Традиции – это фактор стабильности во внутреннем мире личности, потому что это приобщение к истории народа, его социальной памяти. Вся история большой страны соткана из отдельных историй каждой живущей или жившей здесь семьи. Как крестьянское лоскутное одеяло, состоящее из отдельных лоскутков, являет яркую, радующую глаз картинку.
Так и история России, состоящая из историй и семейных преданий, являет нам неповторимую картину нашей Родины. Такую не простую, такую нелёгкую, но такую прекрасную и любимую нами.
Я не дворянин, не представитель какого-нибудь древнего и знаменитого рода. Возможно, поэтому мне трудно отследить уходящую вглубь веков цепочку моих предков. Но и мы не лыком шиты, и кое-что о своих крестьянских предках я знаю. И стараюсь узнать больше. История моей семьи, моего рода, (или родов, ведь есть и материнская и отцовская линии), это как бы призма, в которой преломляется история России последних ста лет.
Россия некогда была крестьянской страной. Большинство людей, ныне живущих в России, имеют деревенское происхождение. И я не составляю исключение. Хотя сам я родился и вырос в Ленинграде-Петербурге, и считаю и ощущаю себя городским человеком, но всё моё детство и юность прошли в атмосфере, где бытовали и деревенский говорок, и образные народные выражения, пословицы и поговорки, и, конечно же, песни и наигрыши.
У меня большая семья. И в этой семье живёт "культ семьи", культ рода. Каждый большой праздник, от Пасхи до Нового года, от Дня рождения кого-то из родных, до "Восьмого марта", за одним столом собирается несколько поколений. От старенькой прапрабабушки, до грудного младенца. И так было всегда, сколько себя помню. И всегда застолье сопровождалось пением песен. Когда подняты и выпиты первые бокалы, сказаны первые тосты, отдана дань закуске, наступает вдруг момент…
И вот уже кто-то, обычно самая старшая женщина, запевает русскую народную. И, все подхватывают…
Я вырос на этих песнях. Я слушал их, когда ещё ползал под столом, играя с другими детьми. Потом, став постарше, уже подпевал тихонько взрослым. Чаще всего песни пели без музыки, без инструментов, но иногда в дело пускали гармонь, а то и семиструнную гитару или балалайку. Позже, уже в мою молодость, шестиструнную гитару… Мне кажется, что эта нить никогда не прервётся, пока жива моя семья, пока есть в России другие такие семьи, русская песня не умрёт, не уйдёт в историю!
Все мои предки, включая родителей, родились и выросли в деревне. В деревне родилась и выросла моя жена. Почти каждое лето мы ездим навестить тестя с тёщей, и там, со вкусом только что надоенного молока и запахом свежего сена, впитываем энергию народа, набираемся сил и впечатлений. Я всегда думаю, что есть, какая то, настоящая правда в этих людях, тружениках, удивительно и мудрых и простых, безгранично гостеприимных, и всегда знающих, как поступить, что сделать. Родился ли кто, умер ли, заболел сосед, пропала корова – они знают что сказать, и как поступить. И это всегда "испокон веков". И конечно всегда есть подобающая случаю песня, прибаутка, пословица…
Мы здесь, в городе, оторваны от земли, от традиции, и нам нужно делать особые усилия, что бы ни "уснула" в душе историческая память. Но пока есть народ в деревнях, который поёт песни, частушки, и пляшет, и пока есть в городе люди, снаряжающие экспедиции "в глубинку", нить не порвётся… О музыке в нашей жизни, о её значении, смысле, о самой этой музыке пойдёт у нас речь. Сузим, сфокусируем взгляд. Пусть не вся Россия, а лишь малая часть её, моя малая родина, а точнее родина моих предков, будет в центре нашего взгляда, нашего внимания. И в самом центре, в самом фокусе этого взгляда – мой дедушка Авенир Павлович Пантин. Простой русский человек, труженик, мастер на все руки, как и большинство русских мужчин родившихся и выросших в деревне, и при этом весельчак, балагур, музыкант и певец. Душа любой компании, «первый парень на деревне». Он жил в переломное время, когда старые русские традиции, в том числе и музыкальные традиции, уходили в прошлое, и на их месте создавалась новая, советская культура, которая должна была полностью вытеснить «устаревшую» культуру исконной русской деревни.
