Театр начинается с вешалки а город с вокзала… В истории нашего города зданий ж.д. вокзала было три. Первый был построен с проведением в 1871 году линии Козлово-Воронежско-Ростовской дороги и представлял собой тесное деревянное строение. Об этом вокзале мы знаем благодаря дошедшему до нас ″Спутнику пассажира по юго-восточным железным дорогам″ от 1899 года. Второй построен в 1910-11 годах. Третий в 50 годах прошлого века. К сожалению, такая газета как ″Приазовский край″, являющаяся современником постройки второго вокзала, ничего о нём не знает, ни когда началась постройка, ни когда состоялось открытие нового вокзала. Тем не менее, газета сохранила для нас несколько сведений о первом вокзале…
На нашей железнодорожной станции, теснота и неудобство которые для публики давно стали притчей во языцех и перестроить которую юго-восточные железнодорожники уже много лет никак не соберутся (вероятно – за неимением средств!) – на этой станции недавно имел место казус, довольно незначительный, не имеющий ровно никакого общественного значения, но если обращающий на себя внимание, то лишь благодаря тому, что страдающим лицом здесь явился, против обыкновения, не ″бедный Макар″ - пассажир, а… железнодорожный же агент. Перед приходом поезда к окошку станционной кассы подходит некий дипломированный интеллигент (не из местных). Интеллигент, как было заметно, изрядно вкусил местных даров Бахуса. Всё шло прекрасно, но вдруг между интеллигентом, потребовавшим до места, куда ему надлежало ехать, проездной билет и вручившим кассиру деньги, и этим самым кассиром возникает спор, довольно горячий. Предмет спора – стоимость врученной кассиру монеты. Пассажир уверяет, что он только что дал кассиру золотой в 15 рублей, а кассир говорит, что он принял золотой в 10 рублей. Пассажир предлагает в доказательство содержимое собственного кошелька, в котором, по его словам, было три империала, из числа которых один он передал кассиру, а последний зовёт жандарма и понятых для немедленной проверки наличности кассы, в которой, действительно, империала ни одного не оказывается. Спор продолжается, на сцену является жалобная книга, и интеллигент строчит в ней жалобу, содержащую прямое обвинение кассира в утайке 5 рублей, которые он и просит подлежащие власти взыскать с виновного, обратив их в пользу голодающих. Жалоба записана, но… голодающим не придётся насытиться от щедрот путешествующего интеллигента: к месту происшествия подходит случайно отлучившийся приятель и спутник интеллигента и, узнав причину сумятицы, напоминает ему, что один из трёх бывших у него империалов сам же интеллигент только что разменял у буфета, а остальные два у него же на лицо, в кошельке. Забывчивый пассажир молчит в замешательстве, а оскорблённый кассир торжествует. Финал, говорят, впереди… в зале суда: кассир ищет восстановления своего доброго имени и привлекает интеллигента к ответу за оклеветание его в жалобной книге.
Вопрос о постройке в нашей станице железнодорожной станции поднимался в печати уже не раз, но он существует, к сожалению, и поныне. Станция эта, построенная в 1870 году, во время постройки юго-восточной железной дороги, нисколько не отличается от полустанков на той же дороге, и само событие постройки, в местном обществе, украшено легендарным сказанием. Говорят, что когда то железнодорожные заправилы предлагали Каменской станице построить станцию второго класса, которая, согласно проекту, и должна была будто бы быть, но требовали за это бесплатную добычу строительных материалов в станичном юрте. Станичники, однако, не вняли этому предложению и закричали своё традиционное ″не надо!″, ″Подай что следует!″. Тогда разгневанные железнодорожные заправилы в назидание другим выстроили станцию второго класса дальше, в чистом поле, где теперь хутор Глубокий. С той поры и молятся каменцы, и плачут, и посылают покаянные прошения и просят, чтобы умилостивились над ними и построили им станцию. Говорят, что теперешнее железнодорожное начальство и само сознаёт необходимость расширения станции и даже изыскивает на это средства, но, к сожалению, на железных дорогах чаще расширяются рельсы на полотне, чем станционные здания.
″Маята″ же каменцев просто невыносимая. Мне пришлось недавно быть свидетелем этой ″маяты″. Все станционные конуры, украшенные вывесками громкого названия ″зал первого и второго класса″, ″зал третьего класса″, буквально были завалены багажом, пассажиры же толпились между багажом, на багаже и представляли собой живую плотную стену, сквозь которую с большим усилием можно было пробиться на платформу, но и там не было свободного места. Всё это море человеческих голов толкало, толкалось и посылало проклятия виновникам их томления.
