На фото слева - капитан, он же хозяин яхты «Мираж» прапорщик Морской авиации Сергей Малов; справа — врач команды, он же матрос, боцман и кок Виталий Решетников; по центру — юнга полковник Чечель, по совместительству старший помощник кока; фотограф — племянник юнги, Александр Чечельницкий (Иркутск), он же младший помощник кока; грозу мышей и пожирателя сметаны дворового кота Василия, он же сторож на пол ставки, списали на берег как провинившегося - (сожрал палку колбасы).
Как хорошо после сытного ужина, икая, отдохнуть от трудов праведных и полюбоваться закатом. Это вам не телевизор смотреть...
И всё-таки море (поёт Эдуад Хиль)
Нам скажут: не спорьте,
А мы и не спорим:
Лететь самолетом
Намного быстрей,
И все-таки море
Останется морем,
И нам никогда не прожить без морей.
Легко затеряться
В соленом просторе,
Волна закипает,
Грохочет прибой.
И все-таки море
Останется морем,
И нам оставаться на вахте с тобой.
Тропическим солнцем
Мы лица умоем,
Полярные ночи
Увидим не раз.
И все-таки море
Останется морем,
И кто-то тревожиться должен за нас.
Ты смотришь печально,
Ты смотришь с укором,
Легко ль расставаться,
Всем сердцем любя?
И все-таки море
Останется морем,
И чем-то похоже оно на тебя.
ПРОЛОГ
В первый свой ДС меня подняли на поиск разведкорабля ФРГ «Альстер» в шторм 22-24 м/сек. Вообще-то, такие полёты это прерогатива 15-го одрап на аэродроме Чкаловск, но у нас в Храброво ветер оказался строго по полосе, поэтому со штаба авиации Балтийского флота поступил приказ вылетать мне. Нижний край облачности был 600-800 метров, поэтому задачу поставили идти на 300 метров. Предполагаемый район нахождения «Альстера» дали. Мы прошли мыс Таран и помчались по указанному «адресу».
Мчались на малой высоте. Периодически я смотрел в обе стороны за борта кабины, и мне становилось не по себе от мысли не дай Бог что случись и придётся катапультироваться. Под крылом мелькали огромные волны с барашками. И было ясно, что никакая лодка и никакие АСС (Аварийно-спасательные силы) флота нас не спасут. Кстати, через несколько лет именно так и получилось у Василия Звекова на СУ-17. Вертолёт КА-27пс хотя его и нашёл достаточно быстро, но из-за больших волн поднять не смог. Так и утонул Василий в седых водах Балтики. А почти через год его тело попало в сети рыбакам, что повлекло за собой вторичные похороны.
В общем, несёмся над штормовым морем, видимость более 10 км, вдруг слева под 30 градусов мелькнуло что белое. Доворачиваю и секунд через 30 мы проносимся над небольшой яхтой. Я ввёл самолёт в правый крен и успел разглядеть двух человек на палубе, которую заливали волны. «Вот это мужики!!!» - мелькнула у меня мысль, - «И как они не боятся?» В общем, именно тогда у меня возник интерес и глубокая уважуха к морякам-яхтсменам.
«Альстер» уже на втором галсе мы нашли, сделали качественные снимки. Боже, как же его заливало. Я посочувствовал немцам. Пожелав им держаться, хоть и супостаты, легли на обратный курс. На посадке пришлось покарячиться, т. к. с таким ветром я ещё не садился. Но ничего — справился, хотя и с трудом. Вроде и запас по скорости + 30 км/час сделал, а самолёт, только тронул обороты, тут же плюхнулся в самом начале полосы. Не скажу, что после этого вылета я сразу начал копить деньги на яхту, но от телевизора, если показывали яхтенные гонки, я уже оторваться не мог.
ЗНАКОМСТВО С ПАРУСОМ
Кстати, доложу вам такую деталь из моей биографии. В 7-8-ом классах мы жили в Эстонии в посёлке Клоога. Там было большое красивейшее озеро в длину около 5 километров. А на другом берегу был истребительный аэродром Вазалема. С него МИГ-17 не раз крутили групповой пилотаж над озером. Как это было красиво! Такие полёты только утверждали меня в мечте стать лётчиком. А у Славки Фролова была лодка типа маленькой шаланды. Сначала мы ходили на ней только на вёслах. Самая удача была, когда мы отправлялись на ней ловить рыбу, и прилетали истребители. Они выполняли фигуры: пикирования, петли, бочки прямо над нами. Моё сердце просто замирало от восторга, а иногда и от страха, когда самолёт в отвесном пикировании находился над нашей лодкой.
А однажды был сильный ветер, кого-то из нас осенило, а что если сделать парус? Мы четыре пацана — каждый своровал дома по простыни. Сделали мачту, прямой такелаж и начали, как умели ходить под парусом. Однажды это увлечение парусом меня сильно подвело. Я уговорил пойти со мной на рыбалку друга и одноклассника Володю Кофмана в качестве «гребца на галере». Он рыбу ловить не любил, но на лодке плавал с удовольствием. Когда отплывали, был почти штиль,
а минут через 30 вдруг налетел ветер. Был он строго от берега, и я сразу загорелся идеей, проверить дальний плёс, куда мы заплывали крайне редко. Там, как правило, хорошо брали щуки на спиннинг.
Поставили парус и понеслись. А ветер всё крепчал. Когда достигли плёса, стало ясно, что надо уносить ноги на берег, т. к. лодку надо было держать строго носом к волне или в крайнем случае кормой. О том чтобы выгрести обратно на вёслах не могло быть и речи — далеко и небезопасно. Позволили волнам вынести нас на берег, потом вручную оттащили наш баркас к ближайшей сосне. Привалили его боком, закрыв предполагаемое место стоянки от ветра. Развели костёр, съели взятые бутерброды и стали ждать «моря погоды». Ветер утих лишь к утру.
Оказалось, спросонья подбрасывая заранее натасканных дров, мы переборщили. На днище в одном месте потекла смола и попала мне на волосы. Странно, что я этого не почувствовал. (Сразу скажу, когда прибыли домой, батя вынужден был выстричь
машинкой и ножницами волосы с этого места. Потом более 10 лет у меня в этом месте держалась залысина, но потом заросла). Утром ветер стих, но не полностью. Решили немного половить рыбу и потом плыть домой. Вова на вёслах, а я стою на корме, бросаю спиннинг. Буквально на втором забросе вытащил щурёнка грамм на 500. Решили, ловим ещё одного и «аллес» домой, там наверняка волнуются, хотя мы предупредили, что ночёвка не исключена.
Володя поставил лодку вблизи камышей, я примерился, чтобы бросить блесну как можно дальше, но так, чтобы она шла в метре-двух от зарослей. Оглянулся на Володю, вроде он чуть в стороне и броску не мешал. Резко рванул вперёд удилище, вдруг почувствовал удар и тут же Вовин вопль. Когда обернулся, у меня «волосы встали дыбом». У Володи над левым глазом висела моя блесна, зацепившись тройником за кожу над верхним веком. Лилась кровь, а мой товарищ держал блесну руками и стонал.
В один прыжок я оказался рядом, попытался вытащить блесну, но сразу стало ясно, что надо делать надрез или это должен делать профессионал. Я уложил Володю как можно удобнее на дно баркаса, а сам прыгнул на вёсла. Понадобилось часа три пока я против ветра и волн пригрёб к нашему берегу. Руки стёр в кровь до мозолей. Сразу помог Вове дойти до войсковой санчасти. Там дежурным оказался очень толковый врач. Почти не больно вытащил тройник, сделав небольшой разрезик и наложив один шов. После чего превратил моего друга в одноглазого адмирала Нельсона.
Дома обоих ждала хорошая взбучка, но в целом все были рады, что всё кончилось «хэппи ендом». Кстати, щурёнка я не забыл бросить в воду. Так что ему тоже «повезло». Потом мы долго с Володей вспоминали этот случай, тем более, что остался шрам. И каждый раз когда он попадал в поле моего зрения, я думал: «Как же нам повезло, пару миллиметров ниже и глазу был бы «пипец!» Или непонятно как, но блесна оторвалась раньше, чем лопнула кожа над глазом.
