Журналист «Коммерсанта» и «Батеньки.ру» Михаил Боков пишет для нас цикл рассказов в рубрику «ДНО». В новом выпуске история попрошаек-бегунов, которые преследуют теплоходы с иностранными туристами. За день один попрошайка оббегает десяток мостов и с каждого машет рукой пассажирам. В конце маршрута — если он успевает к концу — становится с шапкой и просит деньги. Сегодня коронавирус почти похоронил этот вид нелегального бизнеса в Санкт-Петербурге. Но владельцы судоходных компаний уверены: после снятия ограничений вернутся туристы, а вместе с ними и «бегунки».
Паола Гоцци любила Россию всей душой. Любовь эта пришла к ней с детства. В своей родной Вероне она читала книги про русских царей, крестьян и попрошаек, про северные города, которые вырастали в самых неподходящих местах, и про красный смех революции. Особенно изумила ее история Михайло Ломоносова. В одних лаптях тот пришел с рыбным обозом в город и добился всего в этой стране головокружительных возможностей.
Родители Паолы не одобряли ее увлечения. «Фика! — сказал ей отец, когда Паола заявила ему, что поедет учиться в Россию, — Фика! Мы с мамой горбатились всю жизнь и копили деньги, чтобы ты могла учиться здесь, в Вероне. Ты станешь профессором права. На черта сдалась тебе Россия?» На итальянском «фика» означает «молодая девушка», но слово это так часто употребляют в пылу ссор, что в приличном обществе его считают ругательством. «Но папа!» — возразила Паола. «Никаких папа! — отрезал отец и поднял руки к небу, как делал всегда в минуты смятения, — О, горе мне, горе! Мой собственный ребенок не почитает отца!»
Семь лет Паола нехотя училась в университете. Никаким профессором права она не стала, а всего лишь получила должность помощника адвоката в конторе в двух кварталах от дома. Не складывалась и личная жизнь. Мечта о России продолжала будоражить ее. В один из дней она вновь явилась к отцу. «Я еду, папа!» — выкрикнула она. «Но куда, моя неразумная дочь?» «В Россию! В Санкт-Петербург!» — и Паола помахала перед носом отца билетом — туристической трехдневной путевкой.
Петербург очаровал ее. В первый день с утра до ночи шел дождь. Но зато это были белые ночи, и разводы дождевых капель в Неве ночью были видны так же хорошо, как и днем. Второй день она бродила по музеям. Подолгу стояла у золотых яиц Фаберже и портретов русских вельмож — их усы и бакенбарды завораживали ее. Таких усов было полно и в музеях ее родной Вероны, но здесь они выглядели гордо и значительно. Чудо, настоящее чудо, которого ждала Паола от России, случилось на третий день.
Всей группой итальянских туристов они ехали на прогулочном теплоходе, как вдруг на первом же мосту им замахал рукой черноволосый мальчик, на вид ему было не больше 13 лет. Паола и остальные радостно помахали в ответ. Кораблик медленно выплыл из-под моста, и тогда все увидели, что мальчик бежит вслед по набережной. Он добежал до следующего моста и вновь замахал туристам рукой. «Браво!» — закричали пассажиры, а одна пожилая дама послала ему воздушный поцелуй. И на третьем, и на четвертом, и на пятом мостах мальчик ждал их, запыхавшийся и счастливый, чтобы помахать. К тому моменту на теплоходе творилось нечто невообразимое. Пожилые сеньоры делали ставки, успеет ли бегун к следующему мосту, его снимали разом камеры двадцати телефонов, а когда он пропадал ненадолго из виду, по палубе проносился всеобщий горестный вздох. В глазах Паолы стояли слезы. Она забыла про красоту Петербурга и могла думать только о нем, об этом бедном глупом мальчике, который бежит, чтобы порадовать их, случайных незнакомцев. «Эта широкая русская душа. Ради других она расшибется в лепешку», — размышляла Паола.
Когда теплоход причалил к своей последней остановке, мальчик уже стоял там ко всеобщему восхищению. Его лицо было в пыли, по лбу струился пот. Пожилые туристы бросились целовать его, ему совали деньги, монеты и бумажные купюры, а он улыбался и почему-то по-военному отдавал всем честь.
— Как зовут тебя, мой маленький попрошайка? — спросила Паола на ломаном русском. Она учила этот певучий язык годами, но до сих пор могла произнести на нем хорошо только одну фразу: «Возьмите деньги и драгоценности, но не трогайте мою честь». Заучить эти слова советовали на курсах в Вероне — упирая на то, что в Петербурге они непременно будут нужны.
— Джованни, — на ломаном итальянском ответил мальчик.
— Джованни… Иван. И-ва-ну-шка.
Растроганная Паола отдала ему все, что было в ее кошельке, не считая карты, — 25 евро. В ту ночь она не могла спать. Она решила, что по приезде в Италию должна непременно сделать что-то, чтобы помочь всем мальчикам в холодной России. Она организует фонд, станет волонтером и посвятит себя служению далекой стране. Она усыновит этого Джованни — ведь он непременно должен быть сиротой — ах, как жалко, что она не спросила его об этом! Она усыновит его, а за ним и еще двух, трех, четырех таких же, как он. Все вместе они станут жить в их доме в Вероне, и что с того, что отец будет против… Грандиозные планы росли в ее голове как волшебные замки.
