Давненько не писала рассказов. Пусть сегодня будет такой - короткий, терапевтический. Без всяких там "продолжение следует"...:)
Задание
рассказ
Муж ушёл на следующий день после того, как у Натальи выпали последние ресницы. Она сидела у трюмо в спальне и, глядя в зеркало, наблюдала, как за её спиной Коля аккуратно складывал свои вещи в их общий черный чемодан. Тот был достаточно большой, чтобы унести все вещи мужа, но Коля собирал только то, что купили за последний год.
"Только новое берёт", - подумала Наталья и усмехнулась, поняв, что она в этих сборах тоже старая вещь, которую не стоит брать в новую жизнь.
Наталья перевела взгляд и посмотрела на себя. Ещё раз усмехнулась. Она себя в светлое счастливое завтра тоже бы не взяла: лицо без бровей и ресниц, круглые щёки, заплывшие глаза, под ярким шелковым платком - практически лысая голова с робко пробивающимся мягким пушком.
Позади операция, 8 "химий", впереди месяц лучевой терапии. Никто на этом отрезке пути не выглядит хорошо, это Наталья знала точно, но смотреть на себя - такую непривычную, чужую, такую бледную и опухшую - всё равно было невыносимо. Каждый день - невыносимо.
И она снова посмотрела на мужа Колю, который пытался скрыть, что торопится.
Накануне у супругов случился скандал. Ну, как скандал: усталая перебранка, ничего необычного. Но с тех пор, как Наталья заболела и начала лечение, Коля с ней разговаривал всё жестче, всё сдержанней. Сначала она думала, что он пытается не раскиснуть, пытается не показать ей свою слабость и излишне не жалеть её. Но только в этот последний скандал она поняла: он сознательно отдалялся. Один за другим обрубал концы, которые держали его утлую лодочку на этой станции. Готовил, стало быть, жену к тому, что скажет в итоге, перед тем, как рубануть самый последний канат.
"Я не обязан и не хочу тратить свою жизнь на твою болезнь", - вот что он сказал вчера. Сказал, что жизнь слишком коротка, что он готов помогать деньгами, но смотреть, как увядает некогда любимая женщина, - выше его сил. Из чего Наталья заключила, что Коля уже нашёл тихую гавань в стороне от родной пристани и "некогда любимой женщины".
Разрубание этого последнего каната принесло... облегчение.
Наконец-то стало понятно, что происходит. И Наталья с каким-то даже удовлетворением перестала думать о том, что творится в голове и в душе у мужа, и полностью погрузилась в собственную боль.
"Собирай вещи и съезжай, Коль", - сказала она ему. И с лёгким ужасом увидела: он обрадовался, что именно она произнесла эти слова. Пошёл на балкон и вытащил их единственный огромный чемодан. К вечеру следующего дня вещи были собраны, и муж вышел за дверь, как будто отбыл в путешествие. Наталья сидела на кухне и смотрела в стену перед собой боясь не одиночества, а надвигающегося вечера, в котором себя некуда было деть и невозможно было спастись от своих мыслей.
А ещё через день Наталья сидела в том же ярком платочке и с таким же отсутствующим выражением лица, но в кабинете штатного психолога онкодиспансера. Придя к районному онкологу за направлением, она вдруг случайно увидела дверь, которую раньше не замечала - "Психолог". Дверь была приоткрыта, за ней было солнце в отличие от тёмного коридора, и выглядело это как приглашение. И Наталья вошла.
Психологом оказалась молодая коротко стриженая девушка: крупные черты лица, яркая помада, низкий голос. Она спокойно выслушала сбивчивый рассказ Натальи и даже бровью не повела. "Сколько она слышит таких историй в день?" - промелькнула у той мысль.
Выслушала и спросила: "А какое у вас хобби?"
Наталья словно наткнулась лбом на невидимую бетонную стену. Какое хобби? Причём тут хобби? Тут рак, тут муж ушёл к другой, тут сын-подросток от рук отбивается - а её про хобби спрашивают?! Даже в глазах потемнело от захлестнувшего возмущения. Но девушка-психолог смотрела открыто и с интересом, ждала ответа, не издевалась совсем.
