Война для отца началась с Севастополя в сентябре 1941г. Рассказывал не много. Советская Армия войну сразу проиграла, вчистую. Героизм не счет! Оборона Севастополя? Хвастать не чем, рекомендовал смотреть фильм «В окопах Сталинграда». Население могло не дать и воды попить солдатикам. Советских граждан на произвол судьбы бросали, фашистам, под ноги. Ему ещё нравилась «Баллада о солдате». Вот когда учителя, колхозники и вообще гражданские люди не пришли в армию и не научились воевать, как положено, тогда только и стали громить врага. Эта мысль есть в «Блокаде» Чаковского и в «Живых и мёртвых» Симонова. Зимой уже не было ни техники, ни боеприпасов, а то и еды.
Есть фотография января 1942 года, сделанная отцом после принятия партактивом бригады его в партию, между боями, в домике штаба бригады. Домик не пострадал за всю войну и уцелел. Вступил, чтобы правильно бить немцев. Вот тут и узнал, отчего партийцы говорят, глядя в партийный билет, когда пили на фронте разбавленный спирт вместо водки, да без закуски, как её беспартийные пьют? Дело в том, что из-за отсутствия клея, фотографию в партийный билет вклеивали разведенной водой ржаной мукой. Потом, если подышать на фотографию, особенно в мороз, от влаги дыхания мука в партбилете пахнет корочкой ржаного хлеба, а это уже кое-что.
Комбрига на фото нет, он на передовой. Зато есть Военком с правами брать новобранцев в армию, он и комиссар и бывший капитан, им самим же затопленного корабля, чтобы не достался врагу. Корабельные пушки сняли и поставили на берегу. Он сидит в морской фуражке, а на ногах армейские сапоги. Одеты кто во что, даже кубанки, как партизаны. Посмотрите на лица, какие красивые и сильные люди. Спокойствие и уверенность в Победе!
Пример подают моряки с затопленных и погибших кораблей, ставшие морской пехотой, кое у кого были даже тельняшки. Сказывается корабельная борьба за жизнь, всё равно утонешь, и проявляется инстинкт, отступать не куда! Кругом вода! За две недели боев уже спокойно относились к собственной смерти на берегу, уже работали не инстинкты, а голова. Дороже отдать жизнь, всё равно погибнешь. Все понимали, город не удержать. Хотя бы оттянуть больше на себя вражеских сил. 250 дней мясорубки. А у тех сила страшная, самолеты, танки и мощная артиллерия, пехота хорошо вооруженная, обученная, наглая и сытая. Спрашиваю, на фотографии вы без оружия, чем воевали? Немецким. Наше было бесполезно! Патронов нет. У немцев отбивали и оружие, и патроны, и еду, в рукопашную с ножами и штыками, те возмущались, русиш швайн. Ну, а что делать? Русишь действительно, пока что швайн. Отец так отбил в бою автомат с патронами, плитку шоколада и фотоаппарат с пленкой. Ого! Лейка! Фото сделано той самой трофейной Лейкой.
Фото в июне 1942 перед сдачей Севастополя, сделано той же Лейкой рядом со штабом, на том же месте, те же кусты, но снимал не отец, он в кадре. Стоит пятым слева, в пилотке, пехота вся в пилотках и в армейской полевой форме. Моряки в морской форме. Комбриг сидит, слева пятый, руки на коленях. Комиссар рядом, сидит шестым. Большевиков стало больше. Разница полгода, для войны целая вечность. Уцелели, выжили, если сравнить эти две фотографии немногие. Можно увидеть несколько таких лиц. Эту фотографию обнаружил уже мой сын, случайно, на стенде Военно-морского музея в Питере. Может быть, и я её мог увидеть, если бы повезло. На протяжении многих лет, часто бывая тогда ещё в Ленинграде, мечтал посетить музей, но всякий раз обнаруживал, «Реконструкция», то же самое было и Кунсткамерой. Так и не побывал ни там, ни там.
Не погибнуть в тех боях, уже подвиг. А погибло очень и очень много, намного больше чем немцев. Гибли безоружные моряки, не приспособленные к армейской жизни, бегать по окопам с боеприпасами, отбивая их у немцев. Огромные расстояния день и ночь. Освещение? Помогали немцы осветительными ракетами и пожары. Сами отбивались от танков и пехоты. Прятаться в перелесках и кустах, за валунами, от штурмовиков на бреющем полете, нахально, охотившимися даже за одним человеком, выпуская при этом, такое количество снарядов, бомб и патронов, что нам и не снилось. О таком и не мечтали. Моряки дрались отчаянно, особенно в рукопашных схватках с ножами и штыками. Кортики ломались мгновенно. И в этом отчаянии гибли без счету. Прибавьте, бригада, бойцы в основном курсанты, мальчишки. Их жизни надо бы поберечь. Враг коварен и силен, а они, наивные, отчаянием, бесшабашностью и горячностью превосходили взрослых.
