Израненные крылья
Крылья мои изранены. Не оторваться от земли. Надо срочно принимать меры. Я не ангел, и даже не птица. И крылья мои воображаемые.
Я - Серафима. Для родителей Сима, для коллег Симочка. Сестра называет меня Сэра. Так протяжно произносит букву «Э» и рот корытом открывает, жуть. Подружки, у меня их две, обе самые близкие. Так вот, подружки называют меня Сераежка. Смешно и мило. И я уже привыкла. Дружба наша началась в день знаний, когда мы получили почётное название «первоклассницы» и гордо спускаясь по ступеням школы, я оступилась и полетела вниз, снеся на ходу милую девочку с двумя огромными белоснежными бантами.
-Ты что, дура? – сказала мне эта милая на вид девчёнка, отряхивая колени.
Я ничего не могла ответить ей, потому что сгорала от стыда собственной неуклюжести.
Вот в тот самый момент, к подошла довольно высокая для своих лет девочка и протянув мне руку сказала:
-Вставай! – И повернувшись к милой особе проговорила:
-Чего сразу обзываешься? Сама не падала никогда что ли?
Так, бок о бок мы грызли гранит знаний десять лет. Были всегда вместе и нас называли «Огонь, вода и медные трубы».
Я – огонь. Всегда загоралась новыми идеями и знаниями, была в эпицентре школьной жизни, пела в хоре, танцевала, влюблялась и страдала. Эмоции – это моё всё.
Милая девочка это Стася. Станислава Альбертовна. Ныне безумно прекрасная мама троих милых детей и счастливая жена. А в то время она была «медные трубы». Ни минуты покоя. Она проносилась, как вихрь по школе, принося с собой кучу эмоций. Дралась за правду, притащила в школу крысу и налила прозрачный клей на стул химика.
И вода – она же Александра Романова. Ныне председатель правления одной очень немаленькой компании. Это было ожидаемо, потому как гранит науки она грызла за нас троих.
Школьные годы чудесные прошли, мы поступили в разные Вузы, но дружба наша продолжается. Мы есть друг у друга двадцать четыре часа в сутки, не смотря на мужей, детей, сделки и романы.
Воспоминания. Прекрасные моменты жизни. Как они дороги.
С вашего позволения я продолжу. Он называл меня Серафима. Даже когда, после долгой разлуки, страстно целовал меня в губы или нежно касался моих губ, потом долго смотрел в мои глаза и тихо произносил своим бархатным голосом – Серафима. Ни Сима, Ни Симочка, ни любимая. Только Серафима. Ну а как же иначе?
Имя у него глубокое, богатое – Ростислав. Он носит его с гордостью, подавая свою родословную на серебряном блюде. Рядом с таким мужчиной не может быть Симы. И Серафима не очень-то вписывается в убранство столовой с фамильным серебром. Но любовь, как говориться, зла…
Тем более, что крылья мои греют, успокаивают и не просят ничего взамен. Безусловная любовь! Кто же от неё откажется? Можно и помечтать о великой любви.
-Серафима, сколько можно ждать тебя? Мы опаздываем в театр!
-Э кий, вы барин, шустрый! Всё по-вашему должно быть?! А вы бы дали девушке вольную, развелись бы со своей барыней, да и взяли бы меня, молодую крепостную, в жёны. Тогда не пришлось бы на часы поглядывать, да меня подгонять! Вольному воля! Спасённому рай!
Не свободен наш барин. Жена имеется, да и детишки есть. Вот крылья то и болят. Вода и Медные трубы не осуждают меня, видят чувство огромное под названием любовь в моих глазах. А самой то тяжело. Вот крылья и болят. Кровоточат потихоньку. А я терплю. Тихонько подвываю, когда совсем больно становится, денёк, другой, потом легче становится. Так и жили бы мы дальше.
Только приключилась со мной встреча одна. Очень интересная.
С утра зарядил дождь. Ну, думаю, на целый день. И такой этот дождь печальный был. Так жалобно стучал по стеклу и стекал слезами вниз, разбиваясь насмерть о холодную, грубую землю, что крылья мои заныли нестерпимо. Такая сильная боль пронзила меня насквозь. Сжав зубы, я сидела на холодном полу и слёзы капали на мои голые колени, как будто это дождь стекал по мне. Чтобы хоть как-то спасти крылья, я забралась под одеяло и уснула. Сон спасёт. Сон лечит.
Проснувшись к вечеру, я не услышала шум дождя. Дождь закончился, деревья стояли в стеклянной тишине, и только одинокая ворона недовольно каркала на пробегающую мимо дворовую кошку.