Потом жизнь нас разлучила. Моего батю перевели на Дальний Восток, а Володя переехал в Киев. Там мы с ним встречались, я прилетал в гости
курсантом ОВВАКУЛ им. И.С,Полбина. Жил у него в Дарнице неделю. И спустя 10 лет была ещё одна встреча в Житомире у нашего общего друга Володи Яницкого. Мы все трое мечтали стать лётчиками, но получилось только у меня. Янек и сейчас живёт в
Житомире. Его до сих пор величают кличкой «Шериф», т. к. он ушёл на дембель командиром спецназа, а Володя Кофман жил несколько лет в Израиле, потом переехал в Германию, но два года назад умер в сильнейшей депрессии после гибели дочери в автокатастрофе. Пусть земля ему будет пухом.
ВПЕРВЫЕ В МОРЕ НА ЯХТЕ
Знакомство с настоящей яхтой у меня произошло в отпуске в курортном городке Скадовске. Мы с женой три недели летали каждый день на АН-2 с Херсона и обратно. Я посчитал, что это нам обойдётся даже дешевле, чем если бы жили в пансионате. А так 10 рейсов каждый день давали гарантию наличия билетов и выбора времени отлёта и возвращения обратно. А главное, что мы завтракали и ужинали с моими родителями, которые по нас соскучились, а мы по ним. Но крайнюю неделю отпуска мы решили пожить спокойно и устроились в каком-то отеле с трёхразовым питанием.
На третий день нашего лежания на пляже в порт вошла очень красивая яхта. Я сразу подскочил, помог даже в швартовке, а потом спросил капитана, можно ли с ним за деньги отправиться в небольшое плавание? При этом я отпустил комплимент стройным обводам яхты и её скоростным качествам. Капитан ответил: «Не вопрос, но только через четыре дня, в понедельник, когда я вернусь из Киева».
«Увы, в воскресенье нам надо улетать, т. к. отпуск кончается», - вырвалось с разочарованием у меня. «Ну, тогда на следующий год», - молвил капитан и протянул мне руку на прощание. Через день после обеда я вдруг увидел на яхте какое-то шевеление незнакомых мне молодых людей. По их действиям всё говорило о том, что они готовятся к выходу в море. Я тут же подскочил к сторожу порта за разъяснениями. Тот мне поведал, что яхта принадлежит директору быткомбината, и он разрешает сыну иногда выходить на ней в море. «Понял, спасибо», - поблагодарил я и помчался скорее на причал. Сразу вычислил старшего из трёх ребят, что были на яхте.
«Слушай, твой отец обещал меня взять покататься, но у меня не получается его дождаться из Киева, после завтра мы улетаем. Может это с тобой можно сделать? Я заплачу». Парень испытывающе посмотрел на меня: «Денег не надо, я Вас и так возьму». «Я не один, с женой» - довёл я до него эту новость. «Хорошо, через 10 минут отходим», - дал согласие парень. Быстро сбегал за Ириной, а когда шли обратно, я обратил внимание на тучу, которая вставала над горизонтом. Хотя она была ещё далеко, но как у лётчика, пролетавшего над морями не один десяток лет, всё мне подсказывало, что она придёт к нам. «Вас это не смущает?» - я задал вопрос молодому капитану?»
ШТОРМ
«Нормально», - ответил он мне, мельком глянув на тучу. «Ну, жираф большой — ему видней», - отбросил я трезвые мысли моего второго я. Первое мысленно было уже в плавании на настоящей яхте, о чём оно грезило с детства после прочтения повести
Александра Грина « Алые паруса». «А с погранцами вопрос решил?» - не унималось моё здравомыслящее я.
«Да, пограничники добро дали, садитесь, отходим», - дал команду капитан. Впрыгнули мы на яхту, отдали швартовы, подняли стаксель, затем грот и понеслись в открытое море наискосок туче, которая чернела прямо на глазах. Через полчаса ветер стал заметно свежеть. Яхта мчалась на боку как пришпоренная лошадь. Первое моё я просто писало от восторга от переполнявших его эмоций. Оно вспоминало яхту в штормовом Балтийском море, которую я видел во время полёта из своего первого ДС (Дежурные силы). А вот второе трезвое я решительно потянуло капитана, который был на руле: «Послушай, пора уносить ноги, это явно идёт сюда», - показал я рукой на чёрную тучу, которая уже занимала треть горизонта. При этом голос у меня был явно командирский, хотя кто я такой, чтобы командовать? Тем более, на яхте вышел в море в первый раз.
Но парень и сам понял, что погода явно портится, и решение на возврат следовало принять и без моей подсказки. Он дал команду своим двум пацанам-матросам: «Ложимся на обратный галс», но руль переложил на поворот как-то нерешительно. В итоге, яхта, начала поворачивать, но паруса, затрепетав, вернули её на прежний галс. Он ещё два раза суетливо пытался развернуть яхту на обратный
курс, но яхта, как норовистый конь, вышла из повиновения.
Я как-то на интуиции понял его ошибку: «Слушай, не торопись с разворотом, дай ей разогнаться и резче перекладывай руль». Парень внял моему совету. Хлопнул гик, грот перелетел на другую сторону, яхта легла на обратный галс и понеслась ещё более резво, чем шла до этого. Крен был очень приличный. Ирину перед началом маневра я отправил в каюту, а сам принял участие в откреневании яхты. «Убирай грот», - вырвалось у меня. Только мы его опустили, как налетел шквал. Яхту положило на бок, но капитан вовремя среагировал рулём и пустил её по ветру. Мы выровнялись, но я успел заметить, что два наших матроса стали совсем бледными.
Капитан мне прокричал: «К пирсу в такой ветер подходить опасно, поэтому станем на плавучий якорь. Вы у нас самый спортивный, (между строк я прочитал — самый храбрый), поэтому станьте на носу и набросьте причальный канат на кол, торчащий из воды, предназначенный для постановки яхты на плавучий якорь. А ребята по моей команде сбросят стаксель».
Я кивнул головой, в знак согласия с его планом. Хотя понимал, задача нам предстояла очень не простая. Уж больно быстро мчалась яхта в крене в сторону берега, до которого уже было всего метров 500 и уж больно велики были волны. К тому же было немного не по себе, и даже страшновато, если называть вещи своими именами. Требовался точный расчёт, чтобы вовремя сбросить парус, на инерции доплыть до кола и пройти вблизи него так, чтобы я смог набросить петлю причального каната. В общем, заняли исходные позиции: капитан на руле, два пацана возле стакселя, я на карачках на самом носу с канатом в правой руке, а левой крепко держась за основание бушприта.
«Руби стаксель!» - заорал капитан. Пацаны в четыре руки потянули шкоты, парус пошёл, и тут там наверху что-то заело. Яхту положило на бок, мы на огромной скорости проносимся мимо причального столба. Я бросаю петлю, мажу, и тут нас выносит на мель. Яхту начинает килем бить об дно. «Всем за борт», - крикнул капитан, и сам первый выполнил свою же команду. Вторым выскочил я, успев показать жене, чтобы оставалась в каюте. Потом на другой борт сиганули пацаны, без слов поняв замысел капитана. Глубина оказалась по
грудь, но когда приходила волна, накрывала с головой.
ПЬЁМ, ЧТОБЫ НЕ ЗАБОЛЕТЬ
Мы, поддерживая яхту под борта, смягчая удары, стали подводить её к пирсу. Кое-как смогли снять с мели, поставили на плавучие якоря, высадили жену, для чего ей тоже пришлось прыгнуть в воду. Вылезли на берег мокрые и замёрзшие как цуцики, ведь в море провозились минут 40. Капитан открыл домик вблизи причала, где у них хранилось всякое яхтенное оборудование, и ребята начали переодеваться в сухую одежду. «Будьте здесь», дал я команду, и мы с Ириной побежали в отель, где остановились, заодно и согрелись. Там я взял бутылку марочного коньяка «КВ», который стоял на всякий случай, и вот случай наступил. И побежал обратно.
Когда прибежал, в комнате с ребятами уже было две девчонки лет по 16-15 на вид. Я поставил коньяк, тут же на столе возникло шесть стаканов. Я спросил: «А девочкам можно?» На что получил ответ: «Они давно пьют». И капитан, который вдруг стал таким же пацаном как все, плеснул в стаканы грамм по 50, проявив задатки профессионального бармена, т. к. налито было всем поровну. «Спасибо Вам за помощь!» - произнёс он, и мы дружно сдвинули стаканы. Все лихо дёрнули коньяк, включая двух девчушек, чему я был крайне удивлён. Но окончательно меня добила фраза одной из них: «Хорошая самогонка», - блин, и это о самом дорогом коньяке, который я нашёл в местных магазинах.