Но, несмотря на всё это, дедушка мой, выросший и воспитанный деревенской жизнью, деревенской средой, её культурным и бытовым климатом, сохранил в себе, и пронёс сквозь всю жизнь, сквозь войну, тюрьму, тяжёлый труд, примитивный быт, (от которого у современного человека волосы бы встали дыбом), тот простой и тёплый деревенский свет, который всегда проявлялся в его музыке, на чём бы он не играл, на гармони, балалайке или семиструнной гитаре, что бы он ни пел, песни или частушки, или рассказывал сказки.
Почти вся его юность прошла в небольшом по географическим меркам, районе Тверской области. А именно в Весьегонском районе, и в тех деревнях, которые расположены по соседству с его малой родиной. Я с детства, по разговорам взрослых, помню их названия. Эти ласкающие слух названия, такие же милые, уютные, как и сами избушки с русскими печками, из которых они состоят, пробуждающие в душе неясные, сладко-горькие воспоминания, рождающие в голове яркие добрые образы, как будто листаешь детскую книжку с картинками-лубками. Послушайте сами! Прочитайте эти названия вслух. Прислушайтесь к их звучанию.
Почувствуйте их мелодию, их вкус. Овинищи. О-ви-ни-щи. Пестово. Иван-гора. Сандово. Расторопово. Названия эти тают, как мёд на языке.
О людях, живших в этих деревнях, об их жизни, труде, и об их музыке, и пойдёт далее у меня речь…
В своём повествовании я буду в основном операться на рассказы моей бабушки, Пантиной (Горошковой) Розы Григорьевны, уроженки села Малые Попишки Весьегонского района, а так же на аудио записи моего дедушки Пантина Авенира Павловича, где он играл на гармони и балалайке, и на фотографиях из нашего семейного архива. Всё остальное, это тот материал, который я смог найти в разных литературных или интернет источниках, ориентируясь на рассказы бабушки. Цитаты из этих рассказов будут приводиться в общем тексте, по мере необходимости.
История русских инструментов, как мы её знаем в целом, и история деревенской балалайки и гармони не полная, до конца не изученная. В ней много предположений, догадок. И это так с одной стороны потому, что есть, какие-то исторические моменты, которые не были никак зафиксированы, а с другой стороны, на сегодняшний день, перед нашими глазами скопилось столько разнообразного и разнопланового материала по данной теме, что его очень трудно обобщить и систематизировать. Литература по этим народным инструментам не такая обширная, как, например, по инструментам академическим.
Существуют общепринятые символы России, известные во всём мире. Это водка, матрёшка, шапка ушанка, и, конечно же, балалайка. Обсуждение того, насколько это соответствует истине, выходит за рамки данной работы. Отметим лишь, что как «древность», так и «традиционность» всех этих символов не так однозначны, как может показаться на первый поверхностный взгляд.
Яркий пример тому это история 1977 года, когда западные фирмы-производители попытались отсудить у СССР право на название «водка» для выпускаемых алкогольных напитков. Тогда внезапно выяснилось, что не существует абсолютно никаких письменных исторических документов, на которые можно было бы сослаться в подтверждение даты начала производства или просто появления водки в России. А аргументы типа «это всегда так было», или «весь мир об этом знает», не принимаются международными судами во внимание. Тогда правительству СССР, для решения данной проблемы, пришлось обратиться к специалисту-историку В.В. Похлёбкину, которому и пришлось провести обширное исследование, написав работу, сопоставимую по уровню с диссертацией, что бы раз и навсегда окончательно доказать, что и слово «водка», и сам напиток, и способ его производства, могли появиться только в России, и только в определённый исторический период. И всё это на основании этнографических, лингвистических, климатических, и социально-экономических факторов.
А как же обстоят дела с балалайкой и историей её происхождения? Никто точно не знает, когда появилась балалайка на Руси. Первое упоминание о ней найдено в старинном документе под названием «Память из Стрелецкого приказа в малороссийский приказ», относящемся к 1688 году. В нем говорится об аресте двух крестьян за то, что «играли на балалайках и стрельцов, стоящих на карауле бранили». Найденный в середине 1960-х годов прошлого века, в Центральном государственном архиве древних актов СССР документ, свидетельствует: «В нынешнем в 196-м году июня в 13 день (по новому календарю 13 июня 1688 года) в Стрелецкий приказ приведены арзамасец посадской человек Савка Фёдоров сын Селезнёв да Шенкурского уезду дворцовой Важеской волости крестьянин Ивашко Дмитриев, а с ними принесена балалайка, для того, что они ехали на извозничьей лошеди в телеге в Яуские ворота, пели песни и тое балалайку играли и караульных стрельцов, которые стояли у Яуских ворот на карауле, бранили...».
