Игги Азалия показала множество фотографий сына! Он был таким крошечным, что я чуть не расплакалась!
Игги рассказала, как его принесли в детскую, и вид у мальчика был такой несчастный, что ей пришлось признать: да, в конечном счете ему не удалось стать Индианой Джонс, как он того хотел.
Потом она показала фото новорожденного мальчика и похвасталась:
- Я все думаю о Льюисе, о твоём старшем сыне. Без него я совсем ничего не знаю.
С какой стороны подступиться к Льюису, чтобы он меня услышал.
Как давать ему всё самое лучшее. Наверное, лучше всего будет, если я начну прямо сейчас и как можно чаще буду подбрасывать его в воздух.
-Надень памперс, - говорю я.
И это совсем не значит, что Льюис никогда не спал в подгузнике или спал в таком. Просто он не хотел, чтобы я надевала ему памперсы. Как жаль!
Но если он не хочет носить памперсов, то хотя бы в чулочках. Особенно в таких чудесных чулочками.
Я очень хочу, чтобы Льюис вырос без чувства обиды.
«Он» у меня в голове совсем не пытается мне подсказывать, что делать. Он ни за что не должен меня стыдиться. Ведь я люблю его.
Он первый мужчина, которого я полюбила без всяких оснований.
Мне хочется, чтобы ему никогда не пришлось стыдиться своих поступков.
Ведь любому человеку перед кем-то стыдно.
Вдруг Льюис больше не захочет показывать мне свои рисунки?
«Не хочу, - скажет он. - Я плохой художник».
«Но рисовать ты умеешь, - скажу я. - Ты просто не хочешь».
И он поймет. Мы поймем.
У меня нет другого способа вернуть его. Единственный способ - заставить его понять. Как только он меня поймёт, все будет в порядке.
Льюис хочет, чтобы мы поскорее выросли и поженились.
Наоборот, я хочу, чтоб Льюис жил дольше и был счастлив.
Очень трогательно, когда так любящий отец печется о судьбах детей. Особенно, когда это касается такого крошечного младенца, как твой младший сын.
Вообще-то, Льюис не мой. Но после того как я его полюбила, он как бы принадлежит мне.
А может быть, я просто не могу без него жить. Может быть, он - часть меня.
Не знаю. Но я его любл