Лили Рейнхарт разбилась на роликовых коньках! За кулисами Ривердейла это может быть болезненно. На капоэйре она, надо думать, кувыркается вовсю».
Лили хотела было проехаться верхом, но… вовсе не для кувырканий, а исключительно как наездница — чтобы было где размахивать руками. Лезть под седло Бака она даже не стала.
— Не переживай, — сказал Бак, когда она уже стояла у него за спиной. — Не думаю, что ты упадёшь.
— Да с чего ты взял? — сказала она сердито.
Бака скривило, но он промолчал.
Лили запустила пальцы в жёсткую гриву коня и сумела вскарабкаться, не перевернувшись, хотя он и был чуток тяжеловат. Навострив уши, она ждала, что будет дальше.
В воздухе не ощущалось ни дуновения.
— Видишь, что я наделал? — Бак вскинул руку вверх.
На его перстне красовалась роза.
Но Лили никак не могла уловить истинный смысл её имени.
Она прищурилась, изучила палец Бака и поняла, что он держит в руке не перстень — это были старинные часы марки «Стейнвей».
— Похоже, мои кулоны тебе не нравятся, — прошептал Бак, опустил руку и погладил её по голове.
Он был прав. Ей не нравились их украшения. Но он сказал, что не видит в этом никакого вреда.
Лилли сердито посмотрела на него:
— Я вовсе не хочу, чтобы ты мешал мне скакать.
Бак пожал плечами:
— Я просто старался быть примерным кунари.
У Лили перехватило дыхание. Она даже поборола желание поморщиться. Но потом ей внезапно пришло в голову, что ей не нравится не браслет, а украшение в виде розы. Бриллианты у неё в ушах и камни, украшающие её ленту, тоже не были приятны. Даже сам факт, что ей нужно было расстаться с Баком и отправиться в Ривердэйл, вызывал у неё панику.
И тут до неё дошло:
— Так ты хочешь сказать, что продал мне два браслета со Страшилой и дурацкой розой, потому что ты не собирался следить за моими кунарийскими занятиями?
Бровь Бака удивлённо взметнулась вверх. Повернувшись лицом