Паола не видела другого. Когда она, обняв мальчика напоследок, садилась в автобус, того поманил пальцем капитан теплохода. Лицо мальчика сразу утратило пылкость, выпятилась губа, а глаза перестали сиять.
— Ну, Петька! — позвал капитан, — Пора делиться, нет?
— Так нечем делиться, дядя!
— Нечем? А я видел, что добрые люди насовали тебе от души. Иди, не жмоться!
Прихрамывая, мальчик пошел к нему, на ходу доставая из брюк деньги. Пересчитал, половину протянул капитану:
— На! Подавись!
— А в рубашке что?
— А что в рубашке?
— Эх, Петька, Петюнечка! Вот нажалуюсь на тебя старшему, будешь знать!
Ругаясь самыми грязными словами на свете, какими не должен ругаться ни один мальчик, Петька полез в рубашку и достал оттуда еще ворох купюр. Они с капитаном долго разглаживали их. Как и прежде тот забрал половину.
Закончив расчет, Петька закурил сигарету и отошел. Тут же на причале кучковалась группа его сверстников. Среди них выделялся старший — 20-летний юноша, которого все звали Пузо. Он отделился от группы и тоже пошел к Петьке за своей долей. Тот понуро отсчитал ему от оставшейся половины денег еще половину.
— Нога как? Бежать сможешь? Следующий теплоход, — Пузо вскинул руку с часами, — отходит через 15 минут.
Петька поморщился и сказал:
— Смогу! — но нога его говорила обратное: после пробежки по мостам она стремительно распухала в лодыжке.
Другие сверстники, галдя и отпихивая друг друга, накинулись на старшего:
— Не сможет он больше! Я побегу! Нет, я!
— Стоп! — угомонил всех Пузо, — Следующий теплоход бежишь ты! — толстый палец его ткнул в рыжего паренька, — После следующего — ты! — палец указал на девочку, неведомо как затесавшуюся в толпу мальчишек. — А ты, Петя, на сегодня все! Лечись, выздоравливай. Как сможешь, приходи обратно.
Петька в сердцах растоптал окурок.
— Козлы вы все! — сказал он и хромая пошел к выходу с причала, зажав в руке деньги. После дележки их осталось совсем немного.
— Сам козел! — крикнули ему в спину все остальные.
Паола Гоцци вернулась в Италию на следующий день. Еще через два дня в кафе она познакомилась с молодым человеком — вскоре тот стал ее мужем. Мечты о России, о том, чтобы усыновить Джованни и всех остальных, о том, чтобы жертвовать деньги и уехать в Петербург волонтером, еще волновали ее какое-то время. Но постепенно стерлись и они. В конце концов она не могла даже вспомнить лицо дорогого сердцу русского мальчика. Вместо него в памяти всплывало только нарядное румяное яйцо Фаберже.
Реверансы:
— схему работы бегунков-попрошаек нам любезно описал Николай М., владелец частной судоходной компании в Санкт-Петербурге;
— любимые места сбора бегунков — 5-7 причалов в центре города, откуда теплоходы увозят туристов на экскурсии. В их числе: причалы на набережной Фонтанки рядом с Невским проспектом, причалы на Мойке у Синего и Красного мостов;
— ряды бегунов-попрошаек подростки пополняют добровольно —информацию об этом способе заработка распространяет «сарафанное» радио;
— у каждой группы есть старший — его задача договориться с капитанами туристических судов и получить их расписание: откуда и во сколько отходят корабли с иностранными туристами. За это попрошайки отдают старшему часть прибыли. Еще часть (порой до половины) забирают за информацию капитаны или команда судов;
— карьера «бегунка» длится в среднем 1-3 года. Работа не из легких: протяженность маршрута теплохода — 10-12 километров. Этот путь попрошайка преодолевает бегом по суше. За день «бегунок» делает один-два «пробега», а потом его сменяют другие;
— с одного туристического судна, на борту которого находятся в среднем 40-50 туристов, «бегунок» заработает 50-100 евро;
— сезон навигации длится в Санкт-Петербурге около 4 месяцев. Ежедневно с разных причалов уходят 20-30 рейсов для иностранных туристов (это уже забронированные рейсы для групп, куда не попасть с улицы);
— за весь сезон команда «бегунков» из 15-20 человек может заработать до 300 000 евро. Надо понимать, впрочем, что больше половины этих денег уйдет на взятки капитанам и «старшим», а оставшуюся часть разделят на всех попрошаек.
Читайте на «Скамейке» второй рассказ из цикла «Дно» — о матрешке по имени «Ленин».
Материал на нашем сайте: Попрошайки на мосту
Автор: Михаил Боков
Городской блог о Петербурге и петербуржцах Скамейка