Следующим упоминанием о балалайке в печатных источниках был «Реестр» составленный и подписанный Петром I в 1715 году. В шуточный оркестр, который составил Пётр I для сопровождения шествия ряженых, изображавших различные народы и племена Российской империи на свадьбе одного из приближённых, тайного советника Никиты Зотова, им были введены балалайки. Упоминание это весьма ценно. Оно свидетельствует, что, по-видимому, к тому времени балалайка стала широко популярным инструментом, если сам Пётр I счёл возможным показать её при дворе.
Современники называли её «распространённейшим инструментом во всей русской стране». Особую роль она играла, конечно, в жизни простого народа. Некоторые исследователи считают, что балалайка появилась на Руси, как видоизменённая домра. Домра же была известна с самых древних времён, и упоминается даже в Несторовской летописи.
По этому поводу, и по поводу возможного происхождения самого названия «балалайка» Каргин А.С. пишет: «Постоянные гонения на домру явились одной из важных причин, почему народ вынужден был изменять её форму, способ звукоизвлечения на ней, устройство и внешний вид. Происходило постепенное превращение домры в другой музыкальный инструмент. Играть на нём стали не плектром (медиатором), а пальцами. На гриф были приспособлены жильные лады, передвигая которые играющие могли менять «тон» песни»3. А. С. Каргин описывает изменения, происходившие с кузовом инструмента: стали делать разной формы, овальной, круглой, треугольной; изготовляли из разных материалов, дерева, коры, тыквы. Именно одна из разновидностей, инструмент с треугольным кузовом, получил впоследствии название «балалайки».
Когда-то инструмент-предшественник балалайки назывался брунькой, а также балабайкой, балабойкой. Этому названию нет точного истолкования, «перевода» в ряд привычных терминов. Из созвучных аналогий в лексике русского языка приводятся близкие по звучанию глаголы «бренькать», «бренчать», «балаболить». В диалектах, в просторечии эти слова означают несерьёзное отношение к занятию или к человеку, который много и без видимой надобности говорит (отсюда же прозвище балаболка). Здесь, по предположению А. С. Каргина, кроется объяснение имени балалайки как инструмента чисто русского. В старину и играть на балалайке значило заниматься несерьёзным, развлекательным делом.
А вот Ю. Е. Бойко в своей монографии «Русская традиционная балалайка. Проблемы исполнительства» пишет: «Относительно этимологии названия инструмента имеются разные версии. Согласно одной из них, название восходит к тюркскому «бала» (дитя). Учитывая восточное происхождение инструмента, эта версия вполне имеет право на существование: с одной стороны, такую же треугольную форму имеет калмыцкий домбр, с другой – в XVIII-XIX веках наряду с треугольными балалайки бытовали и круглые, аналогичные по форме многих щипковым хордофонам Востока, в том числе упомянутые Н.Гоголем инструменты из тыкв-горлянок Смущает только одно обстоятельство: причем тут дитя? – ни балалайка, ни ее восточные аналоги сугубо детскими инструментами никогда не были. Другая версия – исконно русская, причем, звукоподражательная, связанная с народной этимологией: «бала-бала – вот и балалайка». В пользу этой версии говорит также одно из народных названий основного приема звукоизвлечения – балабонить».
В литературе можно встретить свидетельства о бытовании балалайки как популярного, важного в быту инструмента. Вот, например цитата из романа Ф. М. Достоевского, «Село Степанчиково и его обитатели», вышедшего в 1859 году: «Иногда, по вечерам, два-три лакея, кучера, садовник, игравший на скрипке, и даже несколько дворовых дам собирались где-нибудь на самой задней площадке барской усадьбы… …начинались музыка, танцы, и под конец торжественно вступал в свои права и комаринский. Оркестр составляли две балалайки, гитара, скрипка и бубен, с которым отлично управлялся форейтор Митюшка.».
Как видим, балалайка используется во всю. Жаль только, что невозможно установить, балалайками с каким строем пользовались дворовые люди в этом случае. Про строй балалайки мы можем сказать следующее, взятое как из книг, так и в большей степени, из собственного опыта общения с музыкантами, и собственного опыта музицирования. Но об этом в следующий раз!