На фронтовых дорогах мой отец прошёл путь от солдата до офицера в звании капитана, семь раз был ранен в боях, за проявленную отвагу получил от Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина семь благодарственных писем, а после лечения в госпиталях сразу отправлялся на фронт.
Моя жизнь изначально пронизана воспоминаниями моих близких людей о событиях Великой Отечественной войны и послевоенного времени. Для меня это событие представляется грандиозным периодом истории нашего народа, небывалого героизма и самоотверженности, совершившего великий подвиг сохранения собственной Родины и освобождения миллионов людей других стран от фашистской агрессии и уничтожения, нередко ценой собственной жизни.
Песни моего детства
Веточки яблони шуршат и постукивают в окно, завывает ветер. Поздний вечер, мне тепло и уютно в кровати, которая стоит у недавно протопленной печи. Кошка толкнула скрипнувшую дверь, прыгнула мне на одеяло и, свернувшись клубочком, замурлыкала. В приоткрытую дверь полилась песня. Поёт мой отец и два гостя, фронтовые друзья, приехавшие к нему издалека, из прошлой жизни. Той жизни, где была война.
Темная ночь только пули свистят по степи
Только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают
В темную ночь ты любимая знаю, не спишь
И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь...
Негромко звучит гармонь, папа легко нажимает на клавиши, чтобы не потревожить меня и сестрёнок. Любому ребёнку памятны колыбельные песни, которые пела мама перед сном. Моими колыбельными песнями стали песни военных лет. Пел отец вместе с мамой, их голоса красиво сливались, хотя пели на два голоса, заполняли всю комнату и будили струны моей души так, что на глазах появлялись слёзы от нежности и любви.
В школе подружки удивлялись, почему я самая младшая в классе. У всех год рождения 1946, а я родилась в 1947 году.
«Мама, почему я самая маленькая в классе, мне всего 6 лет, а я уже учусь»?- приставала я к матери. «Ничего удивительного, в 4 года старшие сёстры научили тебя читать и писать, значит тебе в школу пора» - звучал ответ.
Через много лет я узнала причину. Отец ушёл на фронт в июне 1941 года. Прошел две войны, воевал с фашисткой Германией, участвовал во взятии Берлина, закончил воевать в Манчжурии с милитаристской Японией.
Домой вернулся в октябре 1946 года. Тяжело было на фронтах, семь раз был ранен, после лечения в госпиталях возвращался на фронт. Спасала мысль о жене, детях, которые ждут.
Всю войну пронёс с собой фотографию жены Аполлинарии и дочерей Евстолии и Алевтины. Дома папу ждала ещё третья дочка Людмила, которая родилась 3 октября 1941 года, вскоре после того, как папа ушёл на фронт.
Октябрь 1946 года выдался тёплый. Три девочки играли у дома, подбежали к колодцу, у которого на лавке для вёдер, сидел офицер в военной форме с вещмешком за спиной и нарядной гармонью в руках. Офицер улыбался. Подозвал девочек к себе, обнял. Поглаживал каждую по голове, всматриваясь в удивлённые личики. «Доченьки мои, я ваш папа!»
«Мамочка, папочка домой вернулся! Он на фронте был!»- кричали сестрёнки и хватали отца за руки, гармонь, вещмешок. Соседи выглядывали из окон, махали руками, поздравляли.
Мама домывала пол на крыльце. Увидев отца, тихо произнесла «Коленька вернулся!» и потеряла сознание. Отец уронил гармонь, подхватил любимую жену на руки, понёс в дом, вдыхая чудесный аромат густых, волнистых, каштановых волос, промытых накануне щёлоком и ромашковым отваром.
Девочки тихо шли следом, наблюдая, как на чисто вымытом полу появляется дорожка от стекающей воды с тряпки, зажатой в маминой руке.
Ужин был долгим и весёлым. Мама испекла пироги из ржаной муки с морковкой, которая выросла на собственном огороде, приготовила вкуснейший борщ с тушёнкой, которую привёз папа, сварила густой клюквенный кисель.
