Копирование текста и его озвучка без разрешения автора запрещены.
Я знала нашего начальника клуба как наглого, жадного и очень ленивого офицера, но сегодня он побил все рекорды. Как только Лена согласилась сшить костюм, он понесся трусцой за тканью и через десять минут уже был в мастерской с тканью.
- Вот. В общем, сделаешь как в прошлый раз, вот тут беленько, тут и тут беленько, тут снежинок нашьёшь, - крутил руками Владимир, показывая на себе что, где пришить, а Лена молча кивала.
Я же сразу начала подозревать неладное, потому что не видела в руках этого хитрована ни беленького, ни снежинок. Лена протянула руку к ткани, но я опередила её, ловко выхватив ткань из рук Владимира.
- Так, а когда был предыдущий раз? – деловито спросила я Лену.
Та не заподозрив подвоха ответила:
-Два года назад.
- Угу, значит, за два года костюм превратился в тряпку, - сделала я вывод, и строго посмотрев на начальника клуба спросила:
-А ну признавайся, что с костюмом делал, на прокат давал?
Тот не ожидая такого напора, от неожиданности ответил правду:
- Угу,- мотнул головой он, - давал.
- За деньги?
- Угу, - ответил он, так и не поняв, к чему я веду.
- Ладно, костюм мы тебе сошьем, детей без праздника не оставим, но где белая ткань, где снежинки? Чем будем отделывать, а?
- Ну, так придумайте что нибудь, у вас же много остатков от простыней, вам, что снежинки трудно съездить купить, тут всего – то нужно десятка два.
От такой наглости у меня задергался глаз, потому что я поняла, что человек хочет получить костюм на халяву и мало того, он вешает на нас ещё и кое - какие затраты на пошив. И вообще, как можно на костюм Деда Мороза нашивать куски изношенных простыней, а потом в этом к детям идти?
- А, прости, я не услышала, сколько мы берем за пошив костюма? - спросила я у Лены, та опустила глаза.
- Значит так, дорогой друг. Халявы не будет, забирай свою тряпку и марш в магазин, - скомандовала я.
Владимир попытался было что- то возразить, но я указала на дверь и рявкнула:
-Пшел вон отсюда.
- Лена, - зарычала я, когда за визитером закрылась дверь, - ты чего такая дурная? Так нельзя делать.
- Ну, так праздник же, нельзя людям отказывать, - хлопала глазами она.
- Супер! Отказывать нельзя, а подводить можно? Ты набрала заказов выше крыши, мы тут спать или не спать будем до самого Нового года и дай Бог к самому празднику успеем, а если какой - нибудь форс мажор, а если кто - нибудь из нас заболеет и все, капец. Человек придет в последний день за нарядом, а его нет, и в магазин уже не поехать, потому что уже все закрыто. Все, праздник испорчен. И как мы ему в глаза будем смотреть? Ты головой - то думай!
-Мы всегда так брали, - пожала плечами Лена, - ну, не успели что тут такого? Это же не единственный праздник. Ничего страшного здесь нет.
Я просто схватилась за голову. Ну, откуда в этой голове такая мешанина, добро и зло в одном флаконе, как такого человека можно вообще понять??? Немного поостыв, я опять начала свою разъяснительную работу:
- Нужно брать столько, сколько реально можешь сделать, пусть с недосыпом, но сделать, а у нас что? Мы и это - то вряд ли успеем сшить, а ты ещё и Дед Мороза взяла, да ещё и как оказалось, бесплатно. Даже не так! Ещё и с доплатой с нашей стороны! То есть этому козлу мы устроим бизнес, за наш счет, а кому - то праздник испортим недошитым платьем.
- Ну, так как же без костюма-то?
- Ааа, - застонала я, - ну почему без костюма? Раз угробил, пусть едет в магазин и покупает новый, я даже могу показать где. Сейчас с этим проблем нет. Лена, как ты не понимаешь, он на тебе, лохушке, деньги делает, а ты даром на него вкалываешь, ночью не спишь. Нет, ты точно ненормальная.
Я бы ещё чего нибудь сказала, но в окно кухни кто-то постучал и сказал:
-Гоша кушать, кушать.
