, спрошу как бы нам проехать, - но неожиданно машины сдвинулись и мы оказались прямо перед белокурым молодым человеком в непонятной форме.
- Следуйте на стоянку налево - показывает он нам и мы подчиняемся. От нее до павильона, где разворачивается вакцинация идти метров двести. Но все забито битком. Машины с пациентами высаживают стариков у входа и тоже разворачиваются на стоянки, так как площадь перед павильоном в буквальном смысле кишит народом. Пациенты все почему-то одеты в темное. Зато персонал, за исключением полиции и жандармерии, которые в синей форме, просто пестрит на фоне людей. Все оттенки оранжевого, все разновидности французских гербов, крестов и флагов, немыслимые названия ассоциаций, о существовании которых я до этого не знала - все двигается, разговаривает на разных акцентах. Только медицинские маски из одной партии придают этой массе определенное единство.
Войдя в павильон, мы попали в огромный муравейник, где каким-то неведомым образом без задержек и в то же время не спеша одни люди двигались потоком на вакцинацию, а другие люди точно так же не спеша, но и не задерживаясь вакцинировали. В этом хороводе сначала было сложно разобраться, кто и что конкретно делает, но спустя несколько минут стало понятно: на входе одна ассоциация проверяла приглашения пациентов на вакцинацию, после этого они направлялись к другим столам, при этом их направляли от одного стола к другим уже представители другой ассоциации, причем движения руководителя напоминали работника аэропорта, поднимающего вверх руки и указывая на пациента одной рукой, другой рукой указывая на стол, к которому им нужно было подходить, и все это в таком тепме, как будто велись съемки фильма про войну во Вьетнаме, и старички, быстренько направялись в заданном направлении, как будто если они будут идти медленнее, на них выпустят собак или начнут стрелять по ногам.
Мой пост был следующий. После регистрации медицинских документов, следовала проверка температуры, которую нужно было записывать в бланк и после этого пациенты, у которых тепмература была ниже 37,2 /не знаю почему во /Франции это считается нормальная тепмература/, они садились в ожидании дозы у кабинки врача. Вот по кабинкам я как раз пациентов и распределяла. Колясочников и пациентов с лишним весом распределяла в кабинку большой площади, но их было мало, а стройные пациенты, которые вмещают в кабинку поменьше, вакцинировались существенно быстрее. После вакцинации, пациенты отправлялись в следующий пункт, нужно было посидеть 30 минут и потом померить давление и снова измерить температуру. За это время она у всех пациентов поднималась. И давление иногда тоже. Но тут уже подключались врачи скорой помощи. Если самочувствие ухудшалось существенно, то стариков отвозили на контроль в больницу, но обычно они уходили сами домой.
Мы уже проработали в таком ритме часа четыре, как неожиданно я заметила, как одна моя пациентка стала оседать со стула. Нехороший признак - посинение у рта. Сердечный приступ. Мы ее подхватили на руки уложили в отдельный бокс, прибежали реаниматолог с кардиологом. Врач стала поднимать рукав на правой руке, чтобы померить давление, и нам в глаза бросился след от выведенной татуировки на внутренней стороне предплечья. "Номер выведен" промелькнуло у меня в голове. Врач измерила давление, начала советоваться с реаниматологом. Масса непонятных медицинских терминов.
- Алекс, воды принеси, пожалуйста.
Вернулась я быстро, но бабушка уже лежала на каталке.
Ее попросили выпить воды.
- Я вспомнила, - тихо сказала она.
Молодая доктор склонилась над ней.
- Мадам, я не расслышала. Что вы сказали?
- Я вспомнила. Я вспомнила, как это все было весной сорок пятого. - ответила нам бабушка. - Было точно так же, большое здание, точно так же шли разные люди, а меня несла на руках женщина с большим красным крестом на груди. Я совершенно забыла, как это было, я же была маленькая совсем.
Я посмотрела на ее карту вакцинации. Дата рождения 27 апреля 1942 года. Место рождения: Париж.
- Я же сирота, никогда не могла вспомнить, как же я оказалась в детском доме. И вот сейчас я вспомнила. Нас освободили, и привели в такой же павильон, меня спросили что-то, я помню, что ответила Люси. Но я не знаю откуда это имя. Это же могло быть не мое имя?
Я посмотрела опять в карту : Люси Бертиналь.
- Вам же уже три годика было, конечно вы могли уже знать ваше имя.
- Три года - это же условно определили тогда, дата моего освобождения - это дата моего рождения. Фамилия у меня по мужу, а раньше была фамилия женщины-волонтера Красного Креста, которая меня привезла в монастырь, где я потом жила. А вот теперь я вспомнила откуда у меня это имя.
- У вас приступ сердечный, я вас вакцинировать не имею права, - укрывая на каталке женщину одеялом сказала доктор, - вы сейчас поедите в госпиталь, а когда окрепнете, вас вакцинируют в госпитале, вам нельзя вакцинироваться в таких крупных центрах, у вас тяженые воспоминания, вам это опасно для сердца. Я сейчас вам сделаю отметку в досье и вернусь, подождите немного, с вами побудет Александра.
Мадам Бертиналь продолжала рассказывать, держа меня за руку.
- А потом в почти такой же белой кабинке меня раздела доктор, осмотрела, и когда меня одели во все чистое, мне дали молоко. Я вспомнила какое оно было вкусное. И вот я пришла сегодня к вам и как будто вернулась в то время. И вспомнила про это молоко. И как выпала из пространства...
Вернулась наша доктор с документами мадам Бертиналь.
- Простите меня, доктор. Я вас наверное подвела, - спросила мадам Бертиналь.
- Что вы, мадам, вы нас ничем не подвели. Откуда же мы могли знать, что с вами было в сорок пятом году. Это вы нас простите, мы вызвали в вас такие тяжелые воспоминания.
Подошли пожарные и увезли ее в карету скорой помощи.
- Бедная женщина. - вырвалось у меня.
- Да тут они все дети войны, такие истории рассказывают, ни в одной книге не прочитаешь. Вчера ко мне привозили дедушку, 1931 года рождения. Ему в июле 1944 спину шальной пулей прострелило. Повредило позвоночник. А он жив до сих пор. С 1944 года! Парализованный! И еще не в доме инвалидов, у него жена и сын!
- А мы все стонем, то в масках душно, то комендантский час.
- Да не говори.
Мы вернулись каждая на свой пост.
Очередь медленно двигалась, старики заходили по очереди в белые кабинки. И мне почему-то показалось, что это для нас все это было необычно, а в жизни каждого из этих стариков уже была и такая же очередь, и такой же человек, указывающий, к какому столу каждому из них подходить, и белые кабинки. Только вместо молока теперь выдавали дозу вакцины от ковида-19.