В животе сразу стало тепло, налили по второй — выпили, занюхав второй тост «За моряков!» печенюшкой, пачка которого с названием «Чайное» непонятно как появилась на нашем столе. А потом вообще «чудеса» пошли. Как-то сама собой возникла бутылка водки, которую мы долго мурыжили, учитывая юный возраст компании, зато хорошо поговорили. Мою вялую попытку прекратить это спаивание молодёжи прервали риторическим вопросом: «Вы можете не пить, а мы будем — нам мама разрешает. Вы же не хотите, чтобы мы заболели от простуды? Мы ж не пьём, а лечимся».
«Да, - подумал я, - молодёжь в южных курортных городках взрослеет рано, особенно девушки». Я понял, что единственное, что я могу сделать, чтобы предотвратить спаивание молодёжи — это большую часть водки выпить самому. Поэтому взял разлив в свои руки, себе плеснул много, ребятам чуть-чуть: «А девочек водка портит», - сказал я, закупоривая бутылку. В общем, через день мы улетели, но своё первое плавание на настоящей яхте мне вспоминается достаточно часто. Кстати, водку мы тогда так и не допили, я отправил ребят на дискотеку. А продолжение моего «оморячивания» получилось через энное количество лет и также совершенно неожиданно как и первое.
ЯХТА «ИКАР»
Вы не поверите, но уже через 40 минут как я бросил вещи в гостинице, где меня поселили как прибывшего к новому места службы офицера, мои ноги стояли на палубе яхты «Икар», которая в СССР первой обошла вокруг света, и разговаривал со старпомом. Она стояла у причала в Николаевском яхт клубе, куда меня сами собой привели глаза во время знакомства с районом города, где отныне мне предстояло жить и работать. Я представился, сказал, что моя давняя мечта пойти в море на яхте, и что «Икар» как нельзя лучше подходит для этой цели. Старпом сначала ошалел от моей наглости, но когда понял, что я не шучу, на полном серьёзе мне пообещал взять на следующий год с собой в плавание.
Но на следующий год я погрузился по самые уши в работу и освоение нового для меня самолёта ТУ-22м 3 , и в отпуск, когда «Икар» уходил в поход, меня никто не отпустил. Но в яхт клуб ноги меня приносили при любой представившейся возможности. И представьте себе — однажды моя настойчивость была вознаграждена.
Ко мне в гости с Иркутска прилетел Александр Чечельницкий, сын моего младшего брата Владимира. Точнее, прилетел с Ленинграда, в который прилетел на каникулы, а заодно решил проведать своего дядю, т. е. меня. Здесь я сделаю лирическое отступление и немного расскажу о сыновьях своего брата. Саша поставил перед собой цель — добиться финансовой независимости и уверенно к ней идёт. К 24 годам написал две книги, которые можно рассматривать как учебники по скорочтению и компьютерной грамотности. Основал свою школу по этому направлению, добавив быстрое изучение иностранных языков. Уже трижды покупал машины (на лето) и потом их продавал за ту же цену. Уже приобрёл в собственность однокомнатную квартиру в центре города рядом со своим офисом. По работе был уже в служебной командировке в Южной Америке. В общем, парень уверенно стартовал и идёт по жизни.
Старший сын — Алексей закончил авиационный интститут, должен был летать бортинженером, но место перебил кандидат с «волосатой рукой» (папа в главке), пришлось идти на завод, о чём теперь не жалеет. В данный момент работает ведущим инженером по самолёту ЯК-130 на Иркутском авиационном заводе, а когда был у меня в гостях после Саши, полетал на ЯК-52 в Николаевском аэроклубе «Икар», а затем на планере и параплане на горе Клементьева в Крыму. В общем, я очень рад, что племянники у меня от своего отца получили хорошее воспитание, растут настоящими мужиками и живут полнокровной жизнью как её понимаем мы с братом Владимиром — помимо работы путешествуют по всяким Таиландам и по России, ходят в горы, гоняют на горных лыжах, не боятся рисковать и экспериментировать.
СЮРПРИЗ ДЛЯ АНТАРКТИДЫ
Но вернёмся к яхтам и младшему племяннику. Ясно, что я понимал — раз парень прилетел ко мне в гости, то отнюдь не для того, чтобы засвидетельствовать своё почтение и передать коньяк от своего папы как подарок с «намёком». А «намёк» заключался в следующем. Володя зимовал в Антарктиде как геофизик в составе 23 САЭ. Я, когда летел с Терскола через Москву, имел с ним телефонный разговор, где он «намекнул», чтобы батя прислал варенье и вишнёвый компот, мол, он знает. А секрет заключался в том, что в вишнёвый компот наливалась водка и банка закатывалась. Кстати, очень удобно, водку выпиваешь, а вишенкой сразу закусываешь. А отец весь этот инструктаж, что Володя ему давал перед экспедицией забыл и в посылку засунул литровую банку вишнёвого компота и варенья. Я же, совершенно не зная таких нюансов и о том, что спиртное передавать в Антарктиду запрещено, купил марочный коньяк и засунул его в толстые шерстяные носки, которые для Володи связала мама.
И вот в Антарктиде Володя вскрыл посылку. Видит две банки с компотом и вареньем есть, т. е. заказ выполнен. Позвал друзей, приготовили праздничный стол, поставили кружки все в радостном предвкушении. Вскрывают банки, а там вместо водки компот. Поматерились на недогадливого батю и разочарованные собираются уходить. Володя, опечаленный не меньше их, полез смотреть, что в посылке есть ещё, и вдруг случайно обнаруживает мой коньяк. Естественно радости полярников не было предела, и все удивлялись как его таможня не обнаружила, т. к. такие вещи из посылок изымались строго. После этого брательник старается учесть мне этот мой «подвиг» при каждом «разливе», который имеет место быть.
ПОПАЛИ В ЭКИПАЖ, ВЫХОДИМ В МОРЕ
На следующий день как Саша прилетел я повёл его знакомится с городом Николаевым, это было с утра в пятницу, и начали мы естественно с яхт клуба, который располагался всего в километре от моего дома. И первое, что мы увидели на входе, это было большое объявление, что сегодня в 12.00 стартует трёхдневная яхтенная гонка памяти лейтенанта Шмидта. (немного истории):
«Известен факт, что в дореволюционном яхт-клубе в списках действительных членов общества не было ни одной женщины. Так, согласно Устава яхт-клуба, среди любителей морского спорта числились лишь одни мужчины.
К началу XX столетия яхт-клубы существовали почти во всех губернских городах Российской империи в виде сообществ, объединяющих людей общей любовью к кораблям, водным путешествиям, парусному и гребному видам спорта.
Клубы, в массовом порядке возникавшие с 1870-х годов, были открытыми для участия всех сословий. Не принимали в клуб только несовершеннолетних, служащих нижних воинских чинов и учащихся, также лиц, ограниченных в правах по суду или изгнанных из других аналогичных обществ за нарушение законов «чести и приличия».
Гонки были заметным событием в жизни каждого города, где существовал яхт-клуб. На клубные соревнования стекалось много зрителей. Как правило, регаты сопровождались музыкой; победителям раздавали призы. Помимо гонок, яхт-клубы устраивали многолюдные катания на судах — дальние экскурсии, «венецианские праздники», всевозможные семейные состязания на коньках и т.п.
Яхт-клубы во второй половине XIX — начале XX вв. стали неотъемлемой частью российского общества. Разразившаяся Первая мировая война и последовавшая за ней смена государственного строя прервали деятельность яхт-клубов. Некоторые из них продолжили свое существование после революции
Николаевский яхт-клуб
Николаевский речной яхт-клуб был учрежден в 1887 г. 12 августа состоялось первое собрание лиц, пожелавших учредить в городе яхт-клуб.
В 1897 г. клуб переехал в Спасск на территорию, выделенную Морским ведомством во временное и бесплатное пользование. Здесь соорудили пристань и три деревянных павильона, квартиру для боцмана.
"Николаевская газета" 25 апреля 1908 г.: «Гонорар для яхтсменов. В навигацию 1908 года Черноморский яхт-клуб запланировал девять гонок. Среди них - "министерская" гонка, гонки Очаков - Николаев, Одесса - Скадовск и т. д. Назначено призов на сумму 3500 рублей».
Регаты современности.
«Кубок Лейтенанта Шмидта»
Одна из старейших регат на Черном море. Гонки 1976 г. отличались продолжительностью дистанции. Маршрут: Николаевский яхт-клуб — река — лиман 100 миль — затем морская часть 300 миль — Очаков — буй на траверзе мыса Большой Фонтан — зеленый буй на траверзе Белых Кучугур — буй острова Березань и Николаевский яхт-клуб. В морской части участвовало 10 крейсерских яхт.
