В память о самом жизнерадостном и непосредственном представителе модной индустрии публикуем архивный материал Tatler 2013 года, в котором тогда еще дизайнер Lanvin рассказал о платьях мечты, высоких каблуках и светском успехе.
Перед Альбером Эльбазом стоит модель в светло-сером атласном платье без бретелей. Девушка слегка переминается с ноги на ногу: у нее на ногах разная обувь, надо выбрать что-то одно — либо изящные броги на плоской подошве, либо туфли на высоченной платформе и с ремешком, украшенным блестками.
Дизайнер внимательно оглядывает ее ноги, оценивая пропорции. «Я смотрю на высокий каблук и понимаю, что это какой-то перебор. Мне нравятся мужские ботинки на плоской подошве в сочетании с этим платьем. Чувствуется контраст между мужским и женским началом».
Ассистенты выдают модели второй ботинок. Так возникает комплект № 42 для показа осенне-зимней коллекции 2013/2014. С тех пор как Альбер Эльбаз живет в Париже, почти каждый день он обедает за одним и тем же столиком в ресторане отеля Crillon. В зале — приятный полумрак и тишина, мягкий свет люстр отражается в резных деревянных панелях. Тут царит полный покой, и именно его ищет Эльбаз. Он не стремится эпатировать публику, да и вообще не любит быть на виду. Что сейчас в тренде, его, трендсеттера, никогда не интересовало. Последние веяния фэшн-индустрии его не колышут — Альбер просто делает свою работу: кроит по классическим лекалам, но обязательно добавляет сюрприз. «Требования времени — это чушь, — уверен он. — Высокая мода существует вне времени, она бессмертна. Одежда должна быть в первую очередь удобной: жизнь женщины и так непроста, зачем усложнять ее неудобными платьями?» Мэтр знает, что говорит: одежда из его самой первой коллекции пользуется сегодня таким же успехом, как и в год создания — то есть более десяти лет назад.
А все потому, что у него есть фишка. Искусный портной, он может намеренно оставить рукав незаконченным. С него станется неделями корпеть над структурой складок на юбке (не дай бог визуально увеличить проблемную для многих женщин зону бедер!), но при этом «забыть» подшить подол. «Я не гонюсь за совершенным результатом», — говорит он.
Мы сидим в ресторане за угловым столиком. На Эльбазе — черное кашемировое пальто поверх классического черного костюма с белоснежной рубашкой. Вокруг шеи свободно повязан легкий черный шелковый шарф, что придает мэтру немного залихватский вид, эффектно контрастирующий со строгостью прически и квадратной оправой очков. На первый взгляд Эльбаз — невысокий и пухлый, похожий на избалованного мальчишку, которого так и хочется потискать, но на деле он очень собран и пунктуален. Сейчас ему пятьдесят один, и тридцать из них он работает в индустрии моды. Два года создавал линию Rive Gauche для Yves Saint Laurent, а дальше задачи только усложнялись. Именно Эльбаз вернул к жизни едва не отбросивший коньки модный дом Lanvin. Сейчас Lanvin — это многомиллионный бренд и десятки бутиков по всему миру.
Но коммерческий успех мало заботит дизайнера. Он — последний романтик моды. «Я восхищаюсь женщинами. Приятнее всего на свете мне видеть, как они перевоплощаются, надевая мои платья, — произносит Эльбаз с улыбкой. — Я не пластический хирург: мне не дано изменить тело человека».
Однако он очень придирчиво относится ко всему, что делает, и не хочет разбрасываться. «Я жаждал поработать и с H&M, — вспоминает Альбер. — Но у меня было свое видение коллекции. Я сказал: «Хочу делать вечерние платья!» Разрабатывать что-либо, кроме них, у меня не было никакого желания, мне хотелось превратить H&M в настоящий модный дом!» И шведы дали ему карт-бланш. Сотрудничество Lanvin и H&M было триумфальным: все модели одежды разлетелись за шесть дней. «Работа с H&M заставила меня задуматься о том, куда вообще идет фэшн-индустрия, — объясняет Эльбаз. — Мне пришлось решать: хочу ли я кроить юбки-карандаш и простые маечки? Нет, я хочу чего-то особенного. Если у вас в гардеробе уже есть черная юбка, еще одна вам ни к чему. А если я создам пышную черную юбку с принтом из бабочек, то вы скажете: «Ого, такого у меня еще нет!»
За два дня до нашего обеда Эльбаз тоже был в Crillon. Только на этот раз — на втором этаже, в огромном зале, сияющем позолотой, — так называемом Зале битв. Офис Эльбаза расположен совсем неподалеку — в паре кварталов отсюда, но все важные встречи дизайнер назначает именно здесь. Эльбаз очень привязан к этому залу. Раньше он проводил тут предпоказы своих коллекций, а сейчас частенько устраивает примерки для моделей. Вот и теперь вокруг царит творческий хаос: на рабочем столе — два компьютера, пяток сумок Lanvin (может, подойдут к какому-нибудь наряду?), вазы с фруктами, телефоны, пачки жвачки, крошечные баночки колы лайт, куча фотографий с законченными луками, а рядом — три стойки с одеждой. До осеннего показа Lanvin 2013 остался один день.
На фоне белой стены перед мэтром стоит модель в тяжелом парчовом платье с длинными рукавами и пышной юбкой, стянутой на талии. Но дизайнер недоволен: «Думаю, надо убрать рукава», — говорит он своей ассистентке. Лишившись рукавов, платье преображается: узор из цветов на парче перестает быть таким громоздким. «Полтора месяца я работал над этим платьем на манекене, и теперь, когда вижу его на живой модели, оно выглядит совсем иначе. У меня такое ощущение, будто я доктор и передо мной — больной, то есть платье, и я должен во что бы то ни стало найти лекарство. Сейчас в мире моды много уродства, которое принято называть «современным взглядом». Но настоящая красота живет в веках. Я хочу, чтобы мои работы существовали вне времени. Хочу, чтобы меня помнили. Тогда я и буду современным», — продолжает Эльбаз.
