К Пасхе 1913 года в Саратовских епархиальных ведомостях была опубликована статья священномученика Феофана (Ильменского) «Первооснова духовной жизни человека (Мысли и чувства по поводу светлых дней Святой Пасхи)», в которой описал созвучные его душевному настрою и очень важные для него воспоминания, когда перед взором священника вновь предстали картины детства, освещаемые для него изнутри внутренним мягким светом, как замерший в состоянии солнечного мира и покоя пейзаж на картине Поленова «Московский дворик», столь утешавший в течение многих лет заключения в камере-одиночке Местоблюстителя Патриаршего престола священномученика Петра (Полянского). «Далекое, невозвратное детство... Холодом веет от жизни... Но детство, словно живительный луч весеннего солнышка, приносит из далекого прошлого свет и радость. Перед нами встает из давно минувшего прошлого не забытая еще и доселе, дорогая, мирная картинка.
Деревянный храм в стороне от поселка. Только что кончилась Пасхальная литургия. В храме носятся остатки кадильного фимиама. Там, в глубине алтаря, полуосвещенного первыми лучами восходящего солнца, виднеется в отверстые царские врата силуэт отца-священника, оправляющего одежды на святом престоле. Я окидываю взглядом храм и вместе со старой няней выхожу из храма.
Дома ждут кулич и пасха и ласки родителей. Бегу домой.
С колокольни несется праздничный трезвон. Над соседней полянкой уже взвился певец весны — жаворонок. Не ускользает и он от моего внимания... В воздухе носится аромат только что лопнувших древесных почек, которые успели к Светлому дню выпустить кончики зеленых листиков.
В доме уже стоят крестоносцы с иконами. Отец прославил Воскресшего. Праздник настал!
Не хочется сидеть дома. Я выхожу и пробираюсь к селу. На завалинках сидят поселяне: все знакомые люди. Помню: я остановился у одной группы. Вступаю в разговор. Старички смотрят на разгоревшееся утро и словно улыбаются ему. Захолустное село приучило, очевидно, поселян жить своими близкими им интересами. Многое, помнится, говорилось тогда поселянами, и всё больше о житье-бытье, о природе... Но из их бесед почему-то особенно врезалось в мою детскую память какое-то радостное отношение их к солнышку.
— Как солнышко-то играет! Вот так играет! — слышатся голоса поселян.
Я смотрю на солнышко, и мне, помню, тоже показалось тогда, что солнышко действительно играло, заливая своими лучами и эти шумящие ручейки, и соломенные крыши маленьких избушечек, и вон тот перелесок, который еще купался в утренней синеве. И я слышу около себя чей-то поясняющий голос: „В Светлый день всегда так-то играет солнышко! Оно тоже Христа Господа славит!“»
Архимандрит Дамаскни (Орловский). «Житие священномученика Феофана (Ильменского), епископа Соликамского»