Сколько себя помню, в нашем доме всегда была закрытая комната. Раньше в ней жила бабушка, по рассказам родителей, но после её смерти, Отец закрыл её комнату на ключ, и никому не позволял входить в неё. Даже когда мы переехали, и квартиру стали сдавать, папа почему-то всегда сдавал её как однокомнатную, дешевле чем она стоила. Квартиранты подолгу не задерживались, а когда я в очередной раз пришла за ключами, потому что Отец уехал на сутки, а Мама лежала в больнице, семья, жившая там, сказала мне, что с квартирой что-то не так.
Естественно я им тогда не поверила. Какая чушь. Квартира просторная, светлая, ну а то, что одна комната закрыта… Ну бывают причуды у людей. Отец вообще терпеть не мог говорить о бабушке. Я же её толком то и не помнила.
Квартиранты сильно изменились за то время, что живут тут. Всего прошло полгода, а на их молодых лицах, мешки под глазами из-за недосыпа. Нервные какие-то. Мужчина, так вообще мне ничего не сказал, только сунул ключи в руку, а вот его жена, отвела в сторонку, и жарко зашептала на ухо.
– Недобрая это квартира. – она посмотрела на входную дверь, говорили мы на площадке. – Нехорошая какая-то.
– Так, а что с ней не так? – Мне, стало очень любопытно, я обожала всякие страшные истории, пробирающие до мурашек, но совершенно не понимала, что эти люди, могли найти в нашей квартире страшного.
– Та комната. – женщина указала пальцем с обгрызенным ногтем на дверь квартиры. – Из неё доносится шум, недовольное ворчание, мы проверяли, но дверь закрыта. Ночами, оттуда тянет, словно сквозняк. – Её речь взахлёб была больше похожа на бред сумасшедшей, если бы не одно, но. Предыдущие жильцы говорили так же. Я, ночевавшая в этой квартире, ничего подобного не заметила, но вот все жильцы, как один съезжают оттуда очень и очень быстро.
Эти продержались полгода.
В квартиру я зашла, посмотрела. Чисто, светло, уютно. Ничего не сломали. Я подошла к двери, ведущей в бабушкину комнату. Сама дверь казалась теплее, чем общая температура в квартире, ненамного, всего пару градусов, а возможно я и вовсе надумала себе, вот и кажется.
Я развернулась уже было уходить, но сзади раздался скрип половицы.
– Это скрипучие полы. – Разнервничавшись я стала говорить вслух. Скрипение сзади повторилось.
Я не стала оборачиваться, но возникло ощущение, что кто-то стоит там, за закрытой дверью, и прислушиваясь, чего-то ждёт. Мороз пробежал по коже. Я сделал пару шагов в сторону выхода, за дверью что-то или кто-то завозился. Едва не срываясь на бег, я поторопилась в коридор.
Шум из комнаты стал отчётливей, и мне даже померещилось, будто я услышала звук ключа, проворачивающегося в дверном замке.
Из квартиры я вылетела пулей.
Всю неделю я думала, что же там такое происходит. Мне казалось, что хоть я натура и впечатлительная, бывает от страха не могу уснуть, начитавшись крипиисторий в интернете, но те звуки из закрытой комнаты, я слышала в реальности, а не надумала себе.
– Пап, – по прошествии недели обратилась я к Отцу – а можно мы с девчонками, устроим девичник в нашей старой квартире?
Отец замялся. Ему хотелось мне отказать, но вот просто сказать нет, не объяснив причину отказа он не мог.
– Это квартира для сдачи, – наконец-то подобрал он слова, – вы там будете шуметь, мусорить…
– Не будем. – Клятвенно заверила я. – У Дашки день рождение, и мы хотели где-нибудь посидеть. Нет, если ты готов, что нужно будет забирать меня из полиции, за распитие на улице. – Хитро начала я. Пить мы не собирались, а вот провести расследование, засняв происходящее на камеру, очень даже.
Он посмотрел на меня. С какой-то затаённой грустью, страхом. Как когда ты не подготовился к экзамену, и настал твой черёд отвечать.
– Чего тебя с детства тянет туда? – В сердцах, спросил он.
– Что значит с детства? – Зацепилась я за последнюю фразу. – И куда туда? Мы же жили в той квартире.
– Жили. – Согласился он. – И ты маленькая всё время рвалась узнать, что в закрытой комнате.
– Пап, мы только посидеть. – стала оправдываться я.
