Эту избу для Михаила Акшан построил сам
Глава - 4 Стойбище Акшана
часть-1
Николай вошёл в дом и не увидев отца, спросил:
- А батя- то где ?
- Так ведь он к Третьяковым в Гордеевку поехал, Петро Семёныч вроде как пожелал с вами к Акшану отправиться. В дорогу -то уж всё сготовил, поехал узнать, как там Пётр Семёныч, готов ли? Я вот хлеба вам поболе наготовлю в дорогу - показала она на приготовленные к выпечки булки, и ловким движением рук, подхватила железный лист с булками и поставила в печь.
От горячей печи и поспешной работы, лицо Аграфены разрумянилось, глаза блестели, улыбаясь, она обратилась к мальчишкам-
- Оголодали, али баснями сыты?- те молча проскочили мимо и уселись на лавки. Аграфена стала накрывать ребятам стол.
С первых дней их рождения растила она этих мальчишек и, была им настоящей матерью. Старшему Николаю, тоже немного было, четвёртый год шёл. В то время Аграфена Петровна на выданье была, сватались женихи с разных деревень, семьи женихов были не плохие, зажиточные.
Привязавшись к племянникам, Аграфена понимала, что выйдя замуж, она должна будет покинуть дом брата. От мысли, что придется расстаться с мальчишками, наворачивались слёзы на глаза, а сердце сжималось до боли, поэтому и отказывала всем женихам.
Не единожды охватывало Михаила чувство вины, и он принимался уговаривать сестру выйти замуж:
-Ты, вот что Аграфена Петровна, пока замуж берут, иди, а как не станут брать, как тогда одна век свой коротать станешь? Ох сестрица, одной-то и длинным же он тебе покажется.- уговаривал сестру Михаил, Аграфена отвечала просто
-Да ты, Михайло Петрович, сам-то женись и меня ослобонишь. - Михаил смолкал, он и сам не желал приводить в дом чужую женщину. Так и шло время. Михаил жил справно, дом построил большой, просторный.
Задумывали они с Дуняшей семью большую завести, потому и дом сразу большой ставили. Сам Михаил, мужик работящий, от отца надел хороший получил, да Дуняша с хорошим приданым пришла: пять овец, стельная телка, парочка поросят на развод, две курицы - клушки с цыплятами, гусыня с гусятами, утка с утятами.
Перины да подушки, да ковры домотканые, полотно разное, да рубахи для Михаила льняные, расшитые. Не поскупились родители для счастья дочери, на свадьбу трёх телят первого года подарили, да всякой кухонной утвари.
От отца Михаила, Петра Леонтьевича, да братьев старших, родных и двоюродных, получили в подарок целый табун молодых лошадей
- Эх, жить бы да жить - сокрушался Михаил - да только судьба-то эвон как повернула - с болью в сердце вздыхал он.
Позавтракав, Михаил и Николай вывели лошадей за ворота. Третьякова ждать не пришлось, поздоровавшись, они тронулись в путь.
Утро выдалось морозным, но безветренным. Лошади бежали весело, легко, словно никакой поклажи в санях и не было. В Бийске решили не останавливаться, дорога была чистой, без переметов. Останавливались один раз на перевале, что бы перекусить. Отварили пельмени, вскипятили замороженное молоко, насытившись, продолжили путь. К полуночи были у знакомого алтайца с русской фамилией Романов.
Отдохнули.
В горах светает позже, чем в степи, и как только забрезжил рассвет, отправились в дорогу. Погода начала портится, пошёл снег, но хорошо отдохнувшие и подкормленные лошади бежали легко. К стойбищу Акшана прибыли вечером, в густых сумерках. На заливистый лай собак, вышел из своего жилища хозяин, узнав Михаила, очень обрадовался.
- Михаиля, Михаиля приехал, шибко рад Акшан, шибко рад - он взял руку Михаила в свои ладони и потрясывая их, повторял, улыбаясь Михаилу своими добрыми глазами.
- Шибко рад Акшан, шибко рад.
Также улыбаясь, он повернулся к Петру и Николаю, повторяя одно и тоже.
- Шибко рад шибко, ощень шибко рад Акшан, ощень шибко рад.
