Литовцы – последние язычники Европы. Приняв христианство позже всех на континенте (к концу XIV века), они и поныне сохраняют свойские отношения с чертями и ведьмами и сами нередко ради забавы принимают облик нечистой силы. Наша бесстрашная автор Татьяна Лиханова собрала истории о мистических местах Литвы. Отважитесь прочитать?
Старая мельница и её обитатели
«Нечистой силы не боитесь?» – спрашивает румяная хозяйка Регина Веселеня на пороге старинной мельницы и неожиданно швыряет вверх пригоршню муки, осыпая ею гостей. «Это для защиты от нечистой силы, —поясняет она. — Тут у нас живут три тысячи чёртиков, они очищают зёрна, отрывая им хвостики, и так получается крупа-перловка».
Мельница всегда считалась прибыльным делом, а где деньги – там и черти. Этой, что на берегу реки в деревне Шлининке Зарасайского края, уже больше 300 лет. Родители Регины приехали сюда в 1949 году, чтобы присмотреть за мельницей по просьбе тогдашней владелицы-полячки (её, как и других «кулаков-националистов», депортировали в Сибирь). В первую ночь на новом месте супруги проснулись от грохота – обвалились обои, под которыми были спрятаны пачки немецких рейхсмарок. Деньгами, утратившими цену, растапливали печь и грели молоко младшему сыну. О нём с тех пор шутят – на деньгах вырос! Несколько купюр на память пришпилены к стене возле старинных весов, на которых и поныне взвешивают мешки с мукой. «И мой вес на них определили, когда я родилась», — улыбается хозяйка.
Считается, что обитающий на мельнице главный чёрт мечтает заполучить в жёны мельникову дочку. Регина искушать судьбу не стала: как исполнилось 16 лет, отправилась в столицу учиться. Вернулась уже замужней, когда её матери не под силу стало вести семейное дело. Супруг Стасис органично вошёл в фольклорный образ мельника: здоровяк и балагур, всякая работа у него спорится, и погулять горазд, развлекая гостей байками.
«Старинная пословица гласит, что не бывает голодной хозяйка у ксёндза и свинья у мельника, — смеётся Стасис, запуская вековой каменный жёрнов, и продолжает: — В прежние времена были свои хитрости. Со ста килограммов зерна всегда оставалось два-три кило мучной пыли. И когда заказчик начинал возмущаться из-за недовеса, мельник давал ему веник и предлагал вымести сусеки, а тот, разумеется, отказывался от “немужской” работы. А в день, бывало, привозили до пяти тонн зерна — можете подсчитать, сколько оседало по сусекам. Хватало не только для откорма свиней, но и на прочие надобности».
Всё на старой мельнице Стасис с Региной сохранили, как было веками, вплоть до выточенного из дерева оборудования, только теперь эти механизмы работают от электричества.
Из вымешанного в деревянной кадке теста мельничиха формирует большущую буханку и выкладывает на устланную кленовыми листьями доску. Местные язычники почитали клён как священное дерево, помогающее отвести агрессию, обрести душевное равновесие и обеспечить достаток. В его листьях видели сходство с ладонью, дающей защиту от бесовских провокаций.
Замешивали тесто с утра, выпекали – после полудня. Но считалось, что нарезать хлеб вечером нельзя, так что нищих, стекавшихся на хлебный дух, оставляли в доме или у ворот. Утром они получали свою долю, а горбушка непременно доставалась старшей дочери — её ведь надо замуж выдавать, а от корочки, по поверью, растёт грудь.
Мост в прошлое
Помимо укрощения чертей, литовцы ловко управляются и с другой нечистью. В поселении Анталиепте есть «Деревня мостов». Не то чтобы их тут великое множество, да и протекающая здесь извилистая речка — хоть и бодрая, но приличному кораблику в неё не сунуться. Другая у неё работа: разделять привычный мир от волшебного. Воспользовавшись одной из переправ, можно не просто попасть на другой берег, а оказаться в XIII веке, где правят языческие боги и мифические существа рангом пониже.
Перво-наперво вам объяснят, что начинать такое рискованное путешествие без оберега – чистое безрассудство, и предложат слепить себе магический «мостик» из двуцветного теста. Только с ним сможете вернуться! Чтобы оберег вышел из печи таким, как надо, стоит заручиться поддержкой Каукутиса — домового. Живёт он под печью или в подполе, приносит дому добро и богатство, если обращаться с ним по-хорошему. Дабы расположить домового к себе, плесните ему в плошку молока или пива.
Переходить через шаткий подвесной мост надлежит с завязанными глазами, повторяя заклинание, иначе бесы заморочат и стряхнут с моста в реку. Дальше – тропа в мрачный сказочный лес с вековыми деревьями (он же – национальный парк Гражуте) и засадами потусторонних сил. Рыжеволосая ведьма поджидает мужчин с крепкой приворотной настойкой на травах, а маленькие бесенята на деревьях пуляют в путников шишками. Человек в чёрном, скрывающий лицо под опущенным капюшоном, может сбить с дороги, если не сыграть с ним в древнюю игру на смекалку. Но если преодолеешь все препоны, окажешься на залитой солнцем поляне, где верховный жрец в белом и прелестные весталки примут тебя в круг для совершения ритуала, обращённого к силам солнца.