- Вон, иди, корми домашнее животное.
Весь день мы работали не покладая рук, до самой глубокой ночи. Уже в первом часу я сдалась. Начал сказываться хронический недосып и мы, побросав всю работу, пока ничего не испортили, легли спать. Солнце еще даже и не думало вставать, а мы, даже не сговариваясь, уже были на ногах. Когда дело подошло к обеду, я поняла, что невероятно устала как морально, так и физически, и мне просто необходимо прогуляться. Чтобы не терять время, я решила совместить приятное с полезным и сходить к родителям на обед. И случайно наткнулась на неприятное для себя открытие.
Возле дома Ольги, для игр, ребятишки откопали себе лавочку, стоящую у подъезда и устроили там «штабик». Но поиграть им было не суждено, ее тут же оккупировали старушки. А что, тепло, светло и мухи не кусают.
- И вообще, лавочки детям не игрушки, - так заявили женщины своим внукам и отправили играть их во двор пятиэтажки, а сами сели перемывать косточки окружающим. Лавочка стояла в нише, как в беседке, там не было ветра, теплее градуса на два-три, чем на улице, и сидеть можно было сутками напролёт. Старушкам было очень хорошо, только было одно но, если сплетничаешь, то не видно кто к тебе подходит, и можно попасть впросак. Вот так и попались два "божьих одуванчика", одну из которых я вытащила с того света, а вторая регулярно бегала ко мне со всеми болячками подряд, от прыща и поноса, до геморроя. Обе честно смотрели мне в лицо, бесконечно благодаря за лечение, но за глаза, оказывается…
На лавочке сидели жена Степаныча с нашей пожилой соседкой с третьего этажа и мирно вели беседу о жизни в гарнизоне. Когда я подходила к подъезду, то услышала конец фразы.
- Одни мальчишки начали рождаться в гарнизоне, за три месяца ни одной девочки. Наши старики бы сразу сказали, что это к войне, - заявила наша соседка.
-Угу, вот посмотришь, и у Ольги, командирши – то мальчишка родится, точно к войне, - поддакнула ей жена Степаныча, - это Надька во всём виновата, как она приехала, как стала колдовать, так и пошли мальчишки рождаться. А ещё ворон в гарнизоне появился и к ней в дом поселился, не к добру это, ох не к добру. Старики раньше говорили, что если ворон во дворе появится, стало быть, к покойнику.
Я застыла как вкопанная, такого поворота сюжета я вообще не рассматривала.
-Это Надька, тварь такая, ворона приворожила, - вдруг заявила соседка, - ведьма она, вот поверь моему слову ведьма и есть. Всё что – то крутит, что – то мутит ходит по подъезду, метёт веником и бурчит, и бурчит. Это она колдует. А ворон это да, не к добру.
-Надо сказать Степанычу, чтоб взял ружьё и застрелил ворона, - вторила бабке жена Степаныча.
- Во, во. Пусть убьет его, от греха подальше. Только скажи, чтоб стрелял, когда этой твари не будет в дому, а то кто её знает, прикажет и ворон ему глаза выклюет.
- Сама ты тварь, - молча злилась я, стоя буквально в трёх шагах от этих фурий, и так была зла и обижена, что даже не могла придумать какую бы пакость им преподнести, - когда это я веником махала по подъезду, вруша, чтоб у тебя язык отсох, - думала я, - у нас в подъезде уборщица полы моет. Незачем мне махать веником. Если бы я могла, то приказала бы Гоше мозг тебе выклевать, дура ты старая. Впрочем, это уже явно кто - то сделал до меня.
После услышанного я стояла и не знала, куда мне дальше идти. То ли вперёд, куда шла, но тогда они увидят меня, и поймут, что я слышала их сплетни, то ли отправиться назад и доесть свои чёртовы макароны в мастерской. Я даже не заметила как по моим щекам потекли слёзы. Мне было очень обидно и жалко несчастную птицу, которая совершенно не имела никакого отношения ко мне, но уже пострадала. А я ведь его даже не кормила.
