Не дышите громко, мой ребёнок спит.Я уже говорил вам, что вы - не жертва, а преступник.Я не хочу знать, кто именно дал вам этот яд.Вы верите этому?Если Да, то лучше убейте себя прямо сейчас.Никаких разборок потом.Просто я спешу и не успел потренироваться с вами в сдаче анализов.Мы с вами не сможем ничего доказать.Всем известно, что носители Генетического Креста до замужества предохранялись геносенсорным барьером от беременности.Иначе бы они сделали это после свадьбы.Зря вы вмешиваетесь, проф.Линдеманн.Вы предпочли бы застрелиться?Или мы хотим, чтобы вы убили жену?Доставлю вам такое удовольствие, господин Ковальски.Так кто же её отравил, в конце концов?Профессор покачал головой, тяжело вздохнув.Он не был настолько наивен, чтобы не понимать, что если яд был подсыпан в еду во время обеда, то яд мог быть лишь тот самый, которого не нашли ни в банке, ни в крови на руках убитого.А это значит, что убийца знал о геносемени Линдеманна.И убил его, чтобы завладеть этим знанием.На грязном белье английского герцога было слишком много всего, что нельзя было просто сжечь.Но и раньше, чем министр внутренних дел прислал бы своего человека в Лондон, чтобы тот выпытывал у него правду - золото, полученное от немцев на финансирование исследований в области генетического оружия, уже попадало в руки к русским.Вы хотите сказать, что на украденные деньги русские смогли поставить в Европе микроскопы, которые теперь сделают их первыми в мире?С ума сойти, как всё тщательно продумано.Господин министр, это было бы слишком сложно, если бы это не было так просто.Все предыдущие правительства всегда старались найти такую комбинацию, чтобы с одной стороны вернуть украденное, а с другой - не привлечь к себе внимания.Если бы они отнеслись к смерти Линдеманна как к убийству, то русские бы их просто расстреляли.И никаких опытов с заражением крови на Голгофе не было бы.В отличие от вас, конечно.Господина министра потом бы просто выслали обратно в Германию.Россия никогда не хотела ослабления Германии, и правительство Гитлера это знало.Но не смогло бы оно от этого отмахнуться.Потому что эта война должна была быть не только страшной, но и справедливой.Война, в которой каждый, кто участвовал в ней, был бы спасён