"У меня нет хобби", - сказала Наталья даже с вызовом.
В кабинет заглянул высокий худой мужчина. Деликатно кашлянул.
"У меня сейчас пациент по записи, - сказала психолог, - давайте я запишу вас, вы придёте ко мне на приём, и мы обо всём подробно поговорим. А до этого времени у вас задание - найти себе хобби".
"А где мне его найти?"
"Вариантов мильон! - улыбнулась девушка. - Самое простое - вспомните, что любили делать в детстве. До свидания!"
Наталья вышла из здания поликлиники озадаченная. Она шагала знакомым маршрутом, но мыслями была в своем детстве. До мелочей вспомнился письменный стол в углу её комнаты, книжные полки над ним. Мысленно она выдвинула верхний ящик стола и заглянула в него, а там - рисунки. Десятки рисунков на листочках в клетку и в линейку, на альбомных листах, на каких обрывках и кусках бумаги - рисунки, рисуночки, наброски. Лица, руки, ноги, коты, драконы, дома на фоне деревьев, корабли, горы.
И взрослая Наталья вдруг ощутила тепло в солнечном сплетении и в кончиках пальцев. И прямо около дома развернулась и пошла в магазин товаров для творчества.
Пока шла, опять думала. Когда она перестала рисовать? Во время учёбы в университете? - Нет, ещё рисовала, целые блокноты долго потом лежали аккуратными стопками в тумбочке родительской квартиры. Когда начала работать, взяла своё первое классное руководство? - Нет, тоже нет, на столе всегда лежал блокнот, и Наталье хорошо думалось, пока рука сама собой выводила простым карандашом линии и лица.
Когда? - После свадьбы, да. Когда вдруг оказалось, что на рисование времени нет совсем. Когда захотелось баловать молодого мужа борщами, котлетами и пирогами. Даже вспомнились беляши на завтрак в воскресенье, ради которых она вставала в 6 утра в свой единственный выходной. Очень уж Коля любил беляши. А потом и сын Кирилл полюбил по утрам в выходной есть свежие горячие пышки.
Потом купили квартиру, своими силами несколько лет делали ремонт. Стирка, глажка и бесконечное мытьё полов. И тетради, тетради, горы тетрадей, которые Наталья приносила домой на проверку. В какой момент со стола исчез блокнот, она и не заметила.
В магазине Наталья долго бродила между полок. Трогала руками всё - бумагу разной плотности и разного назначения, щетину кисточек, карандаши (Господи, сколько стали выпускать разного!). Потом дошла до полки с трафаретами и самоучителями и ещё полчаса просто перелистывала страницы то одного альбома, то другого, как завороженная. А потом добралась до прилавка с блокнотами - и там пропала.
На кассу несла покупки, как добычу, крепко прижимая к груди. И впервые за несколько месяцев не чувствовала, что грудь всего лишь одна.
А когда пришла домой и не увидела в прихожей кроссовок мужа на привычном месте, вдруг осознала, что целый час не вспоминала о том, что Коля ушёл. Не думала даже о своём раке, словно вернулась к себе прежней. Не к себе жене-матери-учителю-до болезни, а к себе, Наташке Свиридовой, девчонке, у которой всегда ладонь правой руки была серой из-за размазанного по ней карандаша. И правая манжета блузки тоже всегда была в карандаше или в краске.
Наталья разложила на кухонном столе свои покупки, любовалась. Потом вытащила из упаковки остро наточенный карандаш, раскрыла первый в её жизни блокнот для скетчей с плотными шершавыми страницами. Провела первую линию, ещё не зная, что получится.
И с облегчением почувствовала, что нет прошлого, нет будущего, есть только одно время - сейчас: белый лист, чёрный грифель, начало чего-то красивого. И завершить это красивое у неё точно хватит и сил, и времени.
"А дальше посмотрим", - сказала Наталья сама себе вслух, улыбнулась и принялась рисовать.