Следующим вечером на левом берегу Сены, в Высшей национальной школе изящных искусств, Эльбаз стоит подбоченясь у стены: он явно нервничает. До показа — два часа, а дизайнер уже несколько раз поменял порядок выхода моделей, кого-то переобул, кому-то сменил украшения. Даже насчет своего собственного костюма он не уверен: может, надеть черную рубашку? «Устроить такой показ — это как переболеть гриппом, — говорит он мне. — Сотня раз, и каждый раз как в первый. В день, когда я решу, что привык к показам и что могу провести их с закрытыми глазами, возьму и уйду из дела».
Он прекрасно помнит свое первое модное шоу. «Я увидел всех этих редакторов модных журналов, позирующих в неудобных платьях перед фотографами, и модельеров, в соперничестве готовых перегрызть друг другу глотки, — мне стало так тоскливо и неприятно, что я задумался: так ли уж мне нравится быть дизайнером?»
Свои первые наброски платьев Альберт (именно с «т» на конце!) начал делать, когда ему было семь. Сын парикмахера увлекался этим, живя в Израиле — отнюдь не в одном из центров мировой моды. Потом пошел учиться в школу дизайна неподалеку от Тель-Авива. Любящая мама всегда поддерживала сына во всех начинаниях, но Альберт прекрасно понимал, что если он хочет заниматься этим всерьез, надо перебираться из Земли обетованной в другое место. Он сменил имя на более французское Альбер и с восемью сотнями долларов в кармане, которые занял у матери, полетел в Нью-Йорк. Там ему удалось найти работу у Джеффри Бина, модного американского дизайнера.
«Стоило мне выкинуть «т» из имени, жизнь сразу пошла по-другому, — улыбается Эльбаз. — В иудаизме, если ты меняешь имя, то вместе с ним меняешь и свою судьбу». Короче, еврейские хитрости.
В 1996 году, после семи лет работы с Бином, Эльбаз переехал в Париж: там он стал креативным директором Guy Laroche. После всего лишь четырех показов ему выпал блестящий шанс: предложение поработать дизайнером женской линии Casual в Yves Saint Laurent. Но Альберу формат французского модного дома не особенно подходил: его просили сделать французский вариант Prada — вот ужас-то! Кроме того, модельер чувствовал себя не в своей тарелке: «В Yves Saint Laurent все были такие гламурные — мне до них было далеко. Я боялся всех, включая секретарш».
Вторая его коллекция в Yves Saint Laurent была создана под впечатлением от ядовитых цветов. Это было неоднозначное решение, и чувствовалось, что Эльбаз был не очень уверен в себе. В тот момент Gucci Group подумывали выкупить дом Сен-Лорана, и тогдашний креативный директор Gucci Том Форд хотел сам занять место Эльбаза. А в работе они — полные противоположности: Форд буквально помешан на сексуальности и соблазнительности нарядов, на образе роковой женщины, а Альберу всегда была интересна успешная дама, карьеристка в офисе, а не в постели. «Я вообще не пользуюсь словом «сексуальный»: меня волнует красота, которая не имеет ничего общего ни с возрастом, ни с размером. Ни уж тем более с сексуальностью. Я не понимаю, что это слово значит».
После ухода из Yves Saint Laurent Эльбаз создал одну коллекцию для Krizia, а потом на год отошел от дел и поехал в путешествие по Индии и Дальнему Востоку. Говорит, что тогда задумывался о том, чтобы стать врачом, но скорее всего шутит — лучше всего ему удается «лечить» платья. Да и вообще — как это? Альбер Эльбаз — и вдруг стоматолог!
После триумфа в Lanvin на него посыпались завидные предложения: LVMH приглашала его сразу и в Givenchy, и в Dior. Но Эльбаз отказался. «В такой ситуации гораздо сложнее сказать нет, чем да, — объясняет мэтр. — Я отказался от работы в Dior, потому что еще не время. Пока я нужен Lanvin. Здесь я сам решаю, что делать. Я не уверен, что в другом доме смогу чувствовать себя так же свободно».
До показа остаются считаные минуты, и Эльбаз все больше и больше волнуется. «Это ужасно, да? — шепчет он Алексу Ку, своему другу и по совместительству директору по маркетингу Lanvin. — Коллекция ни к черту?» Ку, человек очень спокойный, высказывается честно: «Коллекция великолепна». Эльбаза это, кажется, успокаивает. В конце концов, времени на то, чтобы психовать, у него уже нет.
Модели уверенно шагают по подиуму. Все выглядит как надо: от открывавшего показ черного коктейльного платья — мечты любой модницы и до последнего — обтягивающего серого комплекта, с украшениями в виде тиары и подвески с надписью Cool.
Эльбаз выкатывается на поклон и горячо благодарит публику за явку. Дизайнера, спустившегося с подиума, тесным кругом обступают журналисты и фотографы, которые внезапно разражаются громовыми аплодисментами. После трехчасового интервью мэтр возвращается в свое бюро неподалеку от Crillon, чтобы лично познакомить с коллекцией потенциальных покупателей.
В одиннадцать вечера вместе с Ку и другими членами команды Альбер отправляется в отель Park Hyatt на торжественный ужин. «Я чувствую себя совершенно опустошенным, — говорит мне Эльбаз на следующий день за обедом. — После показа начинаешь ненавидеть платья. Не люблю оглядываться назад. Со вчерашним днем покончено. Ведь суть нашего дела в том, чтобы рассказывать все новые и новые истории».