Дышать – особенно глубоко и полной грудью – иногда оказывается недоступной роскошью. Боль царапала ему горло. Что-то все время мешало. Он хотел говорить и он не мог говорить.
Если бы сейчас он мог видеть себя со стороны, то удивился бы обилию шлангов, трубочек и аппаратуры, которая окружала его. Все это двигалось в своем ритме, издавало непривычные для его уха звуки, и для всего этого была сейчас лишь одна задача – поддерживать жизнь в его теле.
У окна сгорбленным силуэтом стояла его дочь, комкая в руках платок, и смотря на улицу потухшим взглядом.
_______________________________________________________________________________________
Пропустили начало?
______________________________________________________________
Он открыл глаза. Судорожно попытался вздохнуть и неистово закашлялся от невозможности это сделать. Дочь обернулась, удивленно глядя на него. Вскрикнула и выбежала из палаты в поиске медицинского персонала.
Двумя часами позже она сидела возле него, держа за руку, гладя по голове и все еще всхлипывая. Но теперь, скорее, от радости. Он пытался что-то сказать, но слова обжигали его горло, как и первые вдохи. И он оставил на время эти попытки. Нужно было набираться сил.
Два месяца – много это или мало. Когда начинаешь проживать каждый день так, словно он единственный и другого такого уже никогда не будет. Наверное – очень много. Теперь время текло медленно и вязко, но было наполнено событиями, мыслями, идеями. Каждый вечер он садился и перепроверял себя – то ли он хотел сделать, все ли получилось, есть ли чем гордиться и радоваться. Маленькая ревизия – и каждый день был словно маленькая жизнь.
То, что запланировано и сделано, вычеркивалось. Строились новые планы. Он много думал, но ему нравилось теперь осознавать, что он сам создает каждый миг. Хотя, наверное, он не смог бы назвать себя единоличным творцом своей судьбы. Все, что произошло с ним совсем недавно, имело какой-то смысл, для него пока полностью не понятый, но, вполне возможно (и он лично не исключал такой возможности), при чьей-то помощи или воле свыше.
Эта мысль в последние дни занимала его все больше и больше, благо время для свободных размышлений у него пока было. Здоровье восстанавливалось постепенно, и полная рабочая загрузка пока была для него не возможна.
Ему все больше хотелось понять смысл всей этой истории, но больше всего смысл вообще всего, что происходит в человеческой жизни. И если Бог, или кто там был наверху, срежиссировал эту пьесу, да еще и так, что наша жизнь тут была всего лишь частью этого огромного спектакля, а большое количество его действующих лиц, сцен, событий были для нас недоступны и даже мысль об их существовании не приходила нам в голову, то была же у него какая-то цель для всего этого. Он силился понять эту цель, или хотя бы к ней приблизиться, впадая в легкое благоговение перед Создателем при мысли о том, как много, недоступного нам для ощущений, то, чего мы не можем видеть, слышать, о чем не можем даже догадываться, на самом деле окружает нас прямо здесь и сейчас. Как много таких же, как тот паренек и каким он был на несколько кратких минут, витают где -то совсем рядом с нами. И значит – еще больше – где-то еще.
Сегодня обещала прийти дочь. Вечерние прогулки в осеннем парке помогали ему восстанавливать силы и стали их новой семейной традицией. Богатство красок соседнего парка поднимало настроение, а морозный воздух бодрил, и он все не мог им надышаться, словно памятуя первые мгновения после того, как пришел в себя.
Она пришла поздно. Молчаливая и с опухшими глазами. Он сразу понял, что что-то случилось, и, видя, как она забирается на диван, укутываясь пледом, пошел готовить имбирный чай. Свернувшись калачиком, совсем как в детстве, она обняла подушку как когда-то большого плюшевого медведя, и спрятала в ней свое лицо. Он присел рядом, подсунул руку ей под голову и прижал ее к себе.