- Бедный Гоша, - думала я, - он ни в чём не виноват, его нельзя убивать. Да как так вообще можно? Нужно спасать птичку. А я - то чем провинилась перед ними, тем, что их от смерти спасла? Почему я тварь? Я же ничего не делала плохого, я же только старалась помочь им. Ну, старая жаба, придешь ты ко мне ещё раз, я тебе устрою. Я тебе все верну и понос и золотуху. А эта... овечка невинная, блин. Ладно. Устрою я вам... Вот позвоню Степанычу и скажу, что если он убьет ворона, я верну его жене болезнь. Пусть боятся, они же не знают, что я так не умею.
С этой мыслью я вытерла слезы, подняла голову, и демонстративно прошла мимо двух сплетниц с гордо поднятой головой, даже не поздоровавшись. Пусть поймут, что я слышала их разговор. Пусть устыдятся или испугаются, это уж на что у них мозгов хватит.
Именно в этот день я поняла, почему женщины становятся стервами. И если ещё неделю назад, когда погиб мальчик, я сама себе дала клятву, что буду помогать всем, кто попросит о помощи, то сейчас я задумалась, а стоит ли? Лену ругаю, а сама, по сути, поступаю, так же как и она. Меня просто неприлично используют, а я как дурочка расплываюсь от счастья и верю в то, что меня все вокруг любят. Ан нет, кое – кто меня ненавидит так, аж зубы крошатся. Я понимаю, что нужно быть спокойнее и мудрее, но как такую ненависть можно переработать в дружелюбность и мудрость?
«Ни дня без тревоги», похоже, это теперь мой жизненный лозунг. И если вчера я переживала за то, как мы умудримся дошить все заказы вовремя, то сегодня это казалось мелочью, теперь я волновалась за Гошу. Не зная, что можно придумать, я дождалась, когда Гоша сядет на карниз подъезда, и, задрав голову и глядя птице в глаза, начала рассказывать про нашу беду. Гоша сидел и внимательно слушал меня, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону и иногда ахал, совсем как человек. А когда я закончила свой рассказ и попросила его не летать днем, чтоб его никто не видел, Гоша сказал уже знакомую мне фразу: "Гоша хороший" и спрятался на чердаке.
- Вот и верь теперь утверждениям, что человек самый умный, - пробурчала я и помахала птице.
Так и стали мы жить. Гоша днем прятался на крыше, а вечером выходил гулять. Неделя напряженного труда позволила немного забыть обиду на старух, но птицу мы боялись выпускать. Все чаще и чаще Гоша вылетал из чердачного люка и заходил к нам в мастерскую, приглядывая за нашей работой. Всё чаще и чаще стал он общаться с котом Лены и делить с ним обед, и мы понемногу начали терять бдительность. В один из вечеров, когда мы дошивали очередной заказ, а Гоша вышагивал по залу, зорко следя за нами, он внезапно сменил направление движения, быстро - быстро подбежал к рабочему столу, подпрыгнул и схватил клювом маленькие маникюрные ножницы. Они были новыми и блестели на солнце, чем и привлекли птицу. Мы с Леной испугались за него и начали кричать, махать руками и требовать, чтоб он их немедленно отдал. Но Гоша стал вредничать и убегать от нас, держа ножницы в клюве.
Мы уже давно заметили, что птица любит музыку. Когда мы включали приемник, и там играла музыка, Гоша замирал, расправлял крылья, и переставлял лапки, как будто пританцовывал. Иногда он открывал клюв и издавал звуки в ритм музыки и было понятно, что наша птица поёт. Он явно раньше жил в музыкальной семье. Вот я и придумала, как можно отобрать у птицы опасный предмет. Я включила приемник, нашла станцию, где играла музыка и поставила приемник рядом с собой на пол. Там играла залихватская цыганская песня.
- Ай, да ну, да ну, да най. Ай, да ну данай, - пел цыганский хор.
Ворон застыл перед приемником с открытым клювом, ножницы выпали, я мгновенно притянула их к себе.
- Ай, да ну, да ну, да най. Ай, да ну данай, - продолжал петь хор, и наш ворон раскрыл клюв, захлопал крыльями и закричал вполне человеческим голосом:
-Хэй ромалэ.
- Что? - я не верила своим ушам, - Гоша, что?
