Снова здравствуйте!
Начало истории https://zen.yandex.ru/media/id/5c227aeafabf9700aac019cc/eksperiment-608919da614fa04f5cb4da73?from=editor. Хотел сделать по-человечески, но чего-то не получается (мой комп с ХР, видимо, отстал от жизни). Приношу свои извинения.
Только чай не помог. Вскоре её охватил озноб. Открыв дверь в комнату, Алёна вдруг ощутила приступ безудержного страха. Ужаса, что накатывает на хрупкую девушку, попавшую в ловушку маньяка.
Мишка. Вчера вечером она сама предложила наказать обидчика, а сегодня? И это не случайность или совпадение. Это – исполнение её желания. Она пожелала наказания за измену, только предполагала что-то более гуманное. В смерти Егора, получается, есть и её вина. С этой виной не пойдёшь в полицию. Можно жить дальше, но возможно ли?
Алёна взглянула на игрушку. Теперь взгляд пластмассовых глаз был уже не сочувствующим – осуждающим. Он нёс агрессию. Девушка поняла, что ни минуты не может находиться рядом с ним. Накинув на плечи куртку, Алёна выскочила из квартиры на лестничную клетку.
- Чего сидишь, али ждёшь кого? – раздался в тишине подъезда голос соседки Марии Васильевны. Алёна вздрогнула, открыла глаза. Оказывается, она задремала на широком обшарпанном подоконнике. Было полшестого утра. Светало. Небо заволокло тучами, ожидался дождь. Перед ней стояла сухонькая старушка в застиранном жёлтом халате, с пакетом в руках.
- Здравствуйте, Мария Васильевна.
- Привет. Чего мёрзнешь, спрашиваю?
- Страшно мне, - только и успела сказать Алёна, чувствуя, как начинают душить слёзы.
- Так, пойдём ко мне. Чаем напою, отдохнёшь.
Вскоре Алёна пила чай с печеньем в простенькой кухне, рассказывая бабе Маше о гибели Егора.
- Жалко парня, жалко, - покачала головой баба Маша, потом неожиданно спросила:
- Ты-то сама крещёная?
- Угу, - ответила Алёна. Этот момент она не помнила, потому что ей не было тогда и года, но сей факт имел место.
- Вот что, милая, - квартирку тебе надобно освятить. Тогда и бояться перестанешь, - подвела итог Мария Васильевна. - У меня и телефончик есть.
Егора хоронили в закрытом гробу. По просьбам некоторых родственников крышку иногда приподнимали, но там было видно только окровавленное покрывало. Народу собралось много. Венков, кажется, было ещё больше. Плакали все, плакала и Алёна. Факт разрыва с любимым теперь казался сном, неудачной шуткой. Она плакала так, как это делает вдова, потерявшая единственного родного человека на свете.
На следующий день к ней пришёл самый настоящий поп. Отец Кондратий, как он представился, был довольно молодым, лет тридцати пяти. Форменная одежда была то ли ему мала, то ли сшита не по фигуре. В ней он напоминал подростка, вырядившегося в мамино платье. Алёна улыбнулась.
- А иконы где? – сурово спросил поп.
- Нету, - смущённо пожала плечами девушка.
- Это неправильно. Вот, возьми, Алёна, - с этими словами священник протянул ей маленькую бумажную иконку, - Это Образ Казанской Божьей Матери. Алёна покраснела.
- Спасибо, сколько я должна.
- Это дар, девушка, от чистого сердца. За него деньги не берут, - приятным баритоном сказал поп, отчего Алёне стало совсем неловко.
Отец Кондратий принялся читать что-то, брызгать на стены святой водой, махать кадилом. Нарисовал крестики над дверьми, приклеил какие-то бумажки. Увидал медведя.
- Интересная вещица.
Не спрашивая разрешения, взял игрушку в руки. Долго крутил в руках, вздыхал.
- Ничего особенного, вроде бы, но притягивает. Интересная вещица. Мягкая, удобная. Твоим детишкам хорошая игрушка будет, - сказав это, посадил медвежонка на ладонь, Да, иконку на эту полочку и поставь, а игрушку убери.
