Баней называлось небольшое строение, которое находилось в десяти шагах от дома. Построено оно было, видимо, очень давно, но держалось хорошо. Посреди её весёленькой рубиновой крыши торчала небольшая труба, источавшая духмяный березовый дымок.
Андрей Михайлович, открыл белую дверь и махнул рукой куда-то вглубь строения:
– Заходите. Там в раздевалке найдёте полотенца и халаты. В общем, сами разберётесь, не маленькие.
Новосёлы вошли внутрь, закрыли дверь и огляделись. Небольшое помещение, принявшее их с порога, было наполнено набухшими от пара запахами. У дальней стенки раскорячился старый маленький диванчик, перед которым стоял небольшой столик и несколько табуреток. С потолка по всему контуру свисали вязанки разных трав и берёзовых веников.
– Запах какой классный! – Лина глубоко вдохнула и закрыла глаза.
Фёдор, подражая ей, сделал то же самое. Да, пахло очень хорошо. И необычно. Такие запахи были ему совершенно не знакомы, однако они не пугали своей новизной. Наоборот, притягивали.
– Что дальше будем делать? – Фёдор легонько коснулся Лины.
Девушка вздрогнула и открыла глаза:
– Будем мыться. В бане парятся и моются.
– Мы же утром мылись.
– Утром мы в душе полоскались, а сейчас мы мыться будем. По-настоящему. Нам туда.
Лина открыла следующую дверь, и они увидели ещё одно помещение. Скорее всего, это была небольшая раздевалочка. Здесь стояли две скамейки, а на стене находились вешалки для одежды. На одной из скамеек высилась стопка из аккуратно сложенных пушистых полотенец и халатов. И здесь было заметно теплее.
Молодые быстро разделись.
– Нам, наверное, теперь туда? – Фёдор показал на следующую дверь.
– Скорее всего.
– Стоп, милашка, а ты сама в подобном заведении хоть раз была?
– Не-а, но мне бабушка много раз рассказывала.
– А что именно?
– Да разное, – Лина улыбнулась. – Но мне больше всего нравилось такое. Зайдём, говорит, мы, внуча, с твоим дедом в баньку, так нагреемся, так напаримся. А потом прямо на полке как дадим жару – э-э-эх!
– Что-то мне не всё понятно, – Фёдор покрутил пальцами возле ушей.
– Да ладно, – махнула рукой Лина и смело дёрнула дверь на себя.
Из распахнувшейся двери молодых так обдало жаром, что оба, как по команде, присели.
– Ух ты! – заморгала Лина.
– Мау! – Фёдор прикрыл ладошкой рот. – А чего жарко-то так?
– Так надо! – ответила ему жена, затолкала его внутрь и решительно захлопнула дверь.
– Что за лабиринт минотавра? – спросил Фёдор, опять сразу же присевши, чтобы было не так жарко. – Двери, двери, двери. И жара. Вот куда эта дверь ведёт? В ад?
Он показал налево.
– А давай посмотрим, – нерешительно предложила Лина. – Давай, ты мужчина, ты первый пойдёшь.
– Жалко вот так рано погибнуть, – Фёдор совсем сел на пол и шутливо замотал головой. – Такой молодой! Вот только женился! Даже детьми не успел обзавестись!
– Родина ждёт от тебя подвига, Тео, – Лина присела к нему и чмокнула его в лоб. – И что бы ты там не увидел за дверями, помни – я люблю тебя и жду.
– Запомни меня таким, молодым и красивым! – Фёдор высокопарно закинул голову, встал, распахнул небольшую дверцу, шагнул вперёд и захлопнул её за собой.
Как ни странно, в этом, уже точно последнем, помещении было не так жарко. Слева стояла большая серебристая коробка с трубой, уходящей в потолок. И от неё веяло жаром. И прямо на ней зачем-то были сложены большие круглые камни. А прямо по ходу высилась целая лестница длинных широких полок. В помещении тоже пахло чем-то необычным. Фёдор сел на нижнюю полку. Она была сухая и тёплая на ощупь. Он сразу же почувствовал, как это живое тепло начало проникать в его тело через мягкие ткани и ладони.
– Тео! – позвала Лина за дверями. – Ты живой?
– Пока да, – ответил Фёдор и полез на следующую полку.
– Можно мне войти? – Лина не унималась за дверью.
– Рано. Опасность ещё не миновала, женщина, – Фёдор ощутил, что новое его сидение куда теплее прежнего.
Он лёг на спину и вытянул ноги – блаженство! Ещё минута и не захочется отсюда уходить.
Дверь тихонько открылась, и на уровне ручки Фёдор увидел знакомую чёлочку.
– Вы к кому, девушка? – Фёдор нехотя приподнялся на локте.
– Ух ты! – Лина округлила глаза. – Тут целых три диванчика и не так жарко.
Она шмыгнула внутрь, прикрыла дверь и уселась внизу, оглядывая помещение.
– Здорово как! Всё настоящим деревом отделано.
– Да ну, не может быть, – Фёдор закрутил головой. – Золотом дешевле выйдет. Это же сурофлан. Сейчас из него всё строят.
– Нет, Тео, это живое дерево, – возразила Лина. – Я это чувствую. Ой, смотри, градусник.