- Ромалэ, - повторила птица.
- Гоша, родной, ты спасён. Я знаю, как найти твоих хозяев! - закричала я.
-Надя, ну пожалуйста, давай оставим Гошу себе, он такой замечательный и умный, почти как человек, - почти рыдала Лена, - я буду сама за ним следить. А то, что он ножницы украл, так это он не нарочно, птицы любят все блестящее.
- Да, Надь, а вдруг ему там плохо будет, - поддержала Лену Наташка, которая ужасно боялась Гошу, и из-за птицы теперь вообще не заходила в мастерскую, а стояла у порога.
- Наташ, ну ты - то куда? - искренне удивилась я.
- Жалко его, - печально вздохнула моя подруга.
- Девочки, вы нормальные? Вы что несете? Хуже чем здесь ему не будет. Ему тут смертельная опасность грозит, и вот эти ножнички по сравнению с тем, что будет дальше - цветочки! Эта птица уникальная, ей нужен человек с оседлым образом жизни, который будет о ней заботиться изо дня в день, кормить его, холить и лелеять. А мы здесь долго не задержимся. Через год – два нас снимут с места и отправят куда – нибудь, где Макар телят не пас. И чем вы его кормить будете? Сейчас такие времена, что людям жрать нечего.
-Я, - Лена подняла руку как первоклассница, - я тут долго задержусь.
- Лена, где ты задержишься? Год – два, встретишь нормального мужика, выскочишь замуж, родишь ребёнка, и тебе будет не до птицы.
- Ага, а цыгане типа на попе ровно сидят, - возмутилась Наташка.
- Эти сидят, и сидеть будут. И ему, похоже, нравилось жить у них. Все, решено, не надо спорить, сейчас расхлебаемся с заказами и повезу парня домой.
Лена надулась, отвернулась к машинке и начала ожесточенно строчить.
-Лен, не обижайся, - я добавила немного жёсткости в голос,- ты пойми главное, если мы его оставим, он здесь погибнет, ты готова взять на себя такую ответственность?
Она промолчала, только очень тяжело вздохнула и ещё ниже склонилась над машинкой.
Гоша как будто почувствовал, что мы скоро с ним расстанемся и затих. Он не лез на улицу, не мешал нам работать, а бродил тихонечко по мастерской или играл с котом в прятки, но больше не шкодничал. Он вел себя так, как будто старался нам понравиться.
За день до Нового года, когда мы, практически отшили все заказы, и осталась только сложная отделка, которую Лена мне не доверила, я вздохнула с облегчением. В последние десять дней мы спали по три – четыре часа в сутки, у нас болели попы от постоянного сидения, ломила спина. Лена не единожды ругала сама себя за то, что набрала столько заказов, и меня за мою сверх ответственность. Но мы были горды тем, что сумели сделать такой огромный объём работы, и никого не подвели. Теперь у меня появилось свободное время, чтобы заняться птицей. Гоша, поняв, что настала минута прощания, забился у себя на чердаке и затих. Мы пытались выманить его рыбьей головой, кусочком мяса, даже музыкой, но все было бесполезно.
- Ну, всё, Гоша,- поведение птицы вывело меня из себя, и я повысила голос, - сейчас поеду к Розе и скажу, что ты домой не хочешь возвращаться, так уж и быть, оставайся. Только потом, когда из тебя шашлык будут готовить, даже не вздумай на меня обижаться.
- Аааа, Надя, смотри, - зашептала через пару минут Лена, глядя на выход, - смотри, прямо как человек. Господи, ну до чего же умная птица.
Я повернулась и посмотрела туда, куда показывала Лена. Гоша шел, еле волоча лапы и повесив голову, всем своим видом показывая трагичность ситуации. Он встал у порога, и слегка наклонив голову, искоса посмотрел на меня, как будто говоря:
-А может не надо?
- Надо, Гоша. Мы же для тебя стараемся, - сказала я, и, развернув простынь, накинула её на птицу, аккуратно завернув его так, чтобы остался один клюв, понесла в машину, - сиди мне тихо, а то заколдую, - пригрозила я ему, укладывая поудобнее на переднее сиденье.