Алёна с неким содроганием восприняла необходимость прикасаться к медведю. «Это игрушка, простая игрушка» - крутила в голове фразу, понимая, что толку от этого уже нет. Как бы издеваясь над девушкой, отец Кондратий положил медведя на диван.
- Молитвы какие знаешь, Алёна, - задал очередной вопрос поп.
- «Отче Наш», вроде бы…
- Ну вот, её и прочитай перед сном. Вот ещё свечечка, зажги её перед молитвой. Ежели будут вопросы – приходи в храм.
- Хорошо, спасибо Вам, - ответила Алёна. Беспокойство исчезло, появилось ощущение, что всё будет хорошо.
- Вот и всё. Оставайся с Богом. Теперь бесы беспокоить не будут – жилище под охраной Господа.
И ушёл. Алёна надела перчатки, взяла медведя. Это была уже не игрушка. Изнутри шло тепло, смешанное с ледяными струями. Контраст тепла и холода отдавался на коже электрическими разрядами – не спасали даже перчатки. Быстро поставив медведя на полочку ниже, она сдёрнула с рук перчатки и бросила их на пол.
Вечером Алёна исполнила все предписания священника. Молитва быстро закончилась, а свечка продолжала гореть успокаивающим жёлтым пламенем. Алёна не захотела её тушить, просто поставила в тарелку с водой, легла в кровать и быстро уснула.
Снился Алёне Егор. Они вместе отдыхали на берегу реки. Он ловил рыбу, она разводила костёр. Дым почему-то всё время шёл ей в лицо. Алёна в сторону – дым за ней. Девушка отошла от костра, но всё равно гарь ела глаза. Внезапно сон оборвался. Явь оказалась страшной – комната почему-то оказалась заполнена дымом. Алёна бросилась к окну. Свежий холодный поток осеннего воздуха разбавил густой дым. Отдышавшись, она осмотрелась. Огня не видно. При электрическом свете проявилась вся картина произошедшего. Иконка – подарок отца Кондратия - упала на свечу. Упала так, что не попала в воду, не пролетела мимо – приземлилась на сухой край тарелки. Свеча уже была достаточно короткой, чтобы пламя оказалось рядом с сухим картоном, который вспыхнул. От иконки загорелась салфетка, но пламя почему-то внезапно погасло – салфетка медленно тлела, испуская едкий дым. От иконки остались три чёрных обугленных кусочка, плававших в тарелке, подобно жареному луку. Медведь взирал сверху. Нет, - говорил его взгляд, - хорошо уже не будет никогда.
Несмотря на позднее время, Алёна набрала Катю. Продиктовала всё произошедшее за день и ночь.
- Подруга, пора завязывать. Сейчас я приеду, заберу мишку, прочитаю тебе отворот.
- Нет! – громко, что зазвенело в ушах, крикнула Алёна.
- Почему?! Я психолог, мне виднее, - возразила Катя.
- Не знаю… Может, стоит подождать. Это случайность. Не будь свечки – ничего бы не случилось, - Алёна несла чушь, но за ней угадывалось нежелание прекратить эксперимент.
- Эти слова вообще-то я должна говорить. Что-то задумала, подруга?
- Любое дело нужно доводить до конца. Не съест меня твой медведь.
- Ой, подруга, не знаю я тебя, не знаю, - задумчиво пропела Катя. Алёна хоть и была напугана, но оказаться проигравшей не желала. Пари они не заключали, но некое подобие соревнования негласно подразумевалось. Да и Катя не просто так заварила эту кашу – ей расти нужно. Напишет статейку, потом диссертацию, а от неё не убудет.
Алёна приобрела в храме новую, уже не бумажную иконку, чтобы водрузить её на верхнюю полочку. Свечек решила больше не зажигать. На пути обратно увидела впереди знакомый силуэт. Баба Маша не спеша шла той же дорогой. Когда Алёна догнала старушку, она оторопела – такой мрачной и несчастной соседка не была никогда.
- Ой, плохи дела, девонька, - заплакала старушка, - Отца Кондратия-то парализовало.
