Из-за моего греха я не знаю как подступиться
мне к подвигу, к добродетели, к святыням.
Намерения ещё живут, но дерзновение ослабевает,
твёрдости нет, вера меркнет,
надежда теряется, решимость проходит,
любовь угасает, молитва испаряется.
И всё становится для меня невыносимым;
и муки совести особенно жгут душу,
и руки опускаются, и минувшего жаль,
и грядущее мучительно.
Воистину это мрак, это метание, это не покой.
Отсутствие всякого вдохновения на благое дело,
пустота и тяжба того, как избегнуть
сего положения в безысходности своей,
что нашептали злобные силы,
и чему ты предался сам, по собственной воле,
нередко порою доводит до отчаяния,
и мрак этих страстей, ни с чем доселе
несравнимый, может удовлетвориться
и рассеяться только милостью Божьей,
подобно тому, как безмятежная лазурь
даёт таки пробиться внешним лучам
победы сквозь серые тучи,
словно над белеющим морем после
страшной грозы брезжит мирное
сияние долгожданного рассвета.
Владислав Степанов (публикуется с разрешения автора)