— В том сезоне ты принял непосредственное участие в разгроме «Авангарда» 11:0. Наверное, этот матч среди динамовских болельщиков котируется даже выше, чем само чемпионство того года.
— Там реально игра была равная, но у нас все залетало, а наш вратарь (кажется, Еремей стоял) все ловил, и так весь матч. У всех такие игры бывают, когда все залетает или, наоборот, не идет.
— Следующий сезон в НХЛ стал одним из самых результативных в твоей карьере. Такой заряд дал локаутный год в Суперлиге?
— В России получил позитив, мы выиграли чемпионат, в НХЛ приехал уже с другой эмоциональной зарядкой. Немножко изменились правила после локаута, больше стало скоростного хоккея, больше голов забивалось. Нельзя было, как раньше, пиджаки вешать — сразу удаление давали. Игрокам такого плана, как я, это было на руку, мне кажется. В Баффало было много ребят быстрых и техничных, команда хорошо играла, недаром мы в полуфиналах два раза в седьмом матче только проигрывали.
— Летом 2009 года московское «Динамо» предлагало свободному агенту Афиногенову вернуться к родным пенатам, но ты предпочел остаться в НХЛ, проведя сезон в «Атланте». Потом все равно вернулся в Россию, однако уже не в «Динамо», а в СКА. Не было ли вариантов вернуться все-таки домой?
— В тот год, когда я уехал в Атланту, у меня действительно был разговор с «Динамо», с Михаилом Игоревичем Головковым. Он предлагал, хотел, ждал, но я на тот момент ему сказал, что жду предложения из НХЛ, хотел продолжить карьеру там. Михаил Игоревич давал тренироваться с «Динамо», когда возглавил клуб, все подготовки я проводил в Новогорске. Большое спасибо ему, но в тот момент принял решение остаться в Америке, а когда уезжал в СКА через год, «Динамо» не делало мне предложений, поменялось руководство. Люди, которые пришли, меня лично не знали, и разговоров по поводу «Динамо» не было.
— Зато Валерий Павлинович Шанцев гордился твоим подписанием чуть ли не больше, чем трансферами Кагарлицкого и Шипачева.
— Здесь было обоюдное желание. Мы поговорили, он был не против моего возвращения, и я хотел вернуться. Всегда думал, что закончу свою карьеру именно в родном клубе, и для меня важно было, что я это сделал, вернулся. Конечно, если бы не первая такая тяжелая травма, намного больше мог бы принести пользы «Динамо».
— Важным ли оказался при возвращении фактор, что в тот момент в «Динамо» оказалось много знакомых тебе людей: тренеры, игроки, руководство, персонал?
— Естественно! Если бы это было немножко другое «Динамо», наверное, у меня такого желания бы не возникло. А так возвращался туда, откуда уезжал, в свой дом, в клуб, который меня воспитал. В общем, приезжал в родную семью, поэтому никаких не было сомнений.
Истории из жизни
— Наверное, самый большой курьез со знаком плюс в карьере — это пас Маркову в финале Евролиги?
— Да, много раз рассказывал эту историю. Мы проигрывали 0:1, оставалось двадцать секунд до конца третьего периода. Зинэтула Хайдярович взял тайм-аут, нарисовал схему: мы выигрываем вбрасывание, мне отдают на левый край, я должен зайти в зону и просто набросить шайбу, чтобы она осталась на пятаке, и мы должны были ее «дорыть» туда. Все так и сложилось, как хотел тренер, но я захожу в зону и решаю забить гол. Просто изо всех сил, что у меня были, как щелкнул… Шайба полетела выше ворот и по закруглению улетела вообще в нашу зону. Когда ехал мимо нашей скамейки… Мат-перемат, не знал, что со мной сделают. И вдруг Андрей подбирает эту шайбу из-за ворот и забивает гол, а потом объявляют, что еще и с передачи Максима Афиногенова. Все ребята смеялись, интересный момент.
— А курьезы со знаком минус были?
— Ну в свои ворота я ни разу не забивал, это хорошо (смеется).
— Что такое сборы у Юрзинова, которые ты очень часто упоминаешь в своих интервью?
— Владимир Владимирович Юрзинов — один из самых великих хоккейных наставников. У него невероятный объем знаний, много учеников. Получилось так, что я получил серьезную травму в НХЛ и полгода не играл. Собирался ехать в Турцию отдыхать, как сейчас помню. И тут он мне сам позвонил, говорит: «Максим, пожалуйста, давай приезжай ко мне, у меня команда в Швейцарии, хочу, чтобы ты потренировался с нами». Я был в шоке от того, что он вообще знает мой телефон. Естественно, сразу купил билет и приехал к нему. Два месяца тренировался с «Клотен Флайерз» под Цюрихом, со швейцарцами. Потом еще ребята из НХЛ приехали туда к Владимиру Владимировичу в тренировочный лагерь на две недели. С этого момента и на протяжении всей карьеры в НХЛ я каждый год готовился с ним. Были разные места, но обязательно ездил к Юрзинову. Его влияние на мою карьеру было очень большим, он многому меня научил, подсказывал, в течение сезона на связи был. Конечно, очень благодарен ему и своему первому тренеру.