Ловко и быстро Акшан распряг лошадей, и перегнал их в загон. Увлекая гостей за собой, он пригласил их в юрту. Аил, так называли алтайцы своё жильё, имел шестигранную форму, он был просторным и очень тёплым, и поделен на несколько частей.
Женская половина отгорожена занавесом, мужчинам там бывать не положено. Акшан с Данелёй вырастили четырёх дочерей, троих отдали замуж, скоро и Айгуль, последняя дочь, покинет родительский очаг. Пока гости кушали, да отдыхали с дороги, Акшан затопил избу. Эту избу для Михаила и его друзей, он построил рядом со своим аилом. Рубленая и шестигранная, как его аил, она имела печь. Печь Михаил сложил сам из привезенного им кирпича.
Вдоль стен размещены лавки-лежанки. Пола не было. На промазанную глиной с лошадиным навозом и особым мхом землю, настелены в несколько слоёв шкуры. На единственном окне, стояла керосиновая лампа. На лавках тюфяки из овечьей шерсти и тёплые одеяла.
Даже русскую баню построил Акшан. Баня совсем не большая и низкая, внутри вся выложенная из камней, она больше походила на землянку или нору в горе. И хотя топилась баня по- чёрному, Михаилу она очень нравилась.
Можно было лечь на пихтовые лапки, которыми был застелен песчано-каменный пол, и впитывать в себя это исцеляющее все хвори, тепло, насыщенное хвойным ароматом. Внутри бани стояла бочка, с замоченными в ней пихтовыми и берёзовыми вениками.
Напарившись пихтовым веником, он любил нырять в студёный родник, что бьёт из-под горы фонтаном, пробивая вокруг себя глубокое озерцо. Между баней и родником стояла тренога с большим казаном, рядом с ним, долбленое корыто
. Перед тем, как пойти в баню, нужно было налить воды в корыто и в казан, и разжечь под ним огонь. Пока греешься, да паришься, вода в казане закипит, останется только охладить себя в роднике.
А потом заскочить снова в баню, натереться волосяным мочалом, намылить домашним мылом густые кудрявые волосы, а потом выскочить и ополоснуться водой из корыта, в которое добавил кипящей воды из казана.
После чего снова греться в бане и уже совсем без сил, окунуться в живительные воды родника и с наслаждением почувствовать, как загорело всё тело, как пошло его прокалывать тонкими мелкими иголочками, как вместе с паром от тела уходит усталость и тяжесть, и ты становишься лёгким и бодрым!
Вдоль горы, на краю поляны, был скотный двор. Особых строений для скота не было. Размещались они вокруг огороженных жердями стогов. Сена им тоже никто не закладывал в кормушки, их просто не было. Стог был огорожен так, что бы скотина могла, просунув голову между жердями и доставать сено.
Лошади тебеневали, их пригоняли в загон только для того, что бы они, не одичали. В загоне, прямо на снег сыпали им овёс, как лакомство.
Для овец был свой загон, но строения были только для ярочек с младенцами и то очень лёгкие, похожие на шалаши из пихтовых сучьев, обильно присыпанных снегом.
Данеля и младшая дочь Айгуль, приготовив ужин, удалились в загон к скоту.
Мужчины остались одни, ели молча. Не принято принимая пищу вести разговоры. Поблагодарив хозяев, гости направились в избу, Михаил заметил, что фигурка Данели как-то сгорбилась, похудела. -Уж не приболела ли? - подумал он, но тут окликнул его Акшан.
-Михаиля, шибко рад Акшан. – улыбаясь говорил он -Акшан тебя ждал. Шибко ждал. Тихая вам ночь, сладкая - поклонившись, пошёл к женщинам в загон. Михаил, задумчиво улыбаясь, смотрел Акшану вслед. - А Акшан-то совсем седым стал, как-то уж очень постарел за это время, пока не виделись. – подумал он. .
На дворе был слышен голос Данели, они с Айгуль отгоняли скот на водопой к ручью.
Было уже совсем темно, когда гости отправились спать.
Место для стойбища выбрал ещё отец Акшана. И хотя оно не далеко от поселения соплеменников, все же его стойбище было единственным среди такого удивительного места.
Гряда крутых отвесных скал, бело-розовой стеной, закрывают его стойбище от северных ветров. Тихо, словно вползая и прижимаясь к подножью гор, под плотным льдом несет свои воды Пыжа. Появившись неожиданно из-за гряды гор, она также неожиданно скрывается за скалистым выступом.