Обычно в роли этих персонажей выступают жители деревни, включая сельского доктора, школьную учительницу и членов местного самоуправления. Играют они увлечённо и бесплатно – всё ради привлечения туристов и процветания малой родины. Плату за такую «работу» — участие в театрализованной программе «Древняя литовская вера: боги, богини и мифические существа» — выдают только детям, поощряя труд и желание остаться в родной деревне, а не уезжать в большие города.
Блуждающие дюны и мёртвый лес
Целое скопище ведьм можно повстречать близ посёлка Юодкранте на Куршской косе. Историю этого места рассказывают на манер детских страшилок: «в чёрном-чёрном городе, на чёрной-чёрной улице…» Само название Juodkrantė на литовском значит «чёрный берег». В начале XVII века почти всех местных жителей сожрала чума — «чёрная смерть» — и блуждающие песчаные дюны. Временами кое-где до сих проглядывают крыши погребённых под песками домов и макушки яблонь — напоминание о развязанной человеком войне с природой и её страшной мести.
Свирепствовать она начала после того, как люди вырубили здешние вековые леса ради строительства домов и кораблей. Освободившись от корней деревьев, дюны пошли в атаку, похоронив за столетие полтора десятка деревень. Люди снимались с места, едва заметив, как «дюнная ведьма раскуривает свою трубку»: над песчаной вершиной начинал будто клубиться дым — это поднимался подхваченный ветром песок. Он наступал стремительно, и, дабы не быть погребёнными заживо, местные стали делать двери из двух горизонтальных створок: засыплет нижнюю — оставался шанс выйти через верхнюю. Жители покидали дома и перебирались в сторону от песка, но кочующие дюны настигали и там. Так продолжалось до тех пор, пока вошедшие в разум люди не взялись укреплять дюны, высаживая цепкие травы, кусты и деревья. Не все саженцы пошли в рост должным образом: кое-где стволы причудливо изогнулись. По одной версии, из-за преобладающего направления ветра и лежащего снизу пласта глины (перемещаясь вместе с песками, он тянул за собой корни). По другой, дело в энергетике этого места, где прежде язычники совершали кровавые жертвоприношения.
Кроме «танцующего», есть на Куршской косе и мёртвый лес: жутковатые стволы без коры и листьев. Скрюченные голые ветви покрыты чёрными клочьями гнёзд — это царство краснокнижных птиц корморанов, чьи надсадные голоса леденят душу. Колонии этих пернатых превратили здесь всё в выжженную землю: их помёт настолько ядрён, что не выживет ни листочка.
Что искал Геринг на Горе ведьм?
Куршская коса омывается с одной стороны солёным морем, с другой — пресными водами залива, у кромки которого вытянулись опрятные разноцветные домики — некоторым из них больше двух веков. Среди деревянных домиков Юодкранте есть и дом нациста Германа Геринга. Изначально это был дом писателя Томаса Манна, который с первого посещения в 1929 году был впечатлён «фантастическим миром движущихся дюн». На следующий год, получив Нобелевскую премию за роман «Будденброки», Манн обзавёлся здесь участком земли над откосом высокой дюны и выстроил дачу в духе местных рыбацких домов, но с приходом к власти Гитлера писатель с семьёй был вынужден эмигрировать в Швейцарию, а его владение национализировали. В 1939 году дачу занял Геринг, обустроивший в ней охотничий домик.
Но не только охотой увлекался генерал. «Места силы» и связанные с ними предания вызывали у нацистов особый интерес как источники обретения сакральных знаний для власти над человечеством. Геринга интересовали языческие капища «Горы ведьм». Рагана Калнас — поросшая соснами 40-метровая дюна близ рыбацкого посёлка — считалась священной у древних племён куршей и самбов. После прихода крестоносцев в 1255 году языческие боги оказались под запретом, но место оставалось священным для приверженцев ведических культов.
С XIX века жители Малой Литвы уже открыто праздновали здесь Йонинес — ночь на Ивана Купалу — с плясками до утра, прыжками через костры и поиском цветков папоротника. С началом Первой мировой войны традиция оборвалась, а во Вторую мировую пришедшие сюда нацисты обратились к древней местной легенде, согласно которой именно тут разбился огненный шар, а из него вышли высокие красивые люди. Они научили аборигенов всему, что знали, и принесли цивилизацию. Нацисты дали этой легенде своё толкование: мол, то было пришествие древних арийцев — и стали реконструировать на Горе ведьм древнегерманские и арийские ритуалы, придавая им идеологическую окраску.
Несколько десятилетий после войны об этом месте предпочитали не вспоминать. В доме над утёсом создали музей Томаса Манна, а на ведьминой горе литовские мастера — резчики по дереву и кузнецы — разбили творческий лагерь с деревянными и металлическими скульптурами, персонажами литовских легенд и сказок. Каждое лето мастера реставрируют старые скульптуры и добавляют новые, но иногда кто-то из истуканов исчезает — поговаривают, начинает жить своей вольной жизнью.