В 1980 г. Кубок проходил уже в 28-й раз. Тогда участвовали классы: «Оптимист», «Кадет» (самый массовый), «ОК», «420», «Финн», «470», «Летучий Голландец», «Солининг», «Торнадо», «Дракон», ну и, конечно же, крейсерские гонки. Крейсерская гонка прошла по маршруту: Николаев — остров Березань — Николаев.
В 1982 г. «Кубок Петра Петровича Шмидта» был особенный по числу участников. В пяти гонках по Днепро-Бугскому лиману и Черному морю участвовало около 600 яхтсменов, 28 яхт из Одессы, Херсона, Николаева, Севастополя и Днепропетровска. Морская часть гонки проходили от Очакова до острова Джарылгач и обратно.
ПОВЕЗЛО
Прошли с Сашей к причалу, где стояло множество яхт, и суетился народ, готовясь к отплытию. И тут я увидел соседа по подъезду Серёжу Малова. Сергей летал радистом у нас в Центре на ИЛ-62м, имел «золотые руки», и к нему, если надо было что-то отремонтировать, обращался весь подъезд. О том, что у Малова есть яхта, я и понятия не имел, а тут в разговоре это выяснилось, что Сергей давно и серьёзно занимается яхтенным спортом и является «профи». Тут мне бросилось в глаза, что он на палубе один. «Серёж, а где твоя команда?» - из любознательности спросил я.
«Да невезуха. У одного матроса у жены начались преждевременные роды, он сейчас с ней в роддоме. А ко второму неожиданно свалились гости из Москвы, я его отпустил встречать. Так что пойду один», - прозвучал ответ Сергея. «Ё-маё, так может ты нас возьмёшь?» - вырвалось у меня неожиданно для себя самого.
«А почему нет? Садитесь, только подошвы вытрите о тряпку», - дал команду капитан. «Так нам надо Ирину предупредить и спальники забрать», - сказал я. «Нет, домой не успеете, а жену предупреди по телефону», - сурово произнёс капитан, вдруг ощутив удовольствие отдавать команды полковнику. «Серёж, а можно ещё своего друга взять? Он врач, и в прошлом яхтсмен»,- попросил я, вспомнив о своём друге Виталии Решетникове, который в юности занимался парусным спортом.
«Если успеет приехать. В 11.30 отходим от причала, а 12.00 старт гонки», - дал согласие Сергей. Я бегом помчался в дежурку, там был телефон. Сначала позвонил Виталию, сообщил, что у него есть шанс принять участие в гонке, но время на всё у него 27 минут. Потом позвонил Ирине, предупредил, что нас не будет трое суток, но если в 12.10 выйдет на берег лимана, то успеет помахать нам ручкой.
Виталий успел приехать на такси за две минуты до отхода яхты, при этом умудрился прихватить кое-какой жратвы, что весьма меня обрадовало. «Лётчик хоть и некрасивый, а пожрать любит!» - этот принцип он во всех родах авиации действует, что в морской, что в сухопутной. «Отдать швартовы», - дал команду капитан. Я как-то сразу понял, что эту черновую работу должен выполнять юнга, матрос работает с парусами, а капитан отдаёт команды, сидит на руле и следит за распорядком дня, в смысле — не пора ли «наливать и закусывать?» Наливать — это я, конечно, пошутил — спортсмены не «пьют» - разве что иногда после плавания употребляют…
"ВОТ ЯКОРЬ ПОДНЯТ" (Юрий Кукин)
Вот якорь поднят, птиц звенящий караван
В который раз меня зовет и манит,
И ухожу я в беспредельный океан,
Растаяв тенью в утреннем тумане.
И ухожу я в беспредельный океан,
Растаяв тенью в утреннем тумане.
Здесь моя память - мой единственный матрос,
Здесь волны скроют горести земные,
И не подам я ни сигнала "SOS",
Координаты или позывные.
И пусть меня никто не провожал,
Но кто-то ждет, да и сейчас, быть может,
Там кто-то пальцы тонкие прижал
К вискам, чтоб боль унять и память не тревожить.
Вот якорь поднят, птиц звенящий караван
В который раз меня зовет и манит,
И ухожу я в беспредельный океан,
Растаяв тенью в утреннем тумане...
1981
В общем, отдал я швартовы, потом посмотрел как проходят узкий проход между пирсами под одним стакселем, после чего поставили грот и стали маневрировать, чтобы занять благоприятное положение к моменту старта. Ровно в 12.00 грянул выстрел пушки, и гонка понеслась. Яхт различного класса было более 40. Ветер на первом этапе дул строго в зад, в смысле — корму по-морскому. Наш капитан одним из первых дал команду выбросить спинакер, матрос, он же боцман её тут же чётко исполнил. Для сухопутных индивидуумов, кто в морской терминологии не шарит, поясню название парусов: грот — самый большой парус на яхте, стаксель — передний треугольный парус. (с этими парусами ходят при любом нормальном ветре) Есть ещё штормовой стаксель — название говорит само за себя. Спинакер — прямоугольный парус, ставится только при попутных курсовых углах ветра.
ГОНКА ПАМЯТИ ЛЕЙТЕНАНТА ШМИДТА
Прежде чем рассказать о самой гонке дадим немного истории:
«Пётр Шмидт в 1886 году окончил Петербургское морское училище, был произведён в мичманы и назначен на Балтийский флот.
Среди своих сослуживцев Пётр Шмидт выделялся неординарностью мышления, разносторонними интересами, любовью к музыке и поэзии. Молодой моряк был идеалистом — ему претили жёсткие нравы, царившие в ту пору на царском флоте. Избиения низших чинов, «палочная» дисциплина казались Петру Шмидту чудовищными. Сам он в отношениях с подчинёнными быстро обрёл славу либерала.
Но дело не только в особенностях службы, Шмидту казались неправильными и несправедливыми устои царской России в целом. Офицеру флота предписывалось чрезвычайно тщательно выбирать спутницу жизни. А Шмидт влюбился буквально на улице, в молодую девушку, которую звали Доминика Павлова. Проблема заключалась в том, что возлюбленная моряка оказалась… проституткой.
Шмидта это не остановило. Возможно, сказалось его увлечение Достоевским, но он решил, что женится на Доминике и перевоспитает её.
Они обвенчались сразу после того, как Пётр окончил училище. Этот смелый шаг лишал Шмидта надежд на большую карьеру, но это его не испугало. В 1889 году у пары родился сын, которого назвали Евгением.
Добиться исправления своей возлюбленной Шмидту не удалось, хотя брак их продлился больше полутора десятилетий. После развода сын остался с отцом.
Капитан торгового флота
Отец Петра Шмидта брак сына принять и понять не смог, вскоре скончавшись. Пётр уволился со службы по болезни в чине лейтенанта, отправился с семьёй в путешествие в Европу, где увлёкся воздухоплаванием, пытался зарабатывать с помощью показательных полётов, но в одном из них получил травму при приземлении и вынужден был оставить это увлечение.
В 1892 году он восстановился на службе во флоте, однако характер и взгляды приводили к постоянным конфликтам с консервативно настроенными сослуживцами.
В 1889 году, увольняясь со службы, Шмидт сослался на «нервное заболевание». Впоследствии при каждом новом конфликте его оппоненты будут намекать на психические проблемы офицера.
В 1898 году Пётр Шмидт снова уволен с военного флота, но получил право служить на флоте коммерческом.
Период с 1898 по 1904 годы в его жизни стал, пожалуй, самым счастливым. Служба на кораблях Российского общества пароходства и торговли (РОПиТ) была трудной, но хорошо оплачиваемой, профессиональными навыками Шмидта работодатели были довольны, а «палочной» дисциплины, претившей ему, тут не было и в помине.
Однако в 1904 году Петра Шмидта вновь призывают на службу как офицера запаса флота в связи с началом русско-японской войны.
ЛЮБОВЬ ЗА 40 МИНУТ
Лейтенант был назначен старшим офицером на угольный транспорт «Иртыш», приписанный к 2-й Тихоокеанской эскадре, который в декабре 1904 года с грузом угля и обмундирования вышел вдогонку эскадре.
2-ю Тихоокеанскую эскадру ждала трагическая судьба — она была разгромлена в Цусимском сражении. Но сам лейтенант Шмидт в Цусиме не участвовал. В январе 1905 года в Порт-Саиде он был списан с корабля из-за обострения болезни почек. Проблемы с почками у Шмидта начались как раз после травмы, полученной во время увлечения воздухоплаванием.