Прекрасный осенний вечер. Крылья робко пошевелились, расправились немного. Надо пойти в парк. Там воздух, там хорошо. Люблю природу. Там спокойно. Там можно попробовать крылья расправить, и может они приподнимут меня над землёй, хоть на мгновение.
В парке и вправду оказалось замечательно. Осенние деревья, выстроились в ряд, как на модном дефиле. Одетые в яркие наряды, они показывали людям своё великолепие. Золотые, дерзко алые, изумрудные листья во всей красе сверками в отблесках заходящего солнца. Редкие из них, стесняясь своей наготы, как бы стояли в тени, не понимая, что их нагота так прекрасна и притягательна.
По парку гуляли пожилые пары. Медленно, неспешно шли они по дорожкам, всем своим видом показывая, что спешить уже некуда, да и не хочется. Хочется наслаждаться каждой минутой. Они так долго вместе, что им не нужны слова. Друг для друга они прочитанные любимые книги. И остается только бережно перелистывать страницы той истории, под названием счастье быть вместе.
У пруда молодая семья, с чудесным улыбающимся малышом, кормили крошками хлеба уток. Прекрасный вечер.
Прислушалась. Крылья не болят. Но такие тяжелые от моих слёз, что сил больше не было идти вперед и нести их за спиной. Я прошла вглубь парка и присела на скамейку. Сидела и смотрела на закат. Тысяча мыслей в моей голове. Сколько времени прошло, я не знаю.
К скамейке подошла пожилая женщина.
-Можно? – Тихим голосом спросила она, указывая глазами на пустое место, рядом со мной.
-Да, конечно, - ответила я.
Женщина была одета как-то по-старомодному, но со вкусом. И даже камея была приколота к накрахмаленному воротничку. «Такая бы точно вписалась в убранство столовой с фамильным серебром», пронеслось у меня в голове. Интересно, какое у неё имя? Анна? Агата? А может быть Елизавета, в честь императрицы?
-Наталья Павловна,-произнесла женщина, слегка улыбнувшись и протянула мне руку в ажурной дамской перчатке.
От неожиданности я даже подпрыгнула, и лицо мой стало пунцового цвета. Она что, прочитала мои мысли?
-Сима, вернее, Серафима,-проговорила я торопливо и улыбнулась в ответ кривой улыбкой.
-Погода этой осенью стоит чудесная, не правда ли?
Какие, к чёрту собачьему, диалоги о погоде, когда так ноют крылья – подумала я, но в ответ процедила:
-Согласна с вами. Осень великолепна!
-Могу я Вас спросить? Всё с той же милой улыбкой проговорила она.
Я утвердительно закивала в ответ.
-Почему такая молодая, интересная барышня гуляет в парке одна с грустными глазами, как ангел, который сложил крылья?
В первую секунду мне захотелось зло закричать, что, во-первых, это вопрос бестактный, а во-вторых, это не её дело. Но крылья стали невыносимы. Их тяжесть давила на спину, уже невозможно было дышать. От этой боли из моих глаз, градом потекли холодные, горькие слёзы. И я стала говорить, говорить. Говорить без остановки, глотая эти слёзы. Я рассказывала про Симу, про Серафиму, про дедушку, великого конструктора, про папину маму, которая, в детстве, на съёмной даче, каждый вечер читала мне «Денискины рассказы». Про ангину и ужасно невкусное молоко с инжиром, про сломанный каблук на выпускном вечере в школе. И конечно про свою огромную безусловную любовь к владельцу фамильного серебра и гордого имени. Про барыню, что есть у барина. Про те, короткие моменты счастья, которых мне так не хватает.
В заключении, я сделала вывод, что я самая несчастная на всём свете, и что вообще мне не везёт в жизни.
О чём и сообщила Наталье Павловне с надрывом в голосе и даже, где-то с гордостью за свою уникальность.
Помолчав пару минут, Наталья Павловна проговорила:
-Вы, Серафима жалеете себя за зря! С гордостью носите своё горюшко! Упиваетесь печалью!
Голос при этом у неё был строгий, как у учителя, который отчитывает ученика за не выученный урок.
Уж точно не эти слова я предполагала услышать. А сострадание, сочувствие, солидарность, наконец.
Я выпучила на неё, и так опухшие от слёз глаза и не могла проронить и слова от удивления.
-Расскажу я Вам, юная особа, одну занимательную историю,-проговорила Наталья Павловна.
Неспешно достала из сумочки маленькое зеркальце. Пристально посмотрелась в него. Пригладила рукой выбившуюся прядь волос. Убрала зеркальце на место и начала рассказ…
Продолжение следует…