Собирались мы намного дольше, чем ехали. Я вела машину и искоса наблюдала за птицей. Тот вел себя совершенно спокойно, как будто ничего не происходило, и только немного заворочался, когда подъехали к знакомым воротам с лошадями. Я не стала заходить незваной во двор и посигналила. Но, похоже, меня тут ждали, потому что буквально через секунду калитка распахнулась и из неё выбежала Роза, в шале на голове и в дублёнке, застёгнутой на все пуговицы.
-Ну, слава Богу, приехали, а то я уже заждалась, - сказала цыганка, подбегая к машине.
-Вот как надо смотреть в будущее, не то, что я. Тут вижу, а тут не вижу, - с завистью подумала я, и собралась было разворачивать нашего пернатого друга, но он уже размотался сам и топтался в нетерпении, ожидая, когда Роза откроет дверь.
-Иди ко мне, дружочек, - цыганка открыла дверь машины, улыбаясь, - а я думаю, куда ты сбежал. Что же ты нас бросил – то, а?
Гоша радостно замахал крыльями, и по салону машины полетела пыль и мелкие перья. Я начала отмахиваться от них и отплевываясь, спросила:
-Здравствуйте, значит, я правильно поняла, что это ваша птица?
- Наша, наша, - цыганка улыбалась счастливой улыбкой, - и как ты, девочка только догадалась, что к нам её нужно вести.
Я рассмеялась:
-Да он сам нам сказал.
-Умная птичка, - Роза слегка согнула и вытянула руку вперёд, ворон сел ей на руку.
-Вот это да, - восхитилась я, - как Вы так его научили?
-Да это не я, - ответила цыганка, поглаживая ворона, - это ещё моя прабабка научила его. Умерла она недавно, а ворон как сквозь землю провалился. Я уже и не чаяла его увидеть, а тут такое чудо.
-А что, Вы не могли погадать и узнать где он находится? – спросила я с ехидцей.
Роза посмотрела на меня с укором, покачала головой и ответила:
-Зачем спрашиваешь, если знаешь ответ, ты себе - то много нагадала?
-Я не считаюсь, у меня профиль не тот. Какая с меня к чёрту гадалка?!
-Ой, ли. Не нужно хитрить, мне - то врать не надо, - цыганка подмигнула мне и открыла калитку.
Если честно, я ничего не поняла, цыганки эти, вечно какими – то намеками, да недомолвками разговаривают, поэтому, пожав плечами, я сказала сама себе:
-Фигня какая – то, зачем мне ей врать, - и начала разворачивать машину.
Я уже нажала на педаль газа, когда услышала позади себя отчаянный крик. Посмотрев в зеркало заднего вида, увидела, как Роза бежит за машиной и машет руками. Я остановилась и сдала назад.
- Что ж ты буйная голова все несешься куда - то, никогда не остановишься, не выслушаешь, - запричитала женщина на цыганский манер, - остановись, выйди, поговорить нужно. Знаю, что ты мужа моего недолюбливаешь, поэтому и в дом не зову. Гошу отнесла только, на всякий случай, а ты уже почти уехала. Выходи, прогуляемся.
Я вышла из машины, цыганка взяла меня под руку и потянула подальше от дома.
- Ты мне расскажи сначала, как к тебе наша птица попала.
Я ей рассказала все, начиная с того, как встретила в первый раз Гошу с моим тапком в лапах. Роза молча слушала меня, иногда кивая головой, а потом сказала:
- Этот ворон живет в нашем роду уже несколько поколений, ему, наверное, уже лет двести. Живет он всегда со старшей женщиной, а когда та умирает, Гоша уходит к той, что становится старшей. А тут странно всё как – то получилось. Прабабка умерла, бабушки и матери нет уже давно в живых и ворон должен был у меня остаться, а он пропал. Ох, я и испугалась, хорошо, что ото всех утаила, что нет его. Чувствовала, что где – то рядом он, что вернётся скоро. Он для рода моего как талисман, нельзя без него. То, что ворон прилетел к тебе это не случайно, значит, увидел он в тебе душу родственную, и решил тебя о чём – то предупредить. Значит, серьёзно всё очень. Перемены тебя ждут, и, судя по тому, что не хотел он уходить от тебя, перемены тревожные. Беспокоится он за тебя.