Лейтенант возвращается на Родину, где уже гремят первые залпы первой русской революции. Шмидт переведён на Черноморский флот и назначен командиром миноносца № 253, базирующегося в Измаиле.
В июле 1904 года лейтенант, не получая разрешения у командования, выехал в Керчь, чтобы помочь сестре, у которой возникли серьёзные семейные проблемы. Ехал Шмидт на поезде, проездом остановившись в Киеве. Там на Киевском ипподроме Пётр познакомился с Зинаидой Ивановной Ризберг. Она же вскоре оказалась его попутчицей в поезде Киев – Керчь. Ехали вместе 40 минут, 40 минут говорили. И Шмидт, идеалист и романтик, влюбился. У них возник роман в письмах — именно о нём вспоминает геройВячеслава Тихонова в фильме «Доживём до понедельника».
Этот роман протекал на фоне всё более разгорающихся событий, которые докатились и до главной базы Черноморского флота в Севастополе.
КЛЯТВА НАД МОГИЛОЙ
Пётр Шмидт не участвовал ни в каких революционных комитетах, но с энтузиазмом встретил царский манифест от 17 октября 1905 года, гарантирующий «незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов».
Офицер в восторге — его мечты о новом, более справедливом устройстве русского общества начинают реализовываться. Он оказывается в Севастополе и участвует в митинге, на котором призывает освободить политических заключённых, томящихся в местной тюрьме.
Толпа идёт к тюрьме и попадает под огонь правительственных войск. 8 человек убито, более полусотни ранено.
Для Шмидта это становится глубоким потрясением. В день похорон убитых, которые вылились в манифестацию с участием 40 тысяч человек, у могилы Пётр Шмидт произносит речь, которая буквально за пару дней делает его знаменитым на всю Россию: «У гроба подобает творить одни молитвы. Но да уподобятся молитве слова любви и святой клятвы, которую я хочу произнести здесь вместе с вами. Души усопших смотрят на нас и вопрошают безмолвно: «Что же вы сделаете с этим благом, которого мы лишены навсегда? Как вы воспользуетесь свободой? Можете ли вы обещать нам, что мы последние жертвы произвола?» И мы должны успокоить смятенные души усопших, мы должны поклясться им в этом. Клянёмся им в том, что мы никогда не уступим ни одной пяди завоёванных нами человеческих прав. Клянусь! Клянёмся им в том, что всю работу, всю душу, самую жизнь мы положим на сохранение нашей свободы. Клянусь! Клянёмся им в том, что свою общественную работу мы всю отдадим на благо рабочего неимущего люда. Клянёмся им в том, что между нами не будет ни еврея, ни армянина, ни поляка, ни татарина, а что все мы отныне будем равные и свободные братья великой свободной России. Клянёмся им в том, что мы доведём их дело до конца и добьёмся всеобщего избирательного права. КЛЯНУСЬ!»
ЛИДЕР ВОССТАНИЯ
За эту речь Шмидт был немедленно арестован. Предавать его суду власти не собирались — за крамольные речи офицера намеревались отправить в отставку.
Но в городе в тот момент уже фактически началось восстание. Власти всеми силами пытались подавить недовольство.
В ночь на 12 ноября был избран первый Севастопольский Совет матросских, солдатских и рабочих депутатов. На следующее утро началась всеобщая забастовка. Вечером 13 ноября депутатская комиссия, состоявшая из матросов и солдат, делегированных от разных родов оружия, в том числе от семи судов, пришла к Шмидту, освобождённому и ждавшему отставки, с просьбой возглавить восстание.
К этой роли Пётр Шмидт был не готов, однако, прибыв на крейсер «Очаков», чья команда стала ядром восставших, он оказывается увлечён настроениями моряков. И лейтенант принимает главное решение в своей жизни — он становится военным руководителем восстания.
14 ноября Шмидт объявил себя командующим Черноморским флотом, дав сигнал: «Командую флотом. Шмидт». В тот же день он отправил телеграмму Николаю II: «Славный Черноморский флот, свято храня верность своему народу, требует от Вас, государь, немедленного созыва Учредительного собрания и не повинуется более Вашим министрам. Командующий флотом П. Шмидт». На корабль к отцу прибывает и его 16-летний сын Евгений, который участвует в восстании вместе с отцом.
Команде «Очакова» удаётся освободить часть ранее арестованных матросов с броненосца «Потёмкин». Власти тем временем блокируют мятежный «Очаков», призывая восставших сдаться.
15 ноября над «Очаковом» поднято красное знамя, и революционный крейсер принимает свой первый и последний бой.
На других кораблях флота восставшим не удалось взять ситуацию под свой контроль. После полуторачасового сражения восстание было подавлено, а Шмидт и другие его руководители арестованы.
ОТ РАСТРЕЛА ДО ПОЧЕСТЕЙ
Суд над Петром Шмидтом проходил в Очакове с 7 по 18 февраля 1906 года в закрытом режиме. Лейтенанта, присоединившегося к восставшим матросам, обвиняли в том, что он готовил мятеж, находясь на действительной военной службе.
20 февраля 1906 года Пётр Шмидт, а также трое зачинщиков восстания на «Очакове» — Антоненко, Гладков, Частник — были приговорены к смертной казни.
6 марта 1906 года приговор был приведён в исполнение на острове Березань. Командовал расстрелом сокурсник Шмидта по училищу, друг его детства Михаил Ставраки. Самого Ставраки спустя 17 лет, уже при советской власти, нашли, судили и тоже расстреляли.
ПОЛКОВНИК ЧЕЧЕЛЬ - ПОЛУЧЕННЫЕ РЕЦЕНЗИИ
РЕЦЕНЗИЯ на «Намастэ - Я ПРИВЕТСТВУЮ В ТЕБЕ БОГА » (Полковник Чечель)
Паустовский в молодости встречался с Ставраки до его ареста,он приносил в редакцию писанину,был одиноким смотрителем маяка.
Ставраки был знатоком маячного дела. Он первый принес в редакцию «Маяка» статью. (В ней говорилось о каких-то новых маячных лампах.)
Ставраки посидел полчаса и ушел, оставив у всех нас – Бабеля, Ульянского и меня – впечатление неприятного и циничного человека.
Твердая седая щетина торчала на его желтых щеках, а воспаленные глаза говорили о многих бутылках водки «Рухадзе с коровой», выпитых за последние дни.
Одет он был небрежно и весь измят, будто сутками валялся на постели, не раздеваясь.
Он часто кашлял тяжелым, махорочным кашлем. Тогда по его изрытым щекам сползали слезы.
Он невзлюбил Бабеля, его острые глаза и однажды зло сказал мне:
– Чего он смотрит на меня, этот очкастый! Ненавижу смотрельщиков. Тоже ловец человеческих душ! А что у меня на душе – ни один дьявол не знает. И он не узнает. Бьюсь об заклад. Может, я старый вор? Или убийца? Или торгую девочками? По таксе. Или самый умилительный дедушка? Пусть поломает голову.
В другой раз он сказал:
– Чтобы быть смотрителем маяка, нужно забыть начисто прошлое. Тогда вы никогда не упустите зажечь фонарь.
– А бывали случаи, что маяки не зажигались? – спросил я.
– Только если смотритель умирал, – ответил Ставраки и усмехнулся. – Или сходил с ума. И если при этом он был совершенно один на маяке. И его некому было сменить. Ни жене, ни дочери.
– А у вас есть семья? – спросил я и тотчас почувствовал, что допустил непонятную еще мне самому бестактность.
Он ответил грубо и раздраженно:
– Если вы, молодой человек, хотите поддерживать общение с людьми, то не вмешивайтесь в чужие дела. Возьмите лист бумаги и запишите на нем все темы, которых не следует касаться из праздного любопытства.
– Грубость, – сказал я, – не делает вам чести.
Ставраки вынул из кармана бушлата плоский флакон от одеколона, хлебнул из него несколько глотков, потом, прищурившись, посмотрел на меня и сказал наставительно:
– Выспренне разговариваете. Разница наших возрастов обязывает вас к уважительному поведению. А что касается чести, то откуда вы знаете, что она у меня есть? Может быть, ее не было, нет и не будет. И у меня и у вас. И вообще – что такое честь? Осчастливьте нас, напишите для моряков побережья Гагры – Батум статью на эту тему в вашей листовке. Тогда мы, может быть, и поймем.
В это время вошел Ульянский.