Фёдор знал, конечно, такое слово, но сам прибор представлял себе несколько иначе. На стене висела деревянная, видимо, полоска, на которой была прикреплена стеклянная тоненькая колбочка и нанесена градусная разметка. Внутри колбочки виднелась красная жидкость.
– Смотри, красный столбик доходит до отметки шестьдесят пять градусов, – Лина чуть коснулась колбочки.
– Слушай, а это тогда что? – Фёдор показал на коробку с трубой.
– Это печка, – Лина протянула руку. – Ух ты, горячая какая!
– А камни на ней для чего? – Фёдор продолжал валять дурака.
– Я точно не знаю, я не готовилась, – Лина виновато улыбнулась. – Может сходить в раздевалку глобальнуть?
– Не, ну ты скажешь тоже! – возмутился Фёдор. – Дед Андрейка же сказал, что мы не маленькие, разберёмся.
– Как ты чудно его назвал – дед Андрейка, – посмотрела Лина на него.
– Наверное, потому что он сам чудной, – Фёдор перешёл на шёпот. – Подошёл к нам сам, хоть его никто не звал. В гости сразу пригласил. Мне как-то это всё не привычно. И одет он как-то странно, лампочки на карманах мигают. На улице жара, а он, как в загадке – сидит дед во сто шуб одет. И бейсболка с Арситонией.
– А мне его, почему-то жалко, – глаза девушки заблестели. – Какой-то нерадостный он, хоть и улыбается. Живёт тут в лесу совсем один.
– В смысле один? – тихо воскликнул Фёдор. – Ты же видела, когда мы подлетали, что тут ещё с ним кто-то был.
– Я не знаю, – Лина пожала плечами. – Далеко же было.
– А я тебе точно говорю, тут кто-то второй ещё есть.
– Ладно, посмотрим, – Лина улыбнулась. – Надо же как-то идти мыться и на выход. Нас же ждут.
Они вернулись в жаркую комнатку.
– Не, ну тут не климат, – Фёдор сразу сел на пол. – Мы с тобой чего-то не так делаем. Давай хоть дверь в раздевалку откроем.
– А вдруг так нельзя? – Лина присела возле него. – Может, лучше окно?
Фёдор встал, откинул занавеску на окне и, немного повозившись с ручкой, распахнул его настежь.
– Похоже, не помогло, – Фёдор повернулся к Лине. – Ну ладно. Надо мыться уже. Но я вот что-то не вижу приспособлений для мытья.
– Вот же они, – Лина показала на большие тазики и ковши. – Вот сюда наливается вода нужной температуры, а потом ковшом наносится на тело.
– Что же всё сложно-то так! – тихо прошипел Фёдор. – Сначала в таз, потом в ковш, потом на тело. Это же долго и неудобно! И никакого гидромассажа. Ладно, вон хоть кран с регулятором вижу.
Он взял тазик сунул его под кран, крутанул его на сорок градусов и пустил воду. Осторожно проверил – норм.
– Тут всегда так мылись, – сказала Лина, нанося на тело шампунь. – А уж как моей бабушке её бабушка рассказывала, так там вообще была круть. Какая-то была баня по-чёрному, но я не очень-то поняла, как это.
– А ты знаешь, в этом ритуале есть какая-то потаённая прелесть, – Фёдор осторожно приоткрыл намыленные глаза. – Что-то есть в этом процессе переливания воды. Вода – она вообще странная материя. Говорят – память у неё есть. Говорят – она чувствует даже.
– Моя прапрабабушка, когда мыла в бане мою бабулю, поливала её водой и приговаривала: «С гуся вода, с Танюши худоба», – Лина поднялась с лавки и принялась обливать себя из ковша.
– Вот, а я что говорю, – Фёдор поднялся и тоже начал смывать с себя мыло. – Лить и приговаривать, лить и приговаривать – мистика. Давай я тебя из тазика окачу. Щас, только воды подолью.
Фёдор склонился к крану, незаметным движением крутанул регулятор на двадцать и открыл кран. Пощупал пальцем – жесть! Набрал полный тазик, повернулся к жене, хитро прищурился:
– Ну что, гусь, готов?
– Ну да, – кивнула Лина.
«Ну ты, Фёдор, и сволочь же», – подумал Фёдор и окатил жену из тазика.
Лина завизжала, как только смогла. И тут же вдалеке за окном раздался голос деда Андрейки:
– Чего там у вас случилось?
Фёдор выглянул в оконце и постарался всё уладить:
– Это, Андрей Михалыч, я тут с водой чего-то перепутал.
– Горячей облил что ли?
– Не, холодной, – улыбнулся Фёдор, вытащил голову из окна и начал поворачиваться к Лине, для извинений за своё озорство.
Но не успел он это сделать, как сам был облит из тазика. Вода была ледяная, как Фёдору показалось. Тело его сжалось в комок, дыхание перехватило, но он смог выдавил из себя слабое «Ух» и сел на лавку.
– Наверное, сильно холодная, – сделала вывод Лина и села перед ним на корточки.
– Ладно, сам виноват, – через некоторое время сказал он. – Вот сейчас бы жара была в самую пору. Пошли греться.
Они шмыгнули в помещение с печкой и лавками. Сели на самый верх. Фёдор обнял жену и чмокнул её в голову.