— У тебя была тогда тяжелая травма головы, и даже ходили слухи, что причиной этого стали разборки с русской мафией или поход в ночной клуб…
— Ну, слухи все время вокруг нас какие-то ходят, что говорить. А травма… Да, первые игры после сотрясения некомфортно себя чувствуешь и думаешь, что сейчас тебя толкнут или ударишься — и опять… Но в моем случае вопрос быстро решился. Первую игру играл против «Торонто», за них выступал тогда Эрик Линдрос. Как сейчас помню, получаю шайбу на полборта и вижу, что мне некуда деваться, а на меня эта электричка несется. Ни вправо, ни влево — никуда не мог уйти. Я просто подпрыгиваю и группируюсь… Наверное, метров 10–15 по стеклу пролетел. Встал, вроде нормально, и всё: в голове понимание, что все хорошо, можно толкаться, и травма сразу забылась. Один удар надо было получить, ничего не заболело, и дальше стал играть.
— Ты автор самого «возрастного» гола в составе «Динамо». Забить за родной клуб в 40 лет и 130 дней — достижение, которым можно гордиться?
— Я не гнался за этим рекордом (смеется), так получилось. Круто, наверное. Еще раз говорю, в своих мечтах и планах всегда хотел завершить карьеру дома, в московском «Динамо». Все получилось, и хотя результат мог быть немножко другим, я все равно доволен.
— Еще один твой гол, в ворота, если я не ошибаюсь, «Тампы», вошел в пятерку лучших голов в НХЛ.
— Да, с разворота который. Это чисто на каких-то инстинктах, я даже не задумывал так. Получилось, что шайба ушла, пришлось как-то развернуться, я подстраивался под нее. Потом, когда смотришь, кажется, что красиво, а там как-то не думаешь, эффектно или нет. Сыграл как мог в тот момент.
— У тебя был официальный сайт, на котором поклонницы жаловались, что пели тебе серенады, а ты не отвечал взаимностью.
— Да, был сайт в 2000-х годах, мне помогала Динара Кафискина. Долго вели его, но в какой-то момент перестали, не помню уже почему. А так я общался с болельщиками, на какие-то вопросы отвечал. Я не так силен в этом пространстве компьютерном, но Динара помогала, спасибо ей.
— Его создание — твоя инициатива?
— Сайта тогда ни у кого не было; кажется, мой самый первый. Просто поговорили и решили, что такое общение не помешает. Был интерес болельщиков, и мне было интересно, решили попробовать.
— В Америке ты сотрудничал с каким-то агентством или персональным пиар-менеджером?
— На меня сами выходили люди, когда я делал рекламу. С одним агентством как-то раз подписал договор, но там не было никаких предложений. Все, что было, — это предложения Mastercard, «Билайна»; с TPS я работал на протяжении десяти лет, с другими компаниями, — это напрямую со мной связывались.
— Что ты скажешь о ролике «С метра? Легко!»?
— Считаю, круто получилось, потому что на протяжении стольких лет не видел ни одного ролика, о котором так вспоминают. Это заслуга команды Бекмамбетова, именно от него поступило предложение так сделать. Изначально другой сюжет планировался, обычный рекламный ролик. А тут получилось с самоиронией, посмеяться можно.
— С коммерческой точки зрения это было выгодное сотрудничество?
— Конечно (улыбается).
— История номера 61. В передаче на канале КХЛ «Кухня» с твоей супругой Еленой Дементьевой ты говорил, что всю карьеру играешь под 61-м номером, и обещал подарок тому, что угадает, почему именно этот номер.
— В итоге тайну я не раскрыл, потому что не было ни одного правильного ответа, и сейчас не раскрою — эта тайна со мной будет навсегда. Теперь это и Сережина (Сергей — младший ребенок Максима Афиногенова, сейчас занимается хоккеем в Академии «Динамо» — прим. авт.) тайна, причем у каждого из нас своя история.
— Но первый матч в «Динамо» ты провел под 13-м, первый полный сезон под 10-м, потом появился 31-й, под которым тебя и запомнили динамовские болельщики. А вот в детстве, как мне рассказал один из твоих одноклубников, ты делал сам себе 61-й номер.
— Тогда нельзя было брать такие номера, раньше было от 1-го до 31-го и все. А когда был в юниорах, то всегда под 61-м номером. Мне выдавали майку с номером 16, бабушка брала ее и перешивала местами 1 и 6.