– Приветствую вас, кригсгефангене
, – бросил в его сторону Ставраки. – Вот, например, – он повернулся ко мне, – этого юношу и я и вы считаем честным только потому, что ни черта о нем не знаем. Честность – это незнание.
Ставраки окончил вместе со Шмидтом Морской кадетский корпус. Все школьные годы они просидели на одной парте. И все эти годы Ставраки мучился завистью к Шмидту.
Он завидовал его благородству, смелости и его способности к самопожертвованию. Он завидовал ему как будущему герою, трибуну, вождю.
Он знал, что Шмидт способен на это и что эти его качества, если захочет жизнь, дадут Шмидту всемирную славу.
В то время уже Максим Горький сказал свои слова о людях, подобных слепым червям
, и Ставраки ненавидел этого «волжского босяка» за то, что тот будто заглянул ему, блестящему гардемарину, в самую совесть и презрительно отвернулся от него.
Когда Ставраки и Шмидт прощались после окончания корпуса, Шмидт сказал Ставраки:
– У тебя, Миша, нет в душе никакого стержня.
– Нет, есть! – сердито ответил Ставраки. – Что у тебя за манера – залезать в чужую душу!
– Если и есть стержень, – добавил Шмидт и внимательно посмотрел на Ставраки, – то не железный, а резиновый. Смотри, не сковырнись в какую-нибудь гадость. Пока не поздно.
– Мое дело! – ответил вызывающе Ставраки. – Во всяком случае, я не женюсь на проститутке, чтобы спасти ее и лить вместе с ней слезы над ее печальным прошлым, как собираешься сделать ты!
– Довольно! – гневно сказал Шмидт. – У каждого своя дорога. Я могу только молить Бога, чтобы наши дороги больше никогда не встречались.
Так они расстались, чтобы встретиться на острове Березани в день расстрела.
Откуда-то из окаянных степных далей сочился угрюмый, холодный рассвет. Шмидта и матросов высадили с катера и повели к столбам, врытым в землю.
Командовал расстрелом лейтенант Ставраки.
Когда Шмидт проходил мимо него, Ставраки стал на колени и сказал:
– Прости меня, Петя, если можешь!..
– Встань, Миша! – не останавливаясь, ответил Шмидт. – Не паясничай! Лучше скажи своим людям, что бы они целили вернее.
Что было у Ставраки на душе? Очевидно, ничего, кроме желания поскорее отделаться от Шмидта, от этого живого укора. Но с этой минуты Шмидт уже мешал Ставраки жить и чувствовать себя устойчиво и ладно.
Ставраки встал, торопливо отряхнул пыль с брюк и закончил расстрел быстро и как-то напропалую, стараясь не взглянуть на Шмидта, прячась за спинами матросов.
И подлая мысль мучила его до тех пор, пока Шмидт не упал лицом вниз на землю: знает ли он, что Ставраки был единственным офицером Черноморского флота, добровольно согласившимся расстрелять Шмидта? Все офицеры, даже самые отъявленные монархисты, решительно отказались от этого.
Вскоре Ставраки заметил, что его сослуживцы всячески старались не подавать ему руки.
С тех пор он старался служить и жить незаметно, начал избегать людей, дожил до революции, бежал из Севастополя и при меньшевиках начал работать смотрителем Батумского маяка. И так и остался им до прихода Советской власти.
Но я вижу, что мне придется в некоторой части повторить печальную историю лейтенанта Шмидта. Я писал однажды о ней и поэтому прошу читателей, если будут какие-нибудь совпадения, простить меня.
P.S.извините,что вторгаюсь,но вдруг Вы не читали этого произведения.
Виталийл 25.09.2016
добавить замечания
Виталийл, огромное спасибо за очень глубокое дополнение. Я не знал этого о Шмидте, и в Интернете, откуда я брал данные, этого нет. А они как нельзя лучше показывают на антиподе величие души этого человека.
С уважением, полковник Чечель.
Вот такая сложная сложилась судьба у этого неординарного моряка, в память которого были учреждены эти соревнования. Но вернёмся к нашей гонке.
А МОРЯКИ ПО ДОМУ НЕ "ГРУСТЯТ"
В общем, ветер был достаточно свежий, 6-8 м/сек. Мы на рысях промчались мимо нашего гарнизонного пляжа в Лесках, помахали ручкой жене Ирине, которая не поленилась прибежать нас проводить, и дальше гонка развернулась во всём своём великолепии.
Тут мы сразу оценили, насколько азартен наш капитан и настроен на победу. Дело в том, что парусный спорт как никакой требует интуиции, знания ТТД своей яхты и, конечно, зависит во многом от Удачи — угадал с ветром или не угадал. Через 4-6 км река, точнее Днепрово-Бугский лиман делает поворот более чем на 90 градусов влево за Намывской косой, потом пройдя порт, следует правый поворот на примерно то же направление. И траекторию движения каждый капитан выбирает сам. Наш капитан выбрал сложный, но скоростной вариант.
Мы прижались к самой кромке правого берега, естественно с учётом глубин, которые были в этом районе. А там, оказывается, стояли сети, через каждые 300-400 метров. Мы их порвали килем яхты 8 штук. «Не жалко, - сказал Сергей, - это браконьерские». Потом на скорости вписались в поворот на другой галс. В общем, не буду описывать все детали гонки, скажу, что когда яхта несётся, накренясь, по волнам — это зрелище, я думаю, никого не оставит равнодушным.
ОЧАКОВ
Первый промежуточный финиш под вечер был на Воложской Косе, там же была ночёвка. Утром дали старт второму этапу, конечная цель — славный город — порт Очаков, это который ещё великий русский маршал Суворов брал. Ветер ослабел, шли целый день, который посвятили обучению юнги, т. е. меня управлению парусами, а племяннику доверяли посидеть на руле пока боцман с капитаном готовили капитальный обед и полдник. Под вечер пришли в Очаков. Там помимо наших Николаевских было ещё куча яхт с Одессы, Крыма, Болгарии. Оказывается в Очакове в эти выходные проводился крупнейший байкерский фестиваль с приглашением многих знаменитых артистов и рок-групп на праздничный концерт. В общем, тусовка получилась ещё та.
Мы еле нашли место где приткнутся к причалу. Потом долго ходили среди толпы народа, глазели на всякую всячину. Затем на какую-то яхту попали в гости. Но когда переполненные впечатлениями попытались уснуть, не тут-то было. Если сначала мешал спать треск и рокот мотоциклов, которые ездили прямо по пирсу и в округе, а с 12 ночи пошли выступления различных рок-групп, специально прибывших на фестиваль, чтобы уши байкеров за ночь не отвыкли от рёва своих моторов. Если до этого я был просто равнодушен к всевозможной рок-музыке, то после той бессонной ночи в Очакове я её просто возненавидел. Как может нравится душераздирающая какафония звуков, после которых хочется долго ругаться матом и всякими нехорошими словами. Давно доказано, от тяжёлого рока коровы перестают доится, а мужчины превращаются в гомиков с истеричной и дёрганной нервной системой. Я понимаю, можно под настроение послушать немецкий «Рамштайн», но ворочаться в постели всю ночь под такую музыку — это пытка.
В общем, поспать удалось с 6 до 8-ми утра, когда оркестры и рок-группы закончили выступать. В 8.00 подъём, купание , распитие кофе и подготовка яхты к третьему заключительному этапу гонки. Финиш опять на рейде Очакова, но сначала надо было обогнуть поворотный буй на траверзе острова Березань. Да, того самого, на котором был расстрелян офицер Российского флота лейтенант Шмидт, возглавивший восстание матросов и написавший письмо царю.
НОВАЯ ВЕРСИЯ ВЗЯТИЯ БЕРЕЗАНИ
Кстати, доведу интересное предположение, которое высказал мой тренер по айкидо Юрий Щедров, человек энциклопедических познаний в истории славян, их боевых искусств и прочих умных знаний. Полководец Суворов, взявший приступом турецкую крепость на Кинбурнской Косе, закрывавшей подступы к городу Очакову с моря, три дня не мог захватить остров Березань. Турки артиллерийским и ружейным огнём три дня отбивали все атаки русских войск с моря. Атака следовала за атакой, но взять крепость на Березани не удавалось, при этом среди наших войнов были огромные потери. Ранен был и сам Суворов. И тогда он поручил пойти на штурм морским казакам. Те взяли остров за ночь.
