Николай Белдыцкий. Старая Пермь.
Хотя я не использовал и половины того богатого бытового материала, который дают нам произведения Решетникова, но полагаю, что достаточно и приведённого, чтобы восстановить картину жизни старой Перми. Составленная мною без особого выбора мозаика сцен воспроизводит быт захолустного губернского города, обойдённого цивилизацией и культурой. И картина, нарисованная правдивым бытописателем этими отдельными сценами, быть может, иногда грубыми, но всегда точными, - получается до того кошмарной и дикой, что современник вправе воскликнуть: да неужели всё это похоже на правду и неужели так жила Пермь отцов и дедов наших?
Да, всё это правда, и такова была жизнь старой Перми и не погрешил здесь против истины наш бытописатель, ибо ложь была не свойственна его простой и честной натуре, а природа дала ему дар фотографа-наблюдателя, и точно зафиксировал он грубую правду жизни со всем её убожеством, бедностью и дикостью…
И теперь, сравнивая прошедшее, отдалённое от нас лишь на одно, много на два поколения, не вправе ли мы воскликнуть слова Грибоедова: «Свежо предание, а верится с трудом!»
Контраст здесь необъятно велик. Как далеко шагнула жизнь даже в области общественного благоустройства, в области техники! Ведь, если бы жителям Перми рассматриваемой эпохи сообщить о тех условиях, в каких мы живём в настоящее время, сообщить об одетой в гранит набережной, по которой несутся поезда, в двое суток доставляющие пермяков до Петербурга, о плавучих отелях-пароходах со всем их благоустройством, величественно бороздящих воды красавицы Камы, об электрическом освещении города, благодаря чему ночь обращается в день, о чудных машинах, из металлической глотки которых раздаётся музыка и пение лучших артистов, о театрах, где на полотне появляются движущиеся фигуры и воспроизводятся свежие события со всех стран мира, о библиотеках, музеях, школах, покрывших всю Пермь и сделавших знание доступным каждому, о летающем над Пермью человеке на хитрой машине, словом, если бы мы стали уверять пермских современников Решетникова, что среди таких чудесных условий будут проживать их дети, то я думаю, пермяки или обругали бы нас, или же, в лучшем случае, с иронической улыбкой пожали плечами.
И уже, конечно, нарисованная картина настоящего показалась бы нашим дедам и отцам куда фантастичнее утопий Уэллса...
А ведь все эти чудеса - совершивший факт и гений человека готовит в будущем, несомненно, еще большие чудеса.
Но не в этих технических завоеваниях преимущество новой Перми перед старой.
Мы видели, как низко котировалась в старой Перми самая большая ценность нашей жизни — человеческое достоинство. Мы видели, как много было там униженных и оскорбленных, и как легко там высшие унижали и оскорбляли низших, и такой порядок вещей никого не возмущал, составляя бытовую черту…
Много темного и отрицательного в современном обществе, социальное зло у нас очень велико, но никто не будет отрицать, что нашим поколением приобретена и великая моральная ценность, во много раз превышающая все завоевания техники, и выражающаяся в словах — освобождение личности. Нельзя ныне безнаказанно попирать личность человека, на какой бы низкой ступени общественной лестницы он ни стоял. Нельзя третировать человека так, как третировали его в старой Перми. Нельзя потому, что в сознании общества выросло понятие о человеческом достоинстве, и унизить своего ближнего, значит унизить самого себя.
И если на одну чашу весов положить только это моральное завоевание нашего века, а на другую все отрицательные и темные стороны жизни, то, я верю, первая чаша все же перетянет вторую. Ибо нет ничего выше и святее добытой выстраданной нами истины, - что «человек - это звучит гордо!» И как ни тяжела, как ни кошмарна переживаемая нами общественная пауза, мы все же знаем и видим мерцающие в далекой дали огни... Жизнь то ускоряет свое поступательное движение, то замедляет его, но никогда не останавливается; она вечно эволюционирует, и как бы не казалась беспросветна и неподвижна нам современность, все же законы эволюции гласят, что завтрашний день будет великолепнее вчерашнего, а если это так, то несомненно и то, что Пермь детей наших будет также далека от нашей Перми, как наша Пермь далека от Перми отцов наших...