- Как парализовало? – ужаснулась Алёна.
- Левая половина отказала. Сначала бредил, про игрушку какую-то говорил, потом и речь отнялась.
Алёна с ужасом вспомнила, как священник посадил медвежонка на левую ладонь. Вот почему старушки в церкви так тревожно шушукались.
- Осиротел приход. Лучше нашего батюшки не сыскать.
- Может ещё поправится…
- Ох, дай-то Бог, только я жизнь прожила – знаю многое. От такой болячки не поправляются. Если повезёт – будет ходить с палочкой. Голос ежели и вернётся, но не такой. Петь в храме ему нельзя будет.
Алёна не слушала соседку. Теперь на её совести было уже две жертвы, и эти жертвы останутся с ней навсегда. Уехать, спрятаться невозможно. Два тяжёлых камня, которые нужно нести всю жизнь. Катя права – эксперимент нужно прекращать. Ещё ночью она, не желая ломать карьеру лучшей подруги, настояла на продолжении, но сейчас…. К чёрту всё! К чёрту!!
Через час Катя была у неё. Заметила икону, улыбнулась. Достала конверт, зачитала.
- Всё понятно? Нет никакого идола, а есть дешёвая китайская игрушка. И жертвы эти не твои. Егор просто не справился с управлением. Не научился водить – бывает. У батюшки слабое здоровье оказалось – ты-то тут каким боком? Выдохни. Игрушку я забираю, с твоего согласия. Алёна кивнула. Катя взяла мишку, небрежно кинула в сумку. Идя к остановке, выкинула его в первый попавшийся мусорный бак.
Ночью Алёна увидела отца Кондратия, опирающегося не на палку, а на руль от мотоцикла. На нём был жёлтый халат бабы Маши, накинутый поверх поповского одеяния.
- Хорошая игрушка, - скрипуче-шепелявым голосом сказал поп.
- Для нашего ребёночка сгодится, - вдруг раздался голос Егора. Вместо лица – окровавленная ткань, вместо мотоцикла – огромный плюшевый медведь. Они стояли и смотрели на неё, а она не могла сдвинуться с места. Что, если эти двое вздумают подойти? И Алёна попыталась бежать. Никогда ей так не было трудно шевелиться. Шаг назад, потом другой ногой. Ещё шаг, ещё. Поп и Егор тоже пошли, только их движениям ничто не мешало. Кричать не получалось, вместо крика получался шепот. В ушах звенел голос Егора вперемешку со скрипучим клёкотом отца Кондратия. Они что-то говорили, но слов разобрать было невозможно. Ещё шаг, ещё, ещё, ещё….
Медведь стоял на своём месте. Алёна выпрыгнула из кровати. Её ноги были в грязи, как и белоснежные простыни. Получается, она выходила ночью на улицу, нашла медведя и вернулась обратно. Дурдом!
Катя удивилась не меньше.
- Я же выбросила его так, что ты просто не могла этого видеть.
- Я и не видела! – с обидой в голосе сказала Алёна, - Но он снова у меня в квартире.
- Так, ничего не трогай, я сейчас буду, - скомандовала Катя.
Девушки пошли на пустырь. Катя положила медведя на землю, достала бутылку с бензином «Галоша», обильно полила игрушку.
- Вот и всё, мишутка. Кончилось твоё время.
Бензин вспыхнул резко, с хлопком. Катя опалила ресницы.
- Чёрт! – выругалась она и отошла в сторону. Игрушка горела и плавилась. В секунды она из плюшевого мишки превратилась в чёрный комок, испускающий такой же чёрный дым. Когда горение прекратилось, Катя насобирала сухой травы и листьев, осторожно смочила их бензином и палочкой подтолкнула к костру.
- Чтоб наверняка, - мрачно прокомментировала она.
Костёр горел долго. К сухой траве добавились палки, куски сломанного ящика, ломаный деревянный поддон. Девушки смотрели на огонь и молчали. Каждая думал о чём-то своём. Когда топливо иссякло – закидали угли мокрой травой. Катя проводила Алёну до квартиры.