Так вот, Юрий Щедров считает, что с материка на остров Березань казаки прошли по подземному тоннелю, о котором турки не знали, поэтому они застали тех врасплох. Ничем другим факт быстрого захвата острова относительно небольшой группой морских казаков объяснить невозможно. Поэтому, считает Юрий, надо провести археологические раскопки по поиску входа в тоннель на материке и выхода из него на самом острове. Но при Союзе это сделать не успели, а правительству Украины это нафиг ненужно.
ГРОЗОВОЙ ШКВАЛ
Прозвучал сигнал старта, все помчались за кубком и наградами, мы естественно тоже. А впереди в это время вставала мощная кучёвка, которая на глазах чернела и превращалась в огромное грозовое облако. Все яхты одна за другой стали сбрасывать паруса. «Вот тут-то мы их сделаем», - громко и радостно заорал капитан, - «Паруса не трогаем, полный вперёд!» Ветер сразу посвежел и мы помчались вперёд как пришпоренная лошадь, обгоняя яхты с голым такелажем одна за другой. Впереди оставалось ещё три яхты, когда что-то мне подсказало, что пора — хватит лихачить.
Я крикнул: «Серёж, надо убирать паруса, перед облаком обычно идёт предгрозовой вал на удалении 25-30 километров» «Ещё немного», - был ответ, глаза капитана светились азартом. Ещё две яхты остались позади. До самой передней оставалось метров 300, не больше, когда налетел шквал и почти сразу пошёл ливень. Большой парус грот порвало сразу в клочья. Стаксель почти касался воды из-за большого крена яхты. «Василич, руби стаксель», дал команду Сергей, т. к. я к нему находился ближе всех, а Виталий снимал грот. Не поверите, но в тот момент когда я бросился выполнять команду капитана, в голове мелькнул отголосок анекдота про чукчу:
«Геологи заблудились тундре, шляются по ней третий день и периодически орут уже совсем охрипшими голосами: «Люди… Люди...» Вдруг замечают, что за ними чукча давно из-за снежного бугра наблюдает. Они его выволокли: «Ты чего, гад, не отзываешься?» А он им: «Как в Ленинграде, так «чукча», а в тундре сразу «люди» закричали...» Так и со мной — до этого «юнга, юнга», а тут сразу уважительно - «Василич!»
Но ясно, что эта мысль мелькнула и сразу пропала как вспышка. В один прыжок я оказался на носу и повис как обезьяна на леерах возле стакселя. А я-то как его крепят и поднимают ещё в яхт клубе видел, а как опускают и снимают — нет.
ТРУДНО ПОНЯТЬ ЛОГИКУ НЕ ПРОФЕССИОНАЛА
Короче, вместо того, чтобы сразу потянуть за него и сбросить его вниз, предварительно сняв с крепежа трос, я бросился вниз откручивать крепёжный карабин. Серёга, увидев это, заорал матом, бросил руль и в два прыжка оказался возле меня. Яхта, оставшись без управления, легла практически на бок. Капитан успел сдёрнуть стаксель вниз, как навстречу из пелены ливня видим выскакивает на встречном курсе яхта и несётся на нас. А видимость в чёрном дожде не более 20-30 метров.
У нас яхта неуправляемая, но хорошо там успели среагировать и отвернуть. Разминулись бортами на огромной скорости на расстоянии не более метра. Капитан прыгнул на корму к рулю, крикнув мне: «Придержи стаксель». Яхта выровнялась, я заорал: «А где Саша?» Малов мне показал: «В каюте». «Молодец!» - подумал я. В этой ситуации самая главная помощь от Саши была, чтобы он не вылетел за борт, и его не пришлось спасать. Он это понял и, когда яхта входила в крен, успел спрыгнуть вниз в каюту.
В общем, минут через 40 ливень кончился, ветер стих до штиля, и показалось солнце. По морю шла крупная зыбь. Все подняли паруса и помчались к поворотному бакену, до которого ещё оставалось 3-4 км. А у нас грот разорван, из стакселя, как оказалось, вырван шкот. т. е. не в строю ни один парус. Часа полтора у нас ушло на установку второго комплекта парусов, которые к тому же требовали мелкого ремонта. А когда их установили, мы ещё три часа преодолевали оставшиеся до буя 3 километра, причём, поскольку ветер был практически штилевой, мы ползли, в основном, за счёт наката волн.
ОКАЗАЛИСЬ В КОНЦЕ
Наконец обогнули буй, легли на обратный курс, не забыв послать привет Петру Петровичу Шмидту, чья могила находилась на острове, что оставался по левую руку всего в километре от нас. Подул ветер галфинд, яхта пошла резвее. Дотелёпали мы до Очакова, пересекли финишную линию створа и не давая себе передышки, пошли на Николаев. Все понимали, что будем идти всю ночь, чтобы прийти к утру и успеть кому на работу, кому на службу. Все яхты были впереди нас, но постепенно, благодаря мастерству капитана, мы стали тех, что шли в арьергарде, обгонять. До наступления ночи штук 10 яхт уже оставалось у нас за кормой.
Пока мы любовались изумительно красивым закатом Виталий приготовил праздничный ужин, сварив макароны по-флотски и бросив туда ещё банку тушёнки, а Сергей нашёл не допитую бутылку портвейна. Хоть всем досталось вина на один зуб, но традиция была соблюдена. Сказали спасибо Богу Нептону, плеснув и ему портвейна «777», выпили за Удачу, которая помогла нам выйти из сегодняшней передряги, расписали ночные вахты, кто с кем и во сколько смена. Я с Виталиком стоял на руле первую половину ночи, а когда менялись в два часа ночи, оказались свидетелями решительных действий капитана.
НАКАЗАЛИ БРАКОНЬЕРА
Он когда сел на руль, сразу повёл яхту по самому кратчайшему фарватеру. Впереди стояла по центру вся в огнях «крутая» моторная яхта. Наш курс проходил в метрах 20 от неё. Вдруг на палубу выскочило «мурло» с брюхом как у беременной на 9-ом месяце и ружьём. И стало, брызгая слюной и матом, истерически кричать, чтобы мы огибали 100 метров мористее, иначе он выстрелит, т. к. там у него сеть. Но наш капитан не дрогнул. Он быстро схватил багор, волею судеб лежащий на палубе, быстро обернул его брезентом, наставил на мурло с ружьём и крикнул: « … мать, счас с гранотомёта разнесу твою калошу, мало не покажется».
Я почувствовал как яхта чётко килем вошла в сеть, на долю секунды притормозилась и, разорвав, пошла опять свободным ходом. Мужик выстрелить не решился, хотя наблюдал, как рвали его сеть. Когда отошли от моторной яхты в темноту, Сергей спокойно положил багор и произнёс: «Я не был уверен, что он не выстрелит и был готов давать команду «Ложись, блин, рыбы и так почти не осталось, а они сетями ловят по браконьерски».
В 6 утра мы пришвартовались в главном Николаевском яхт клубе, а в 8.00 я уже был на службе. Но с лёгкой руки Сергея Малова познакомился с подводником на пенсии капитаном 3 ранга Мишей Курилкиным, у которого была своя яхта под названием «Благовест». А ходил он на ней со своим другом — капитаном-вертолётчиком Мишей Шишкиным, чей портрет, кстати, можно видеть на фотографии в рассказе «Стоит ли вешать жизнь на тряпку». В общем, на яхте я стал ходить с ними. Нам было интересно. Курилкин травил рассказы про атомоходы, на которых он служил на ТОФе командиром БЧ № 5 или 6 (уж не помню, но отвечал за связь на подлодке). Миша Шишкин рассказывал про вертолёты, 7 Боевых служб — это Вам «не хухры-мухры», приходилось бывать и в зоне боевых действий, но Украина это никак не хочет учитывать. В итоге мизерная пенсия и отсутствие льгот, т. к. списался рано. Ну, а я всегда мог травануть истории про Морскую авиацию.
ТРАГЕДИЯ
Расскажу про одну очень поучительную гонку, называемую «Экологической» до заповедника Кинбурнская Коса и обратно. Произошло это лет 5- 6 назад. Уже не помню месяц, но скажу, что сразу со старта разразился чуть ли не шторм. Причём ветер, в основном, дул в лобешник и приходилось много маневрировать. Когда прошли первый этап до Воложской Косы, мы так умаялись, что решили от гонки отвалить и пойти в Херсон и Херсонские плавни. Мы туда давно собирались, но всё как-то не складывалось. Тем более , что яхта у нас комфортабельная, но тихоходная. И к тому же наш с Мишей лётчиский опыт подсказывал, что завтра ветер не стихнет, а наоборот может усилиться.
