Посвящается Виктору Волкову
…И я увидел — распахнутое вширь и вдаль, уходящее к горизонту, почти ровно-округлое русское пространство меж высоких, в полтора десятка метров зеленеющих холмов. И на всем этом бесконечии — травы, травы, травы, кое-где укрепленные кудрявыми кронами деревьев. А поперек — речка Снежедь, тоже кудрявящаяся по берегам темной зеленью кустов и деревьев, спрятавших ее воды от жаркого июньского солнца… И никакого буйства красок, никакой пестроты, а лишь кое-где перебиваемая желтизной, зелень, многослойная и разнотонная, от бирюзового до темного, словно глубокая речная вода. Истинно русская, спокойная, живая и земная зелень, покровенная седоватой голубизной летнего небосвода…
А еще — удивительное чувство, испытанное когда-то в детстве и навсегда оставшееся в памяти, когда спиной падаешь в высокую траву, как будто бы рушишься в страх, в бездну, но… Но трава принимает тебя в свое лоно мягким тресковатым шелестом, покалывает, обволакивает странно-сладким и одновременно терпким запахом… А потом чувствуешь и землю — комковатую, сухую, неровную до того, что голова запрокидывается куда-то назад. Чувствуешь землю, которая останавливает твое падение, спасает тебя от, казалось бы, неизбежного провала в небытие. Землю, которая уже через несколько секунд начинает наполнять тебя своими соками и токами. И хоть боишься застудить спину, а все равно лежишь, лежишь, лежишь… И небо перед глазами — голубое-голубое, иногда отдающее в седину, бездонное, с клочковатыми островками белых пенистых облаков, отдавшихся силе ветра и плывущих куда-то… Куда? Наверное, к счастью. И солнце, слепящее глаза… И глаза, обожженые летним солнцем, зажмуриваются сами по себе, и в черноте крепко сомкнутых век видишь разбегающиеся в разные стороны, пересекающиеся разноцветные круги, в центре которых темная точка-провал с очертаниями солнечной короны… А тебя уже охватывает небывалая нега. Ничего не видишь, зато сразу обостряются слух и обоняние, а еще — то самое таинственное шестое чувство, которое кто-то называет красивым заморским словом «интуиция», а если по-русски — «вéдение». Лежишь и впитываешь в себя тихий стрекот кузнечиков, щекочущую деловитость мурашей, осваивающих твои руки, как собственную территорию, шорох травы, гулы, рокот и запахи земли… И в эти мгновения вдруг открываются в тебе скрытые до того душевные поры. И ты ни с того ни с сего начинаешь многое понимать, в голове, в мыслях, во всем теле наступает необъяснимая и столь желанная ясность. И ты понимаешь, нет, не разумом, не логикой, не рассуждениями, а тем самым коренным «вéдением», идущим от земли и от твоих далеких предков, когда-то ходивших по этой земле и косивших эту траву, понимаешь, пусть на мгновенье, пусть на миг, истинность бытия… И проясняется путь, и приходит успокоение… И хорошо… Хо-ро-шо!..
Господи! Как хорошо, что сподобил Ты меня вспомнить и заново увéдать это восхитительное, детско-отроческое чувство, здесь, на прекраснейшем Твоем творении — на Бежином лугу! Возношу Тебе слова благодарения и радости и не могу встать, а точнее — не хочу, ибо как нигде остро понимаю сейчас стремление к Тебе и единение с Тобой, недостижимое, но чаемое… Помилуй мя, Господи!
Автор: Сергей Перевезенцев
Другие рассказы можно почитать здесь:
Осенний сон человека, которого никогда не было
