Куда ехать в выходные человеку, который живёт от зарплаты до зарплаты и ещё пытается копить на книжный шкаф? Разумеется на выставку-продажу антиквариата и винтажа. И как только я увидела объявление об открытии 46-ой ежегодной "Блошинки", что-то во мне потребовало спустить весь будущий шкаф на истёртую вазочку позапрошлого века. Ведь без полок жить ещё как-то можно, а вот без вазочки вообще никак.
В поисках поддержки я ультимативно объявила подруге, что она идёт на "Блошинку" со мной. И заодно, умильно заглядывая снизу вверх, попросила о том же сына. К моему вящему удивлению согласились оба. И ясным (спасибо, Господи) субботним днём мы отправились поглазеть на красивые вещи.
Как это часто бывает, ожидания превзошли реальность примерно так же, как мама дошколёнка свой портрет, им же нарисованный. "Блошинка" располагалась в двухэтажном помещении, тесном и душном. Плотная толпа двигалась от прилавка к прилавку, застревая намертво, если кто-то чуть более пристально разглядывал фарфоровых сов или мельхиоровые ложечки. Как ни странно, но моя Оля пропала сразу же - пошла изучать кукол. Да и сын с любопытством примеривался к винтажным перстням. А я несколько разочарованно оглядывала наборы медной посуды, бронзовую мелочь, советские стаканы...
В моём положении антикварную вещь можно приобрести только при двух условиях. Первое, оно же самое очевидное, - если хватит денег, и после покупки кошки не будут вынуждены питаться мухами. А второе: в вещь нужно влюбиться. Увидеть, почувствовать, как аритмия подскажет - вот она, взять в руки, обогреть дыханием и осознать, что вот прямо сейчас умру, если расстанусь с ней. Иначе выкладывать круглую сумму за сам факт владения старинной вещицей даже не безрассудно - аморально.
Рассуждая так, я дважды встретила то, чему могла бы радоваться долгие годы. Во-первых, чайная пара: чашка с блюдцем. Неземной красоты тончайший фарфор, сквозь который можно видеть напросвет, и розовые цветы, распускающиеся у тебя в руках, внушающие лёгкое чувство сказки: раскроются до конца, а внутри - Дюймовочка. Я баюкала чашку в ладонях и думала, что к такой паре полагается безупречная осанка, парчовое кресло и китовый ус в юбках. По-французски безе - это поцелуй, так вот блюдечко требовало именно такого пирожного, которое я бы ковыряла серебряной ложечкой, чуть жеманничая, ибо пора выходить замуж, а всё никак. И легко хлопала бы сложенным веером по руке Ржевского, тянущегося к моему "безе", восклицая: "Ах, поручик, вы невыносимы!"
— Тринадцать тысяч, Германия, восемнадцатый век, - прояснила ситуацию продавец, заметив мой интерес. Видение на тему "балы, красавицы, лакеи, юнкера" моментально поблёкло, и я осторожно поставила чашку. Всё равно на парчовое кресло уже не хватит.
Второй вещью, у которой я задержалась, был путеводитель: девятнадцатый век, Москва. Пухлый, немного рассыпающийся сборник карт столицы тех времён (правда, тогда она не была столицей, да?) с подробным описанием улиц и домов. Потрясающая книга! Это даже не Гиляровский, это нечто абсолютно прекрасное. Пройтись бы маршрутами той эпохи, сделать уникальные фото, ощутить запах ТЕХ булошных и калашных, услышать стук колёсных экипажей и увидеть словно наяву светские гуляния в скверах... Двадцать пять тысяч стоит волшебная книга. Я смогла позволить себе только визиточку продавца прихватить.
Но съездили не зря. Гоша на пятьсот рублей выторговал оригинальный комикс из Нью-Йорка. Не такого уж и далёкого 2007 года, зато про Человека-паука и с пометкой "гражданская война". Для знатоков - редкая ценность.
А я под ногами столпотворения у очередного прилавка случайно заметила коробку. И тут же, движимая детским любопытством, нырнула под стол - покопаться в сваленных и вроде как никому не нужных вещицах. Что ж, интуиция сработала на меня: из-под прилавка я вылезла с пылью на воротнике, паутиной на волосах и с двумя очаровательными бронзовыми лошадками для моей коллекции.
— Сколько за них? - Я протянула ладонь с добычей продавцу, задерживая дыхание (с надеждой на разумную цену, и стараясь не вдохнуть пыль с воротника).
— По триста, - едва взглянул в мою небогатую сторону продавец.
Я расплатилась наличкой. И уходила с антикварного рынка, в полной мере ощущая себя Томасом Крауном, приобрётшим подлинник Мане на аукционе. И раз уж продавец никак не обозначил происхождение моих лошадок, буду показывать их гостям и небрежно сообщать: ой, да ничего особенного, всего лишь две фигурки из гробницы Александра Македонского. Сущая безделица.