Именно поэтому мы в Херсоне даже к моим родителям не пошли как собирались, а приняли решение уходить в ночь обратно. При выходе из устья Днепра на нас была попытка пиратского нападения, самого натурального с целью отнять яхту. Еле ушли, благодаря мотору. Часов в 12 ночи вышли в море, точнее в лиман, но там он длинный и широкий, так что похоже на море. Полнолуние и очень приличные волны. Ветер практически не стих даже ночью. Поставили уменьшенный стаксель и решили, поскольку условия устойчивые, по очереди немного поспать.
Мне выпало стоять первую вахту с 12.00 до 2-х ночи. Оба Миши отправились вниз в каюту, а я остался наедине с полной луной и большими волнами, которые ощутимо качали яхту, уходя под неё. Чётко помню это ощущение неповторимости момента. Я как бы впал в состояние медитации со смещением точки сборки. Только я, бушующее море и луна. Это состояние полной отрешённости от реального мира ко мне возвращается всегда, стоит мне только вспомнить то плавание. К обеду следующего дня пришли в Николаев, причём ветрила был настоящий шторм. Там узнали потом, что у девяти яхт поломало мачты и порвало паруса. Одну яхту вынесло на мель в районе Глинозёмного завода и на ней погиб матрос.
Оказалось эта та яхта, которая шла прямо перед нами. Сильнейший порыв её положил парусами в воду. Мы промчались мимо, наблюдая как все четыре члена команды выскочили за борт исправлять положение. Поскольку сзади впритык за нами шло ещё несколько яхт, мы решили, что если понадобится, ей помощь окажут. А там произошло вот что.
Четыре мужика, когда произошёл этот открен, сидели без спасательных жилетов, так без жилетов они и прыгнули в воду. На яхте оставалась только жена капитана, которую он взял с собой в плавание. Им удалось вернуть яхту в вертикальное положение, и она сразу понеслась под ветром, паруса-то стояли. Жена растерялась и не смогла управлять яхтой, которую вынесло на мель и стало килем бить о камни. А четверо остались одни в воде без жилетов при очень большой волне. Когда к ним через три минуты подскочила яхта, одного их товарища на плаву уже не было. Примерно так же погиб прапорщик ВДВ Анатолий Сичкарь, с которым мы двое, при прыжках в честь дня Воздушного Флота СССР, попали в воду. Погода была аналогична. Вот что значит пренебрежение мерами безопасности, а вроде яхтсмены опытные, но увы - сработал человеческий фактор, как говорят у нас в авиации.
ВЕЧЕРА У КАМИНА
А вообще, вот о чём думается у камина долгими зимними вечерами, вспоминая подобные свои «приключения» - насколько богаче эмоционально получается жизнь, когда не боишься оторвать свой зад от насиженного образа жизни. Вот я три года подряд по справедливым настояниям первой жены провёл отпуска в фешенебельных санаториях Советского Союза. Из санатория Майори на Рижском взморье я запомнил только как сидели ночь в ресторане на 8 марта, и то только потому, что там за наши посиделки разыгрались три драки, и мы за ними наблюдали как в театре.
Из санатория Солнечногорское под Москвой не помню ничего кроме ощущения, что кормили как на убой. Из санатория Крым в Партениде для генералов, адмиралов и старших офицеров помню, что каждый вечер играли в волейбол на пиво.
Согласитесь, не много воспоминаний за три года. Зато те отпуска, что я проводил в горах, на горных лыжах, парапланах, яхтах, катамаранах, самолётах и прочем «экстриме» вспоминаются многими приключениями, которые складываются в чудесное ожерелье, именуемое ЖИЗНЬЮ. Только Боже упаси Вам подумать, что я призываю всех бросить своих жён и детей. Не возить их в пятизвёздочные отели на заслуженный Вами совместный отдых — это тоже нужно. Но я призываю хоть иногда пробовать и экстремальный отдых в палатке на дикой природе всей семьёй. Поверьте, не знаю как жёны, балованные они у нас, но дети Вам со временем, когда поймут, спасибо скажут точно.
«СКОЛЬКО ВИДАНО»
Музыка: Ян Френкель Слова: Игорь Шаферан
Мы обветрены, мы просолены, нам шторма нипочем
После плаванья в тихой гавани вспомнить будет о чем
Эх, сколько видано, эх перевидано
Сколько видано, перевидано, вспомнить будет о чем
Эх, сколько видано, эх перевидано
После плаванья в тихой гавани вспомнить будет о чем
Волны бесятся, и по месяцу не увидим земли
Хоть на палубу небо падает, все плывут корабли
Эх, сколько видано, эх, перевидано,
Сколько видано, перевидано, все плывут корабли
Эх, сколько видано, эх, перевидано
Хоть на палубу небо падает, все плывут корабли
И в Италии, и в Бразилии побывали с тобой
Солнца вроде бы изобилие, только тянет домой,
Эх, сколько видано, эх, перевидано,
Солнца вроде бы изобилие, только тянет домой
Не туристы мы, но на пристани мы подолгу стоим
Воздух Родины, он особенный, не надышишься им
Эх, сколько видано, эх, перевидано,
Воздух Родины, он особенный, не надышишься им
Эх, сколько видано, эх, перевидано,
Воздух Родины, он особенный, не надышишься им
Воздух Родины, он особенный, не надышишься им
А закончить сей «морской опус» хочется вот как им соображением. Я когда вспоминаю и потом пишу свои не выдуманные истории, всегда включаю песни наших бардов-классиков: Визбора, Городницкого, Митяева, Окуджаву, Кукина, Высоцкого, Фролова, Суханова, Якушеву, Никитина, Хомчик и других замечательных авторов. Он и будят мою «фантазию» когда пишу, а пишу я, в основном, ночами. Во сколько бы не лёг какая-то сила поднимает меня среди ночи и пока два-три часа не просижу за компом, занимаясь « эротическим» занятием — печатанием одним пальцем правой руки, сон не идёт. Так вот, вчера я открыл для себя Валерия Бокова. Я и раньше слышал и отдавал должное некоторым его песням (Река с простым названием Жизнь) и другими, но меня поразили в его выступлении два момента:
Во-первых, сколько же он повидал и попутешествовал, в каких горах только не был.
А во-вторых, он рассказал, когда долетишь до Катманду, (для тех, кто слаб в географии, это Непал) и дальше ты по тропе с рюкзаком идёшь в базовый лагерь для того, чтобы покорить Джомолунгму (Эверест) или любую другую вершину
Тибета, то встречаешь очень много самого разношёрстного народа от непальских шерпов до каких-нибудь австралийских аборигенов, и все, подчёркиваю, абсолютно все здороваются друг с другом, причём на порядок чаще других звучит приветствие НАМАСТЭ.
В переводе — это «Я ПРИВЕТСТВУЮ В ТЕБЕ БОГА!!!»
Согласитесь, ради одного этого уже надо путешествовать с рюкзаком и палаткой. По крайней мере для меня это сильнейший стимул не сидеть на месте или искать только комфортный отдых. Всем желаю Удачи и найти свой Путь в нашем таком не простом, но удивительно интересном мире!
НАБЕРИте В ИНТЕРНЕТЕ - Константин Фролов. Славянин (видео)
Александр Суханов - ЗАЧЕМ И О ЧЕМ ГОВОРИТЬ (видео)
И поразмышляйте над словами
Зачем и о чем говорить?
Всю душу - с любовью, с мечтами,
Все сердце стараться раскрыть,
И чем же - одними словами.
И хоть бы в словах таял стих -
Не так уж все было избито.
Значенья не сыщете в них.
Значение их позабыто.
Да и кому рассказать
При искреннем даже желаньи?
Никто не сумеет понять
Всю силу чужого страданья.
Зачем и о чем говорить?
Всю душу - с любовью, с мечтами,
Все сердце стараться раскрыть,
И чем же - одними словами...
Рецензия на «Намастэ - я приветствую в тебе Бога» (Полковник Чечель)
Значение слов не забыто и Василий Васильевич доказывает это каждым своим рассказом. "Всю душу - с любовью, с мечтами, Всё сердце стараться раскрыть, И чем же - одними словами..." Просто вкладывает опыт сердца в слова, прочувствованный смысл нагружает казалось бы простые слова и истины. Такое возможно только посвящённому, которому повезло быть ещё и лётчиком. Настоящий писатель пишет по настоящему.
Владимир Суд 16.09.2016
https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5ef6c9e66624e262c74c40eb/60885924eac32e1c6d3d95b5/edit