Пришли соседи, принесли немудреное угощенье и начался пир. Вопросов было много в основном про фронтовые будни. Отец охотно рассказывал, как воевали, гнали врага, как радостно со слезами на глазах встречали в освобождённых городах и сёлах соотечественники и жители стран зарубежья по пути на Берлин.
Сосед Василий, который потерял на войне ногу, задал вопрос «Трудно было Берлин брать? Я мечтал в Берлин-то войти, да ноги лишился».
Отец помолчал немного и ответил «Трудно было везде, а в Берлин входили с чувством большой радости, войне конец приходил, страха не было, хотя бои были жаркие!».
«Давай-ка Коля, доставай свою гармошку, петь будем, поговорили, теперь споём» предложил Василий. Остальные гости, в основном женщины, поддержали.
Отец взял в руки гармонь и запел:
Ночь коротка,
Спят облака,
И лежит у меня на ладони
Незнакомая ваша рука.
После тревог
Спит городок.
Я услышал мелодию вальса
И сюда заглянул на часок.
Песня была новая, сочинённая в годы войны, но припев подхватили все.
Все вспоминали и переживали свою жизнь. В глазах светилась грусть, лица стали задумчивыми и просветлёнными.
Каждая новая песня вызывала восторг, гармонь звучала всё увереннее, а голоса слаженнее.
В далекий край товарищ улетает,
Родные ветры вслед за ним летят.
Любимый город в синей дымке тает —
Знакомый дом, зеленый сад
И нежный взгляд.
Потом вспоминали, как жили в трудные годы войны.
У нас был небольшой огород, рядом со старым деревянным домом. В огороде сажали картошку, разрезая посадочный клубень на 2 или 3 части, так как картошки для посадки осталось мало. В ямку добавляли золу, как удобрение.
Мама рассказывала: «Мы ждали с нетерпением, когда картошка вырастет. Очень боялись воров, выкопают картошку, чем детей зимой кормить»
Ночью сторожили. Однажды заночевала колхозница из ближней деревни. Большая, красивая женщина, с хриплым низким голосом, звали её Валентина.
Ночью забрались воры в огород. Мама испугалась и закричала «Валентин, воры! Спросонья Валентина закричала жутким, грубым голосом «Сейчас выйду, всех из мелкашки постреляю!» Схватила лопату и, продолжая ругаться, выбежала в огород. Воры мигом улетучились». За столом весело смеялись.
«А как мыло приходилось доставать! Бельё постирать, дочек помыть. В городе был завод, где варили пиво и делали фруктовое вино" вспоминала мама.
Ей, как жене офицера и многодетной матери был положен паёк. Вот и выдавали паёк вином, так как в городке был винный завод, да небольшая мебельная фабрика. Недалеко от дома в здании церкви разместили заключенных, осужденных за небольшие преступления, которые вели себя дисциплинированно. Их готовили на фронт, перевоспитывали. Охранники не сильно утруждались, а выпить были не прочь. Назначали время, мама относила им пакет с вином, а получала мыло. Иногда простыни и полотенца. К концу войны церковь опустела, а вскоре была снесена воинствующими атеистами.
Отец поступил на работу по специальности бухгалтером – ревизорам в горисполком, а мама на строчевышивальную фабрику.
Послевоенное время было очень трудным. Постоянно мучило чувство голода. Дом был старый, холодный, углы промерзали, а дров, топить печи, не хватало.
Родители уходили на работу, а мы с сёстрами по огромным сугробам шли с саночками на мебельную фабрику. Там со свалки набирали в мешки обрезки досок, опилки и везли домой. Иногда нам везло, обрезков было много, а дорога утоптана. Тогда ездили несколько раз и делали запас дров в маленьком сарайчике. Вечером собирались все за столом, ели пареные овощи, выращенные на собственном огороде: картошку, свёклу, морковь, брюкву, репу и квашеную капусту. Пили чай из самовара с сухарями. Электричество в домах включали ненадолго с 8 до 10 часов вечера, и мы сумерничали. Всей семьёй садились у печи, где пылал огонь, кто на табуретки, кто на поленья, а мы с сестрой на папин фронтовой меховой полушубок, постеленный на пол.