- Чтобы не случилось, это не страшнее, чем то, через что мы уже с тобой прошли, - сказал он тихо.
Она кивнула, не поднимая головы.
- Я беременна.
Он встрепенулся обрадованно:
- Так это же чудесно, малыш! Просто невероятно и чудесно.
Она оторвала свое заплаканное лицо от подушки, посмотрела на него, и продолжила, всхлипывая.
- Я сказала об этом Марку. Он ответил, что иметь детей в наше время – это большая роскошь. Ты бы видел его в эту минуту, папа! – Она разрыдалась в голос и уткнулась в его плечо. – Он сказал это так холодно и цинично, затушил сигарету, кинул на стол несколько купюр и сказал: «Сделай аборт».
Он прижал ее к себе еще сильнее, стараясь не показать, что внутри, где-то в глубине, вздрогнул, словно срезонировавшая струна.
- Оставь его. На все в этом мире есть свои причины. Пусть Марк живет в мире без детей. А у нас с тобой будет свой мир.
- Папа! Я не хочу и не буду растить ребенка одна! Я действительно должна сделать аборт.
Слезы текли по ее щекам черно – серыми подтеками, огромные и такие детские еще глаза были полны отчаяния. «Еще совсем ребенок», - мелькнуло в его голове.
- Знаешь, это очень серьезное решение. Потому что все в этом мире связано друг с другом. Одно влечет за собой другое. Каждый выбор имеет свой результат и свои последствия. И эти последствия потом идут за нами по пятам. – Он говорил и в эту минуту, наконец, понимал многое из того, что так жаждал понять в последние дни. О причинах и следствиях, о наших выборах и ответственности за наши поступки. И о том, почему и для чего все случилось. Он продолжил медленно и задумчиво:
- Я не хотел бы, чтобы ты через много лет жалела о своем поступке. Вырастить ребенка не так сложно одному. – Он попытался рассмеяться и пошутить: -У меня же получилось.
Она неловко засмеялась сквозь слезы.
- Ты иногда такой скучный. Ты будешь водить ее в Ботанический сад слушать бамбук? Ребенку надо будет что-нибудь повеселее.
- Нууууу, я научусь быть веселым. Таким же как ты. – Он вытирал тыльной стороной ладони размазанную тушь с ее щек, продолжая говорить. – Мне бы не хотелось тебя уговаривать, потому что это твоя жизнь, но ничего не надо делать из страха. Это самая плохая мотивация, которая только может быть. И если ты отложишь свой страх – то что тогда будет с твоим решением?
- Ты прав, задумчиво сказала она. Я и не думала, что ты можешь быть тем человеком, кто поддержит меня и поможет во всем. Слушай – а как его воспитывать, если это будет мальчик? Я же знаю все только про девочек!
- Зато я знаю все про мальчиков. – Его голос уже был бодрым и веселым. – И чай уже давно вскипел. Пойдем! Я купил сахарные плюшки.
- Чур я буду придумывать имя, - озорно сказала она, выползая из пледа. – Тебе нравится…мммм…Виктор?
Он медленно обернулся, глядя на нее с нежностью и радость, но одновременно и с плохо скрываемым удивлением:
- Пусть…Пусть будет Виктор, – сказал он, и двинулся в сторону кухни. – И пусть в этот раз он проживет свою жизнь по – другому, - добавил тихо и еле слышно себе под нос.
*****************************************************************************
Это глава из рассказа "Вторая жизнь", который вы можете прочитать в моей книге рассказов тут: https://ridero.ru/books/korolevskii_gambit/
Подписывайтесь на мой Дзен, чтобы прочитать другие рассказы в ближайшее время ;)
Читать другие мои книги и рассказы можно тут: https://ridero.ru/author/kutuzova_svetlana_0ruh5/
Подписывайтесь также на мой канал Youtube: https://www.youtube.com/channel/UCkqMEh4SK1xE4AMr-Oy_LDQ