Мы не звали маму, если было больно...
Не просили сказку - некого просить.
Были мы друг другу близкими-чужими,
И терпели молча, и учились жить.
Вера и надежда умирали долго...
Лишь поверишь людям - а они опять
Сделают так больно. что надолго-долго
Ты в душе осколки будешь собирать.
Люди позже спросят: Что же в вас святое?
То же, что и в каждом, хочешь: верь - не верь.
Лишь ключи пропали от замерзшей двери
И никто, поверьте, не отыщет дверь.
Умерла надежда и ушли печали,
Что ж, любовь и верность - видно, не про нас...
Стала я жестокой и родной папуля
Звал меня волчонком много-много раз.
Странно, но душою часто возвращаюсь
В наш родной, далёкий и казённый дом...
Только классы, спальни и места в столовке
Заняты другими - их стал отчий дом...
Некуда вернуться... И душой согреться...
Даже ночь порою негде переспать.
Так зачем же, люди, звать меня волчонком?
Проще и вернее беспризорной звать.
Я терплю, не плачу, горе глубже прячу
И от вас, чужие, жалости не жду.
Только крепче, жёстче челюсти сжимаю
И от злой печали сына берегу.