— Говорят, у тебя есть талисман и ты его постоянно возил с собой.
— Да, был такой, это маленький тролль (смеется), его подарили мне в Канаде, когда мы первый раз туда поехали. Он, кстати, все время со мной ездил, во все поездки, на все игры.
— Твои отличительные элементы стиля на хоккейной площадке — стеклянная маска в детском возрасте и заправленный в шорты свитер.
— Я это увидел у Уэйна Гретцки, он был моим любимым игроком. Делал коньки как он, все делал как он. А потом получилось так, что я сломал ногу и мне пришлось коньки по-другому завязывать, а так и язычок как у него был, и майка заправленная.
А маска — мне кажется, я не видел ничего, такая она была уже затертая, с детства в ней играл. Ее привез папин друг из Америки, и я как-то вот не представлял себя в другой.
— Ты рассказывал, что пришел на командное собрание «Динамо» в локаутном сезоне в огромных очках.
— Был какой-то матч, уже не помню с кем. После него состоялась пресс-конференция Крикунова, а он там постоянно какие-то фразы жесткие лепит, и тут он сказал: «Афиногенов ничего не видит». Мы раньше всегда ездили на тренировку и газеты покупали: «Спорт-Экспресс», «Советский спорт». Вот покупаю газеты на следующий день, а в «Спорт-Экспрессе» на обложке огромными буквами, сантиметров под десять, эта фраза написана. В «Союзпечати» раньше приколы всякие продавались, купил большие очки такие, пришел на собрание и в первый ряд сел. Крикунов приходит и спрашивает: «Что с тобой?» — а я говорю: «Ну, чтобы лучше видеть вас». Команда там упала вся.
— Где-то прочитал мнение, что тебе не нравится прозвище «Безумный Макс».
— Почему? Нет, я вообще ровно отношусь к этому.
— 10 апреля Саше Еременко исполнился 41 год, а он сокрушает все мыслимые и немыслимые рекорды в России. Ты хорошо знаком с ним и по «Динамо», и по сборной. Что расскажешь про него?
— Его хоккейное долголетие можно понять. Он настоящий профессионал и на льду, и в раздевалке. Следит за собой, все правильно делает, серьезный парень.
— Приехав в «Баффало», ты два сезона отыграл с легендарным Гашеком. Есть что-то общее между ним и Еременко?
— Они совершенно разные люди, и игра разная у них, но можно отдать им должное: и Гашек, и Саша — великие вратари. Гашека я вообще считаю лучшим за всю историю хоккея, а Саня своей игрой сейчас доказывает, что спокойно может играть и побеждать. Это было видно по плей-офф в нынешнем сезоне, играл очень уверенно, команда ему доверяет, ребята чувствуют в нем поддержку.
— А еще ты играл в одной команде и с Дацюком, и с Шипачевым. Наверное, это лучшие центры в России. Твое мнение: почему Паша стал звездой НХЛ, а Вадик не заиграл там?
— Многое должно сложиться, чтобы игрок заиграл. Да даже если посмотреть на детей вот (беседа происходила во время тренировки Афиногенова-младшего в Академии «Динамо» на «ЦСКА Арене» — прим. авт.), он может быть супер и все у него хорошо, но какая-нибудь травма или какое-то другое событие, потрясение — и уже все… Чисто психология. Может быть, психологически у Вадика были какие-то моменты, которые он решил перечеркнуть и уехать. Считаю, он крутой центр и из любого хоккеиста, играющего рядом, может сделать отличного снайпера. Он смог бы там играть, такое мое мнение. Но, может, нашел здесь свою нишу.
— Ходили слухи, что у тебя не сложились отношения с Линди Раффом, поэтому ты перешел из «Баффало» в «Атланту». Сейчас Рафф подсушивает Никиту Гусева. Сказывается то, что он бывший тафгай и не любит технарей?
— Бывший тафгай, но и по четыре забивал, и хет-трики делал. Он просто был жесткий игрок. А мою историю с Гусевым сравнивать неправильно.
У меня были с Раффом отличные отношения на протяжении восьми лет. Может, они в конце смазались, он другого хотел от меня тогда. Просто получилось, что у нашей команды был один курс, даже после локаута, а потом мы проигрывали, команда начала меняться. Решили, что нам нужны большие ребята, которые будут ломать-крушить, начали менять состав — и в результате с 2010 года они в плей-офф не могут попасть, уже одиннадцать лет. А игроки были какие: Бриер, Друри, Ванек, Коннолли — ребята небольшие, но играть умели.
— Как ты думаешь, что делать Никите Гусеву?
— Я считаю, он может совершенно спокойно играть в НХЛ, у него высокий уровень. Мне кажется, ему не надо пока возвращаться.