У меня сразу замелькала куча мыслей в голове, одна хуже другой, я изменилась в лице, а цыганка, махнув рукой перед моим лицом, повторила:
- Тревожные, но не печальные. Тебя ждут тяжкие испытания, и должна ты их вынести с достоинством. Всё будет зависеть только от тебя, станешь ли ты черной ведьмой или белой. Тревожно мне что – то. Что – то вокруг нас назревает.
- Я не очень понимаю, что творится вокруг меня, но у меня каждый день приносит, какие – то тревоги. Вроде мелкие, бытовые, но спокойствия у меня нет. Может, и я чувствую это что – то, но не понимаю?
-Ты ведьма, тебе дано чувствовать то, что не дано обычным смертным людям, и как бы ты не старалась жить как все, как бы не старалась заглушить тревогу обычными бытовыми делами, ничего у тебя не получится.
Цыганка стояла, подставив лицо солнцу, затем посмотрела на меня, и, развернув меня на сто восемьдесят градусов, повела обратно к дому.
- А правда, что ворон в деревне к покойнику появляется? - ляпнула я невпопад. Женщина посмотрела на меня, ухмыльнулась и ответила:
-Не правда, такую ерунду только идиоты говорят, да сплетницы на лавочках, чтоб толпу настроить против кого – то. Ворон к покойнику появляется на погосте, а в деревне только к хорошим новостям. А тебе, девонька, не об этом нужно думать, тебе от врагов нужно избавляться, пока не поздно. Гоша тебе всех показал, ты их теперь знаешь, делай что хочешь, а выдави их из гарнизона, пока ничего не случилось. Не выдавишь, много мелких пакостей они тебе сделают, которые могут к серьёзной беде привести.
- А как Вы...
- Как узнала? Так Гоша и показал, и как плакала от них показал, - женщина стояла, смотрела на меня и улыбалась, - не нужно на них обижаться. Не нужно на них злость таить, это будет у тебя силы да разум отнимать. Просто сделай как я сказала. И ещё одно…Мы, гадалки никогда не сообщаем людям плохих вестей, и не из – за того, что денег не получим. У человека всегда должен оставаться выбор жить или умереть. Запомни это. Не совершай ошибки, которой потом никогда не сможешь себе простить. Если будет трудно, приходи. Я всегда тебе помогу.
Мы попрощались у калитки, я села в машину и надавила на газ.
-Смешно как – то получается, - думала я, - почему – то вся происходящая вокруг меня ситуация напоминала сказку. «Не убивай меня, добрый молодец, я тебе пригожусь», - говорили зверушки Ивану – царевичу. Я усмехнулась, ну бред же чистейшей воды.
Всё, что сказала цыганка, я благополучно забыла, пока воочию не смогла убедиться в правоте её слов.
Предновогодняя суета перешла в новогоднее торжество. Я даже умудрилась вытащить из берлоги Лену, уж очень она горевала по Гоше. Ну, не оставлять же человека одного, в праздник, да ещё и в плохом настроении. Мы с Ольгой сговорились, и затеяли акцию сводничества. Я привела Лену, Оля пригласила Олега. Ради Лены мы все договорились между собой, и наш праздник был безалкогольным. То, что мы были трезвыми, и избавило нас Максимом от неких неприятностей. Уже под утро уставшие, но довольные, мы попрощались с родителями, и пошли домой. Максим шел впереди, я немного позади и когда Макс резко остановился, я врезалась ему в спину.
-Макс, ты чего, - начала я было возмущаться, но посмотрев туда, куда указывал муж, ахнула.
Наша дверь была утыкана булавками. В предрассветных сумерках, они сияли как фонарики фиолетовым цветом заговора на смерть. Они светили так ярко, что даже Макс их видел отчётливо.
- Это что за хрень, - удивлённо спросил меня муж.
-Это то, о чем меня дважды предупреждали, а я пропустила мимо ушей.
-И кто же у нас такой смелый? – удивился Макс.
-Тот, кто в этом гарнизоне скоро жить не будет, - ответила я и начала снимать заговор.