В стране, где более 90 процентов граждан — католики, а остальные — представители других христианских конфессий, такой вопрос может показаться странным. Крестить, конечно. Мы — самое католическое общество в мире, и наша лучшая статья экспорта — священники и монахини. Но все не так просто. Потому что статистика врет.
Большинство из нас религиозно безразлично или так называемые «воскресные католики». Мы ходим в церковь, сидим там час и снова возвращаемся к своим делам. Мы не соблюдаем заповеди и считаем католическую сексуальную этику причудливой и устаревшей. Что ж, ребенка надо крестить. Потому что, что скажут мои соседи, коллеги по работе… Противостоять социальному давлению непросто.
Клара из Вроцлава крестился по полному заговору в начале 1980-х. Ей тогда было уже три года. Почему так долго ждали? Ее отец был высокопоставленным партийным деятелем, поэтому официально он должен был быть атеистом. Чтобы крестить Клару, семья специально поехала в приход под Люблином, где ее никто не знал. Первое причастие выглядело так же. И на этих двух таинствах закончилось религиозное образование:
— Мои родители казались раздвоенными. С одной стороны, прогрессивные партийные активисты, опасавшиеся за свою карьеру. Ведь официально ПОРП воевала с церковью, а католическая религия считалась суеверием. С другой стороны, они оба боялись того, что скажет семья. Поэтому они решили подарить Богу свечу, а дьяволу — пень. Официально я католик, но родители так и не познакомили меня с христианскими традициями. Только после 1989 года, когда изменилась политическая система, они внезапно вспомнили, что должны пойти в церковь по воскресеньям. Я думаю, они просто боятся смерти и поэтому внезапно «опустошены». Они хотят искупить прошлые грехи. Это меня смешит.
Я не верю в Бога и не понимаю, почему я должен крестить свою девочку. Мой муж придерживается того же мнения — мы оба не хотим, чтобы ребенок жил во лжи. Мы не будем записывать его в заведение, которое сами считаем глупым и вредным. Другие христианские общины тоже уходят, потому что они не особо убеждают атеистов (смеется). Майе сейчас два года, и она мирно живет со стигмой первородного греха. Почему-то я не понимаю, что ее это беспокоит. Хотя надо признать, что иногда он действует как чертенок. Мы с мужем смеемся, что, может быть, в этом что-то есть.
Павел из-под Варшавы глубоко религиозный человек. У него четверо детей. Он считает, что люди, которые не хотят воспитывать своих детей в католических терминах, не должны крестить его и, таким образом, включать его в Церковь:
— Меня как католика такие фальшивые крещения просто оскорбляют. Это пародия. Люди, которые даже не знают (потому что и откуда, если они приходят только на полуночную мессу), как себя вести во время мессы, внезапно бегут к священнику и обещают, что вырастут католического ребенка. Как, если они либо не знают учения Церкви, либо сознательно игнорируют его? Извините за фразу, но вы должны это называть так. Они берут ребенка за руку, одевают его как наследника престола, ищут богатых крестных родителей и устраивают большой праздник для бабушек и тетушек. А потом, восемь лет, ничего. Они приходят только тогда, когда нужно провести следующую вечеринку. На этот раз причастие.
Об этом сложно говорить, но, наверное, тоже виноваты священники. Они делают вид, что не видят меняющегося мира, что Церковь больше не является таким уважаемым институтом, как двадцать лет назад. Они по-прежнему хотят, чтобы поляк был католиком.Поэтому они крестят мощно, не спрашивают родителей ребенка об их религиозной жизни, о том, что они хотят передать своим детям. Их часто интересуют только цифры, так что можно сказать, что мы по-прежнему остаемся самым католическим обществом в Европе. И, на мой взгляд, в основном мы бьем рекорды лицемерием.
Однако среди поляков, решивших эмигрировать, можно заметить новое явление. Некоторых шокирует то, что в многоэтнических и многоконфессиональных обществах люди часто обнаруживают, что крещение не является само собой разумеющимся. Теоретически они знали об этом раньше, но эмиграция из Польши вместе с ним открывает им глаза на эти вопросы. Так было с Агатакоторый четыре года назад уехал в Лондон из мазурского городка:
— Дело даже не в том, что я не хотел, чтобы мой маленький мальчик был католиком. Потому что я хотел. Но я решил немного подумать о религии. В моем семейном доме это было бы немыслимо — крещение должно быть через месяц после рождения и все. Религиозные дилеммы не рассматривались. Но здесь у меня есть друзья разных конфессий: англиканцы, индуисты, буддисты и, возможно, другие, но проявлять это в Англии неуместно. По крайней мере, такова моя работа. Наши лучшие друзья и соседи — буддисты, великие люди.
Поэтому, когда моя мама позвонила с лозунгом: приезжайте в Польшу с младенцем, у нас крестины, я сказала, что, к сожалению, мы не можем взять отпуск сейчас. И мы с мужем поехали в польский приход поговорить со священником. О наших сомнениях, что не все католические принципы нам нравятся. Священник приглашал нас на собрания своего рода неокатехумената, куда таких людей приходило еще больше. Постепенно мы перестали быть воскресными католиками, мы начали понимать, во что мы на самом деле верим. Через год мы крестили нашего сына. И мы искренне собираемся воспитать его католиком. Думаю, в Лондоне будет легче, чем в Польше.