— Про свадьбу и семейную жизнь спрашивать не буду, вы об этом уже много и подробно рассказывали. Но один момент мне стал особо интересен: как был выбран столь непрофильный ведущий — Василий Уткин?
— А он друг семьи. Надо отдать Васе должное, когда я ему предложил провести свадьбу, он сказал: «Буду, но только с одним условием». Я спросил: «С каким?» Он говорит: «Бесплатно». Отвечаю: «Тогда договоримся!» (Смеется.) Кажется, всем понравился праздник.
О завершившемся сезоне для «Динамо»
— Твое мнение по итогам выступления «Динамо» в этом сезоне?
— Я ждал от команды большего. Мне кажется, состав неплохой. Мой прогноз был, что в финале конференции должны были как минимум проходить еще один раунд.
— Что не получилось в серии со СКА? Действительно ли так повлияла травма Кагарлицкого?
— Трудно сказать. Естественно, тот факт, что первое звено, которое играло весь сезон вместе, распалось, однозначно отразился на команде. Наверное, можно было в эту тройку поставить другого праворукого игрока, чтобы попробовать исправить ситуацию, а ставили леворуких ребят. Не было привычного праворукого, кто мог бы завершать атаки. Может, Брюкву стоило попробовать.
— Мог бы помочь обменянный в середине сезона Пулккинен?
— Сейчас можно говорить все что хочешь: помогло бы или нет? Но если просто посмотреть результаты Пулккинена в плей-офф, то для меня это показатель. Он был лучшим снайпером плей-офф, пока играл. Это кое о чем говорит.
— Разговоры про то, что Пулккинена «команда не приняла», как ты считаешь, могли стать основанием для обмена?
— Бывает такая ситуация, когда с каким-то игроком атмосфера в команде становится хуже. Но я играл с финном в том сезоне, он хороший парень. Не думаю, что он как-то на атмосферу влиял в плохую сторону.
— После вылета из плей-офф многие болельщики и даже специалисты начали активно рассуждать о необходимости создания в «Динамо» системной команды по примеру «Ак Барса» или «Локомотива» и сомневаться в надобности подписании Шипачева. Дескать, они с Яшкиным, может, и не нужны с такой зарплатой.
— Когда команда проигрывает, естественно, все пытаются что-то поменять, и сразу головы полетели. Но в любом случае пройдет какое-то время, все встанет на свои места, и на свежую голову будут смотреть, что делать. Мне кажется, отказываться от Шипачева, который сейчас является одним из лучших игроков КХЛ, — это бред, это неправильно. Если у тебя есть хороший игрок, то почему с ним команду не строить? Для меня это непонятно. А что такое «системная команда»? Там будут все одинаковые и просто бегать? Это уже не игра в хоккей.
— Что можешь сказать о молодых игроках «Динамо», с которыми ты вместе выступал?
— Я играл в одном звене с Михайловым и Кругловым почти весь сезон. Мне показалось, что они неплохие ребята, есть из чего лепить и строить.
Но то, что происходит у нас в хоккее с молодыми, я считаю, совсем неправильно. Брать и ставить молодого просто ради того, чтобы он был в составе по регламенту, а не из-за каких-то его качеств и заслуг, — неправильно. Молодой должен добиваться, пробиваться в состав, чтобы он действительно был сильнее какого-то другого игрока, он должен туда попадать по своим хоккейным качествам, а не из-за паспорта. А у нас получается, что обязательно кто-то определенного возраста должен играть. Мне кажется, это путь в никуда. Если он по хоккейным качествам не попадает, значит он должен играть в МХЛ, если там стал лучшим — пусть во второй команде добирает, а когда по мастерству и показателям дорастет до первой команды, только тогда он должен быть там. Только так. А ставить только потому, что должен, — это бред. Так никогда не будет расти молодежь, будут лишь иногда появляться особые таланты. Игрок должен пройти эту мясорубку МХЛ и ВХЛ и лишь потом уже попадать в первую команду.
— Считается, что Андрей Миронов во многом благодаря лимиту получил свой шанс в победном для «Динамо» 2013 году.
— Он, может быть, попал не только из-за этого, а по качествам своим выделялся. Взять того же Тарасенко. Он играл, потому что забивал и был лучше кого-то, и его ставили. А так игрок просто будет выходить по две-три минуты за матч, и что это? Сам деградирует и пользы не приносит.
— В команде КХЛ должны быть люди, которые будут отдельно работать с молодыми?
— Почему нет? Когда я был в «Динамо», нас всегда оставляли, дополнительно с нами занимались. Мы больше тренировались, чем взрослые ребята. На одну зарядку больше было, на одну тренировку.
Полная версия интервью Максима Афиногенова на портале Азбука Хоккея