Добрый день, дорогие мои! Сегодня представляю Вашему вниманию статью, опубликованную в ноябрьском номере журнала "Христианин" за 1908 год.
Когда я был еще мальчиком, мать взяла меня с собой на миссионерский праздник в Базель, в их сад, где вечером на вольном воздухе была сказана чудная проповедь миссионером Гербером из Берна. — Как вы думаете, что осталось мальчику от этой проповеди? — Пример.
Он рассказывал про одного скромного портного (Евангелиста), который был другом миссионеров, и усердно молился, чтобы Господь снял покрывало с лица Израильтян. И вот, раз он сдавал заказ одному богатому Еврею, вдруг во время примерки сюртука Еврей почувствовал на руке горячую каплю, он посмотрел на портного, и увидел, что у того полные глаза слез; конечно, он . спросил его о причине. Портной сказал: „Мне от души жаль вас, что вы такой умный и хороший господин и не верите в своего Спасителя, а проходите мимо Него, как слепой". — Этого было довольно; толчок был дан, Еврей обратился.
Другой случай. Великий путешественник по Африке Стенлэй, рассказывает, как он был обращен: "Перед отъездом в Африку, я был страшный гонитель христианства, я был не лучше. чем самый модный неверующий моей страны. Человеку, который был занят делами войны, политическими собраниями, съездами, — была далека религия.
Но пришло и для меня время раздумья, на которое навел меня один пример. Далеко от светской жизни встретил я того великого Ливингстона, старого одинокого человека; тогда я спросил себя: "зачем этот человек живет тут на краю земли; что это такое, что ему дает силу и выносливость?" —„Оставьте все и идите за мной" — был ответь. Этому приказу из Святаго Писания он следовал бесповоротно. Ни слова, но страх Господень великого изобретателя, его смирене, его послушание, и святая серьезность вот что привело меня к Господу.
Дай Господи каждому в его жизни встретить такого человека, из которого исходят лучи любви, и силы Господней, зажигающие сердца прохожих.
Мы входим в тихую комнату, где лежит больной, умирающий ребенок с полускрытыми глазами и бледным лицом, маленькие ручонки лежат на одеяле, дыхание усиленно, иногда как будто совсем останавливается. Отец стоить на коленях у кровати своей любимицы, и тихонько горько плачет. Как ему тяжело расставаться с своей единственной радостью на земле, Как бы ему хотелось сказать: "да будет воля Твоя, Господи", но ему это страшно тяжело, и сказать это он не может, он только тихо плачет и вздыхает.
Вдруг, девочка открыла глаза, взглянула с такой грустью на отца и сказала: "Папа, мой милый дорогой папа, скажи мне, сколько я тебе стою выгод", и гладила своими уже холодившими руками щеки отца. "Что ты хочешь сказать, дорогая?" говорит отец; не понимая желания ребенка. Она повторила свой вопрос уже более слабым голосом: "Папа я хочу знать, сколько ты на меня тратишь каждый год?" Отец проглотил слезы и ответил: "Ну, я не знаю, приблизительно рублей 60 в год",—сказал он дрожащим голосом; ему показалось, что ребенок начинает заговариваться, — но зачем тебе это знать?" "Ах папа, - ответил ребенок, я бы так хотела, чтобы ты эти деньги отдавал бедным больным детям,—дорогой, сделай это в мое воспоминание, да ты сделаешь это?" "Да, — сказал он через несколько минуть,— я обещаю тебе делать это каждый год, мое дорогое дитя, и таким образом ты будешь продолжать жить со мной и в моем воспоминании, и не покинешь кров отца твоего".
Теперь он мог сказать с облегченным сердцем: "Да будет воля Твоя, Господи!" и ребенок таким благодарным долгим взглядом посмотрел на отца, в этом взгляде вылилась вся её маленькая невинная святая душа,—и закрыла глаза.
Через несколько минут она опять открыла их и сказала чистым ясным голосом? "Папа, папа, какое чудное видение я видела, — чудный сад с жемчужными воротами и золотыми улицами и целая толпа хорошеньких детей, все в белом, бежали мне навстречу, и целовали меня, и называли меня совсем другим именем, но я не помню — каким, но только оно означало так: "ты любима за твоего отца!" Потом она взглянула на верх, закивала головой и только сказала: "Я иду, иду!" и закрыла глаза навсегда.
Отец сдержал свое слово; когда унесли его сокровище, то он шел сзади гроба с мокрыми от слез глазами, но с полным душевным спокойствием в сердце. Ведь несли ее туда, где они вскоре встретятся и не разлучатся никогда.
— Да, Господи, помоги всякой матери и всякому отцу воспитать своих дорогих в духе и воле—Господней, чтобы пришедши в Его Царство уже никогда больше не разлучаться.