Пели любимые песни, старательно выводя на два голоса. Отец пел мягким тенором, мама вторила, а мы как получится.
Грустные ивы склонились к пруду,
Месяц плывет над водой.
Там, у границы, стоял на посту
Ночью боец молодой.
В грозную ночь он не спал, не дремал,
Землю родную стерег.
Вот и пришлось на рассвете ему
Голову честно сложить.
После этой песни я обычно начинала всхлипывать, и тогда отец запевал очередную песню об ушедшей войне, память о которой переплелась с моим детством навсегда. Огонь мерцал в печи, потрескивали дрова, мы пели. Отец, нежно глядя на мать, запевал, она улыбалась.
Я уходил тогда в поход,
В далекие края.
Платком взмахнула у ворот
Моя любимая…
Я вскакивала и начинала притопывать, кружиться, все хлопали мне в ладоши. Устав, падала на полушубок и просила папочку рассказать про его путешествия. Мне нравилось так называть его фронтовые будни.
И врага ненавистного
Крепче бьет паренек
За советскую Родину,
За родной огонек.
Отец был ранен несколько раз, лежал в госпиталях. Среди густых тёмных волос я разглядывала три белых пятна с пятикопеечную монету, где волос не было. Осколочное ранение, пояснял отец. Правое ухо было повреждено и слух потерян. После госпиталя снова на фронт. Участвовал в Сталинградской битве. Во время боя, который продолжался несколько часов подряд, получил контузию, впал на несколько часов в летаргический сон и его чуть было не похоронили, приняв его за погибшего. После выздоровления продолжил воевать.
Бои за освобождение Украины, Болгарии. Отец рассказывал: «Встречали нас, как настоящих освободителей. Женщины, девушки обнимали, плакали от радости. Мы чувствовали себя героями» Гармонь всегда была рядом, а песня тем более.
Где ж вы, где ж вы, очи карие!
Где ж ты, мой родимый край?
Впереди-страна Болгария,
Позади - река Дунай.
Тяжелые бои были в Румынии, с большими потерями воевали при взятии Берлина. Вошли с боями, взяли город и на стене рейхстага оставили свои имена.
Берлинская улица по городу идет,—
Значит, нам туда дорога,
Значит, нам туда дорога,
Берлинская улица к победе нас ведет!
Затем долгая дорога на Дальний Восток, чистые воды Байкала на короткой стоянке поезда, загадочная Маньчжурия.
Меркнет костер,
Сопки покрыл туман.
Легкие звуки старого вальса
Тихо ведет баян.
Но и в бою,
В дальнем чужом краю,
Припоминаем в светлой печали
Родину-мать свою.
Спят под луною маньчжурские сопки
В пороховом дыму.
Песни о войне, услышанные в раннем детстве, проникли в мою душу глубоко и надолго.
Совместное семейное пение сплотило нас. Зарядило любовью и нежностью друг к другу. В кругу семьи мы часто пели частушки собственного сочинения.
Самая любимая частушка, которую я запомнила навсегда, сочинила моя старшая сестра. До сих пор, приглашая домашних на чаепитие, я вспоминаю и напеваю частушку из моего послевоенного детства.
Ставь Наташа, самовар,
Голубые чашки.
Скоро папочка приедет
В голубой рубашке.
В мой день рождения было принято ходить в лес за ягодами и грибами. Для меня это был настоящий праздник. Мы брали бидончик для земляники, корзинки для грибов. Любимые ржаные пирожки с морковкой и чай из листа смородины прямо в чайнике. Лес удивительно светлый, берёзовый, на полянах свежая изумрудная трава, россыпь цветов. Особенно запомнились медуница, лесной колокольчик, ромашка и загадочный цветок Иван да Марья, на стебельках которого рядом цвели сиреневые и жёлтые цветы.
Мамочка обычно хитрила, войдя в лес, присаживалась и говорила «Что-то я устала». Я подбегала к ней и, о восторг видела рядом гриб. « Я первая гриб нашла» кричала я. Набрав грибов, земляники, лекарственных трав, выходили на опушку, садились кружком, кушали нехитрые припасы. Потом родители начинали петь.