Безоружная пехота без поддержки авиацией, танками, пушками тоже мало, что стоила. Подкрепления были редкостью. Одна рота, прибыв ночью с Малой земли, погибла утром, тут же, даже так и не вступив ни разу в бой. С ними вооружение. Несколько минометов, пулеметов и противотанковые ружья, к каждому всего лишь по ящику мин или патронов, гранаты. Бойцы без касок, но можно снимать с убитых немцев, пилотки, шинели, винтовки, к каждой сумка с патронами. Весна, уже тепло, раннее утро, птички чирикают. Отец, мы с комиссаром в овраге прибывшим проводим инструктаж. Стало понятно, что это новобранцы. И вдруг снаряд! Тяжёлый и большой! Один всего лишь! Случайный! Пушка Дора! С шипением! Команда, ложись! Уже бесполезна! В самую гущу! Куски мяса, оторванные ноги, руки, головы в разные стороны, кишки на кустах. Общий вопль и паника. Вдвоём унять выстрелами из пистолетов не возможно. Бросились из оврага, врассыпную под пулеметный огонь. Остались в живых несколько бойцов, легко и серьёзно раненных. А ещё один, потерявший рассудок.
Вот тогда и было принято решение, применять заградительный наряд. Попеременно, по двое с пулеметом и трассирующими пулями. За спинами, за своими укрытиями, две очереди над головами, особенно помогало при танковых атаках с пехотой. За неделю, другую таких боев уже все бойцы считались обстрелянными, ни какого страха даже перед танком, осторожность, расчет и самодисциплина. Когда отец поехал в Севастополь на встречу с бывшими защитниками, привез земли, а вместо земли в коробке одни осколки, порох и гильзы.
Уходил на последнем сторожевом катере с одной пушкой и пулеметом, в ночь, в шторм, заполненном двумя сотнями крымской детворы. Грузились. Страшно попасть с ребенком на руках между причалом и катером. Отец и несколько бойцов. Прыгнул в катер, передал матросу, назад, схватил следующего, в катер и так много раз. Очень много. На палубе разостлали полотно с Красным крестом, на всякий случай. Это на Западном фронте не бомбили с Крестом. А на нашем фронте летчики соревновались в меткости, бесплатная и красивая мишень. Повезло. Утром уже в Новороссийске. Хорошо, шторм утих. Детвора полумёртвая, голодная, мокрая, промёрзшая и укаченная. Разгружали живой груз с двумя медсёстрами. Тут носили на руках по трапу.
Предательство! Откуда предательство?! Отец рассказал эту историю уже, когда либералы поменяли слово «хорошо» на слово «плохо», и наоборот. После высадки в Новороссийске, к нему подошли два моряка, уточнили фамилию, доложили, кто они и зачем пришли. Не все транспорты с оружием, боеприпасами и продовольствием доходили до Севастополя, одни из них отправлялись заведомо под немецкие бомбардировщики без авиации сопровождения. Другие, если шли ночью, как их транспорт, был атакован своими же, команда расстреляна, а судно было взорвано и с грузом ушло на дно. Они чудом спаслись, их подобрал тральщик.
Отец, конечно, я посадил их под арест и отнесся к ним сначала, как шпионам и провокаторам, но смутило то, что их было двое. Один кладовщик украдет, трое договорятся, двое хорошо соврать не смогут. Нашел командира тральщика. Подтвердил их спасение ранним утром, удивившись тогда, что они отказались от помощи доставить в часть. Они скрывались от своего командира, тот считал их погибшими. Отец, мы с молодыми «особистами» и «смершниками» из других частей, не ставя в известность старших офицеров и командиров, повели следствие, нашлись ещё свидетели других предательств. С материалами дела, по подложным документам, свидетелей тайно переправили в Москву. Их поступок оценили, как подвиг.
Оказалось, некоторые и не только из интендантских служб, пытались ускорить победу фашистов. И зарабатывали себе бонусы для их торжественной встречи. Если прочтёте дневники Берии, по глупости, опубликованные в перестройку, то среди прочего окажется, что были москвичи, люди известные и любимые народом, скупавшие дойчемарки в ожидании «освобождения» столицы гитлеровцами. От кого? Отцу приходилось, к сожалению, стрелять в своих. Во время боя без суда и следствия. Дурные сны не снились, шла война. При обороне Севастополя, когда неожиданно «замолчал» пулемет и отец побежал узнать причину. Пулемётчики были расстреляны из автомата в спины, а убийца попытался убить и отца, но не успел, получив пулю раньше. Он был из его части. Другой раз уже в Польше во время боя, наш водитель грузовика решил угнать машину со снарядами для Катюши к немцам. При попытке остановить погибли два солдатика от немецких пуль. Тот проезжал недалеко от отца, и он не промахнулся. Увлекался не только фото, но и стрельбой.
Ставьте лайки и подписывайтесь на канал!