Общество юго-восточных железных дорог почему то не питает расположения к доставлению удобств пассажирам станции Каменской. Деревянное здание пассажирской станции, построенное ещё при проведении дороги, разбито на несколько небольших клетушек, часть которой занята конторой начальника станции, телеграфом, кассой и прочим. Две же клетушки, по какому-то странному недоразумению названные залами, отведены для пассажиров. Зала первого класса - небольшая и низкая комнатка, снабжённая 7-8 диванчиками, столом и несколькими стульями. Зала до того тесна, что половине пассажиров, в ожидании поезда, приходится стоять, ибо сесть не на чем и некуда добавить диванчиков – везде, где оставляется какой либо простенок – заставлено. Зала третьего класса напоминает собой грязный хлев, куда безжалостный хозяин втискивает стадо овец, не соображаясь с количеством. В очень тесной комнате, имеющей двери одну против другой, вследствие чего всегда бывает сильный сквозной ветер, сосредоточено всё: в одном уголке на нескольких аршинах приютился буфет; напротив, сделав баррикады из диванов, восседают друг на друге багажные весовщики, тут же весы для взвешивания багажа. На полу до отхода поездов нагромождается всевозможная багажная кладь и заграждает дорогу, так что решительно нет возможности пройти, не споткнувшись или же не получив толчка от других, таких же несчастных козлов отпущения – пассажиров. Если же пассажир имеет несчастье нести какую либо картонку или хрупкую вещь, то непременно должен поднять её над головой, в противном случае она будет изломана.
В летнее время тесноты не заметно, так как багажная переселяется в летнее помещение, публика же выходит в ожидании поезда на платформу. Но зимой просто беда, - тем более, что по зимнему расписанию, очевидно, в наказание служащих станции и пассажиров, здесь имеют скрещение два скорых поезда с почтовым. Пассажиров бывает вдвое более сразу, и происходящая давка не поддаётся описанию.
В то время, как соседние с двух сторон станции (Лихая и Глубокая) обладают хорошими, сравнительно, помещениями, станция Каменская, дающая в четыре-пять раз больше пассажиров, лишена самых необходимых удобств. Всё стеснено до невозможности.
Несколько раз распускался, кем то слух о намерении общества построить новое здание для станции, но проходят годы, а постройки нет. А давно бы пора обществу озаботиться устройством нового вокзала или до тех пор, пока не развалится настоящий, нечего и думать о такой блажи? Подождём, - авось увидим, когда общество свеликодушничает и даст возможность, как пассажирам, так и служащим, вздохнуть свободней в помещениях станции.
Грузополучатели станции Каменской жалуются на систематическую недостачу товаров, прибывающих по железной дороге, причём похищение в большинстве случаев проделывается настолько аккуратно, что по наружному осмотру никогда нельзя предположить, чтобы что-либо было похищено, и получатель лишь по распаковке товаров обнаруживает кражу. Если же случается, что по внешнему осмотру и перевеске получатель замечает недостачу, то по проверке и обнаружении действительной недостачи части товара, станционное начальство составляет акты, с прибавлением различных предложений и комментарий, и в конце концов управление или отказывает получателю в пополнении убытков, или, в большинстве, на все заявления грузополучателя ничего не отвечает.
В феврале прошлого года (1901), владелец обувного магазина г. Ш (Иван Ильич Шовкоплясов) должен был получить товар по накладной Варшава-Тирасполь-Каменская, каковой груз был дорогой утрачен, о чём на станции Каменской был составлен акт 26 того же февраля. 17 апреля г. Ш. послал в управление дороги заявление с предоставлением акта и счёта за утраченный груз и просил уплатить следуемые ему 372 р. 23 к. Тщетно прождав более пяти месяцев какого либо уведомления от управления дороги, г. Ш. в сентябре прошлого года, послал второе заявление, но ответа до сих пор не получил никакого.
Чем объяснить такое отношение управления дороги к своим клиентам? На этот вопрос можно ответить следующее. Если общество юго-восточных железных дорог будет уплачивать по претензиям без проволочки, то тогда, без сомнения, каждый грузополучатель, даже при малой недостаче груза, будет предъявлять требования об уплате ему стоимости утраченного. При настоящей же тактике дороги, многим грузополучателям нет решительно никакой охоты составлять акты, писать различные заявления, тем более, что некоторыми лицами было послано несколько таких заявлений, а ответа на них со стороны управления дороги не последовало никакого. Таким образом, у общества остаётся несколько десятков, а может быть и сотен тысяч рублей, которые, при удовлетворении всех претензий грузополучателей, пришлось бы выложить из кассы общества, что для него было бы не очень выгодно.
Газета ″Приазовский край″ 1899-1902 гг.
Станция Каменская. Трудности станичного бытия