Прорезая открытое место, врывается на простор горный Урил. Быстрый ручей, грохоча на порогах, журча на перекатах стремительно мчится в воды величавой Пыжи. Даже в сильные морозы он не покрывается льдом. Вода в ручье, будто кипит, окутывая все вокруг густым белым паром, наряжая над ним кусты, в кружевной наряд.
Особенно завораживает утренняя красота, когда первые лучи солнца, искрясь и сверкая всеми цветами радуги, скользят и вплетаются в ледяные кружева. Словно девичьи бусы высвечивают в хрустальных узорах пурпурные гроздья рябиновых ягод.
Искусным узором свисают снежные ажурные гирлянды с арок черемуховых стволов, что склонились над гремящим ручьем. Лёгким, лебяжьим пухом, разметались колючие ледяные снежинки по его берегам.
Гости проснулись с первыми лучами солнца и, вышли к ручью омыть своё лицо его хрустально - чистыми водами.
- Михал Петрович, а баско-то как кругом! Эх!!! Глаз не нарадуется! Мастрота Господня, а ! Душа, что бабочка трепещет - раскинув руки и вертясь то в одну, то в другую сторону, восхищенно радовался Пётр Семёнович.
- Ты, Петро Семёныч, не колготись. Тайгу полошать, беду накликать. Очи видят, да уста молчат. Тайгой радоваться, молча надобно. Она шуму не любит.
- Окстись Михаило Петрович, да разве ж смолчишь, когда дух в нутрях твоих восклицает! - не унимался он.
А любоваться было чем. Горы из голых скал, взмывали ровной стеной ввысь. И только на вершине этой каменной гряды стояли остроконечные, суровые тёмно-зелёные пихты. И в какую строну ни глянешь, увидишь обступившие стойбище, могучие горы. А они настолько разные, что одна гора совсем не походила на другую.
Вот эта, под которой стоят юрта и изба, вся покрыта голым кустарником, да редкими берёзками, а у подножья родник бьёт и закрывает всё вокруг густым паром. Деревья стоят редко, а всё больше кусты да сугробы снега. А вот рядом с ней гора, вся покрыта лиственным лесом.
Стоят белоствольные берёзки да серые осинки, кое-где сосёнки виднеются, укутанные снежным покрывалом. Сквозь голые ветки брызжет первый рассвет. А снежный ковер весь изрисован заячьими узорами. Три следа впереди, а один следок сзади, а вот след верёвочкой, это его лиса приметила. и выслеживает. Удобного момента ждёт, что бы настигнуть.
А вот борозда с горы, к самому подножью ведёт и опять следы заячьи, к ручью идут. Выходит, что косой кубарем с горы скатился и от лисы сбежал. Вокруг стойбища много меленьких следочков, два спереди, да два сзади. Невесть откуда появились среди белого покрывала и также спрятались под снежной коркой. Это ласка, самый маленький хищный зверёк.
А вот самый искусный следачёк, это соболь. Как все хищники, днём он спит мертвецким сном, конечно если сытый, хоть стреляй над его ухом, не разбудишь. А вот ночью, он скачет по снегу так, что задние лапки ставит точно туда, куда передние вставали. Да так ловко ставит, что даже коготки совпадают. Подушечки лапок мягкие и выпуклые, отчего след от лапки кажется круглым. Скачет соболь чисто, снег не чиркает.
А вот дальше стоит гора, у подножья покрытая пихтачом, да кое-где сосёнками. А вот к вершине, кедрач пошел, крепкий, высокий и раскидистый. На хвойных лапах снег шапками лежит, а под деревьями осеннюю траву видно. К каждому такому месту хорошо проторённые тропы, это табун лошадей пищу себе ищет, тебенюет, да под лапником отдыхает.
Хорошо выспавшись, Михаил и Петр принялись разбирать свои мешки.
Михаил подарки привёз, а Пётр Семёнович товар для обмена.
Свидетельство о публикации №221040200481
начало:
Скудара - 1
Скудара - 2
Скудара - 3
Скудара - 4
Скудара - 5
Скудара - 5,1
Скудара - 6
Скудара - 7
Скудара - 8
Скудара - 9
Скудара - 10
продолжение :
Скудара - 12