– Дочь, не лги мне. – Его взгляд стал вдруг отчуждённо холодным и строгим, а меня передёрнуло от чувства страха, напомнившего мне ощущения от закрытой комнаты. – Ты не праздновать туда собралась.
Вот всегда так с ним. Ложь и неправду он чувствует на раз. И в эти моменты становиться чужим. Словно это не мой папа, а кто-то другой. Страшный, древний. Этим он похож на дядю Витю, к которому как-то раз мы ездили в гости. Он жил в большом доме, почти в центре города. Я была маленькая, но помню, каким страшным он был. Может я и нафантазировала, но тогда его деревенский домишко, с кованной, невысокой оградой, которую окружающие обходили по широкой дуге, словно боясь пересечься с ним. Папа тогда долго о чём-то беседовал с ним, а я, маленькая, бегала по дому, причём внутри дом казался куда больше чем снаружи.
– Я слышала шаги за той дверью! – Я упрямо уставилась на отца. – А когда я стала уходить, услышала, как ключ поворачивается в двери. Я имею право знать правду!
– Правду. – Отец усмехнулся, и окружающая его отчуждённость пропала. – Правда, дочь, это самая тяжёлая ноша, поверь мне.
– Что там такое? – Иногда я могу быть упрямой, мама в шутку называет меня повелителем упрямства.
– Правда. – пожал плечами отец. – Помнишь дядю Витю? – внезапно спросил он.
Я кивнула.
– Ему передали Страх. – Папа улыбнулся. – А мне правду, как раз, когда я был в твоём возрасте.
– Как это можно передать Правду или Страх? – Возмутилась я. – Не хочешь говорить, что там, не говори! – Я вскочила с дивана, на котором сидела. Папа виновато улыбнулся и развёл руками.
– Ты уверена, что хочешь видеть? – Спросил он. – Обратной дороги не будет.
– Уверена. – Я хотела разобраться поскорее с этой семейной тайной. Правды всякие, Страхи… чушь какая-то.
– Хорошо, поехали. – Папа кивнул, встал и взял ключи.
Пока мы ехали на квартиру, Папа позвонил на работу, и долго извинялся, потом маме, бросив ей короткое «Время пришло». Всё это не на шутку волновало меня. Все эти таинства, заставляли ощущать себя невероятно глупо. Папа был серьёзен и кажется немного расстроен.
– Пошли. – Он кивнул на подъезд, как только мы приехали к дому.
Мы молча поднимались по лестнице, стояла тишина, и у меня невольно возникла ассоциация, словно по дороге к эшафоту. Папа был задумчив, словно в его голове что-то крутилось.
В квартире ничего не поменялось. Всё тот же старый палас в коридоре, деревянная вешалка, старые, разношенные тапочки. Папа снимал обувь нарочито медленно, словно нехотя, растягивая время. Но наконец обувь была снята, тапочки одеты, и мы пошли к закрытой двери.
Возле неё, пока Отец открывал её своим ключом, меня охватил приступ любопытства, великолепного нетерпения, настолько что я едва не стала подпрыгивать на месте.
Наконец дверь была открыта. Какого же было моё удивление, когда я обнаружила, что никого и ничего за дверью нет, простая комната со старой мебелью, на полу которой лежала простая детская погремушка. С облупившейся краской, потрескавшимся пластиком, неприглядная. Глядя на неё, возникало желание выкинуть её, ну или по крайней мере, спрятать куда-нибудь подальше.
Папа подошёл, наклонился и поднял погремушку. Чему-то горько усмехнулся, и протянул её мне.
– Время пришло. – Улыбнулся он. – Бери.
Если честно, я ожидала чего угодно, но не вот этого. Старая погремушка, являющаяся семейной тайной? Бред же.
– Бери! – Голос отца стал громче, а сам он казалось раздался в плечах.
Я несмело протянула руку.
– Теперь, это твоя ноша! – В помещении поднялся сильный ветер. Моя рука словно приклеилась к нелепой детской игрушке. Отец накрыл своей рукой.
Меня ослепило яркой вспышкой, а когда слезящиеся глаза, снова могли видеть, первое что я увидела, оказалось этой дебильной Правдой. Простой детской погремушкой. Следом я увидела лежащее тело отца. Я знала, что он не дышит, поэтому, бросив погремушку, так, что она закатилась под кроватку, я стала набирать телефон скорой.
Следующая часть тут.