Начало здесь!
Я выбежала из-за деревьев и остолбенела от ужаса — передо мной, как из-под земли, выросла многолюдная траурная процессия, оркестр оглушил меня. Я прижалась к дереву. Мои глаза невольно устремились на гроб — желто-серое, остроносое с глубокими провалившимися глазницами лицо покойного смотрело на меня. Охваченная страхом, я закрыла лицо руками и заплакала, хотелось поскорее очутиться дома, но люди все шли и шли…
На чей-то голос — «Девочка, что с тобой?» — я открыла глаза. Рядом со мной стоял , опираясь на трость, дедушка со слезящимися добрыми глазами. Я протянула ему руку, мы пошли через какой-то длинный двор и вышли к нашему дому.
…….. Лицо покойника часто являлось ко мне ночью. Я пугалась, плакала и перебиралась к бабушке. Бабушка гладила меня по голове и долго, долго шептала нежные ласковые слова. Я успокаивалась и засыпала…
______
Поднявшись по деревянной лестнице, я остановилась, чтобы постучать, но дверь сама со стоном отворилась. Вошла в коридор, из него видна вся наша просторная, трехкомнатная квартира. Но что случилось?! Ее трудно узнать. Где всегда был порядок, теперь царил хаос. На полу разбросаны одежда, бумаги, книги, и даже любимые мои игрушки — кукла, заяц, юла…
Вошла в гостиную. На меня никто не обратил внимания.
Двое в штатском рылись в шкафу, швыряя все на пол. «Чужие люди — что они ищут у нас? И папа дома. В это время он всегда на службе...»
А папа, наш милый папа! Безучастно сложа руки на колени, сидит в старом кожаном кресле. На его бледном лице выступили зеленые “конопушки” — следы пороховинок от белогвардейского выстрела. Утром конопушки прятались за смуглостью и румянцем красивого папиного лица. На кушетке лежит бабушка — ее сердце колотит припадок. Тяжело дыша, она хватает открытым ртом воздух. Мама молча стоит посреди комнаты, бессмысленно теребя фартук. Лицо растерянное, сухие глаза широко раскрыты. Казалось, она вот-вот закричит, но неведомая, внутренняя сила сдавила ей горло…
У кресла стоит знакомый дядя-начальник НКВД. Он живет по соседству и часто с детьми бывает у нас. Дядя добрый, веселый, всегда играет со мной, его дети ровесники Мити и Томы.
Но сегодня знакомого дядю не узнать, — лицо хмурое, неподступное, губы плотно сжаты, глаза опущены. Тревожат ли дядю предчувствия, снятся ли кошмарные сны? Знает ли он, что через несколько дней придут и за ним. Арестуют и комдива генерал-майора Юшкевича, капитан-инженера Татараковского, инженера Велиха, приехавшего к нам в страну из Чехословакии, и многих, многих других.
______
В квартире обыскали все. Нашли негативы, где наш папа-фотолюбитель заснял маршалов Якира и Гамарника — теперь уже врагов народа — на известных Вам маневрах под Киевом. В день ареста папы их уже не было в живых — Якира расстреляли, Гамарник застрелился сам. Негативы послужили еще одним обвинением против моего папы.
С папиной гимнастерки сорвали знаки отличия, нашивки, забрали револьвер и документы. Дядя сказал: «Немцов! Прощайтесь!»
Папа встрепенулся, как после глубокого сна, обвел взглядом вокруг себя и тяжело по стариковски поднялся.
Подошел к бабушке, обнял маму.
— «Мама! Женя! Это ошибка, недоразумение! Я ни в чем не виноват, там разберутся и я вернусь домой, очень скоро вернусь. Поверьте! Не плачьте, не переживайте. Я не виновен! Я вернусь!»
Папа наклонился над кроватью. Поцеловал бабушку. Мама застыла у папы на плече. Я подбежала к папе, обняла его и горько заплакала. Папа как всегда приподнял меня, поцеловал и со словами — «Будь умницей. Ты у меня совсем большая!» — поставил на пол.
— Адам Епифанович, пора! — раздался голос знакомого дяди.
________
Папу увели. Навсегда закрылась за ним дверь нашего дома. Остались лишь последние папины слова:
…….НЕВИНОВЕН….. ВЕРЬТЕ…..