Свободно и легко звучали песни на природе. От романса «Белой акации гроздья душисты» появлялось ощущение восторга, огромной радости от красоты мирной жизни. Отдохнув, отправлялись домой. Я шла рядом с отцом и просила вспомнить о том, что было на войне. Рассказы о войне, как и песни военных лет, заполнили моё детство и остались навсегда светлой памятью.
Я могла слушать фронтовые рассказы отца бесконечно. Рассказывал отец с юмором, красочно описывая события, а мне казалось, что я сама побывала вместе с ним на фронте.
«Как-то раз везли мы на трёх крытых машинах провизию и почту на передовую через лес. Водитель слегка заблудился, и выехали мы на поляну очень близко от позиции немцев. Мы знали, что скоро наши подойдут, бои велись успешно. А нам-то что делать, мы под обстрелом, а охраны никакой.
Тогда я придумал такую хитрость, стали мы ездить по кругу одна машина за другой, следом третья машина, то выезжая на поляну, то скрываясь в лесу. Так создали видимость большой колонны машин, чем напугали немцев, и они не посмели к нам приблизиться. А вскоре подоспели наши. То-то радости было!»
«Однажды была сильная метель. Мы сидели в землянке, пили чай. Окопы наши и немецкие были очень близко, но мы были спокойны, так как пунктуальные немцы обычно перестрелку вели в одно и, то, же время. По расписанию у них был обед, и выстрелы прекратились.
Мы спокойно сидим, покуриваем, отдыхаем. Вдруг распахивается дверка и вместе с холодным воздухом и снегом в землянку заползает немецкий солдат с котелком в руках. Все замолчали. Он постоял, а потом протягивает нам котелок и говорит «Рус, каши хошь?». Дружный хохот раздался в землянке. Парнишка был очень молод, видно заблудился в метель, время было близко к окончанию войны. Настроение у нас было приподнятое. Котелок мы забрали, а парня выставили из землянки и отправили восвояси»
Моё детство было счастливым в семье, где отец вернулся с фронта. Послевоенные годы были очень тяжелым, не хватала еды и самого необходимого, но мы жили тем, что все вместе и любим друг друга.
Я любила, сидя на полу, вынув из сундука коробки с наградами, с письмами-треугольниками перебирать и разглядывать награды и читать письма. Мой отец Ширшов Николай Васильевич кавалер Ордена Славы, Ордена Красной Звезды, Ордена Красного Знамени, Ордена Отечественной войны, множества медалей. Запомнились медаль «За взятие Берлина», медаль “За победу над Германией”, медаль “За победу над Японией”.
Память о фронтовых годах осталась в вещах военных лет: отцовской гармошке, офицерском бинокле, белом полушубке, серой каракулевой шапке, ремне, ватных штанах, стеганой фуфайке, брюках-галифе и замечательной офицерской сумке-планшете.
Планшет был сделан из кожи, в нём множество отделений для ручек и карандашей, кармашек из целлулоида, предназначенный для хранения карты. С этим планшетом, положив в него школьные принадлежности, перекинув ремешок через плечо, я гордо ходила в первый класс, на зависть одноклассникам, особенно мальчишкам.
В 1965 году впервые в стране широко отмечали День Победы.
Отец стал получать на каждый праздник Победы юбилейные медали и памятные знаки. В 1975 году, мама уже ушла из жизни, сёстры разъехались, по распределению после окончания ВУЗов в разные города СССР. Отец ни с кем ехать не захотел, написал Брежневу Л.И. о своём житье-бытье в старинной избушке без удобств, которой было больше двухсот лет. Каково же было удивление всех нас и огромная радость, когда ему была предоставлена благоустроенная квартира по указанию Леонида Ильича Брежнева. Вот только многочисленные ранения, последствия лихих послевоенных лет не дали ему возможность пожить долго.
Фотография, информация о подвигах и наградах моего отца Ширшова Николая Васильевича представлены в Музейном комплексе «Дорога памяти» при Храме Вооруженных сил России.
Сердечно благодарю всех, кто дочитал до конца. Желаю здоровья, счастья и удачи на долгие годы.
