Была поздняя ночь. Город утихал, слегка помигивая огнями. Шаман сидел на балконе и курил, зажигая свой сигаретный огонек в ответ городским фонарям. Те подмигивали ему, прекрасно зная, что скоро он выйдет охотиться. Он немножко поразмыслил над чем-то интересным (о неинтересных вещах Шаман размышлять не любит), допил крепкий сладкий черный чай с лимоном, хитро поглядывая на ночную тьму внизу. Тьма ему нравилась.
Неспешно вышел в коридор, взяв в прихожей большой сачок, надел кеды, закинул за спину рюкзак, и, позвякивая оберегами, вышел в подъезд.
На улице совсем не было прохожих. Ночная тишина обволакивала город большим ватным одеялом, изредка пропуская сквозь себя некоторые звуки: один-другой гудок машин, скрип старых качелей в чьем-то дворе, да шуршание шин по асфальту.
Немного подумав, он направился в старую часть города — к заброшенным зданиям. Вообще-то, от остальных жителей она была ограждена, но Шамана это не пугало. Пройдя через уличные закоулки, он вышел к трассе, зашагал вдоль асфальтовой полосы. Ночная охота обещала быть интересной.
По дороге он встретил нескольких знакомых оборотней, городскую ведьму, собиравшую травы на пустыре в соответствии с фазой луны, пару призраков, уважительно кивнувших ему. Ночной город тих, но это не значит, что он мертв. Просто ночная жизнь несколько иная - ее надо уметь услышать.
Кеды слегка промокли, потому как он шел по траве вдоль трассы; а дождь был совсем недавно. Пахло свежестью и мокрым асфальтом.
По мере продвижения вперед огней становилось все меньше, небо приобретало более глубокий синий цвет, а звезды сияли много ярче.
Вот уже видно границу — колючую проволоку перед высокими темными силуэтами полуразвалившихся многоэтажек. На проволочном заборе тут и там, тыча во все стороны восклицательными знаками, красуются надписи на табличках: «Вход воспрещен!!!», «Травмоопасно!!!», «Угроза для жизни!!!». Шаман усмехается: «Ну какая тут угроза для жизни? Особенно для того, кто умеет ходить по заброшкам? А коль не умеешь — так не берись. Смотри куда становишься, куда будешь падать, даже если и упадешь, и не забывай обереги от городской нечисти. Вот и все».
Шаман достал свою любимую записную книжку и распахнул ее прямо перед восклицательными знаками. Те обрадовались и с превеликим удовольствием попрыгали на чистые страницы. Им совершенно не нравилось торчать на старых грязных табличках под ветром и дождем, а Шаман не любил, когда люди писали их слишком часто. Восклицательный знак — он как радостный момент, должен быть уместен и редок, иначе его просто-напросто перестанут ценить и замечать. Потом, когда он сядет писать сказки, он достанет их из записной книжки и впустит в истории. Там им и самое место.
Он немного поругался на проволоку, прогоняя ее с дороги: «Кыш вредная!». Та расплелась и, обиженно зашипев в ответ, уползла под кусты, освободив проход. «Вот так-то лучше...» - прошептал он, шагнув на позабытую городскими жителями землю.
Улочки здесь были уже, то там то здесь виднелись полуразвалившиеся углы зданий, сквозь которые прорастала трава. Ветер гулял в позабытых подъездах, слегка дребезжа стеклами. Где-то резались в карты призраки, то и дело выкрикивая названия мастей. Но Шамана сегодня это все не интересовало. Он шел к туннелям.
Когда-то здесь был крупный торговый центр, или какое-то другое громадное одноэтажное здание. Крыша его во многих местах просто напросто обвалилась, оставив в награду тому, кто решится войти в запутанный лабиринт стен, кусочки звездного неба над головой вперемешку с еще не обвалившимся кое-где потолком.
Все пространство на стенах занимали надписи: всевозможных шрифтов, размеров, смыслов и назначений. На них Шаман тоже охотился. С наступлением темноты строки оживали, шептали приглушенными голосами и залезали в мысли к неосторожным путникам. Они тоже охотились. По ночам в городе многие ищут добычу. Вот и сейчас из под ног у Шамана с шипением поползли зубастые буквенные змеи. Улучив момент, он ловко накрыл одну из них своим сачком и поднял вверх. Та извивалась и шипела, но запуталась и выбраться не могла. «Попалась!» - торжествующе прошептал Шаман. В его глазах зажглись озорные искры. Он нарисовал в своей записной книжке клетку, взял за хвост злую надпись, опустил ее в блокнот и быстренько дорисовал дверцу. Потом он разберет ее на буковки. В таком чудесном лабиринте не место злым надписям.
Немного попетляв по коридорам, он успел спугнуть несколько бездомных упырей: те косились на него большущими желтыми глазами из приоткрытых дверей и тихонько подвывали.
В конце концов он нашел подходящее место — большой зал, абсолютно без крыши, в который вело множество проходов. На некоторых из них еще сохранились обломки дверей, некоторые же были пусты. Пустые проемы глядели на него своей чернотой, которая была загадочней ночной синевы, они наблюдали за ним.
Он же неспеша развел костер в самом центре залы. В одном из углов лабиринта у Шамана был припасен дровяной запас, очерченный охранными рунами. Руны оживали и кусали всех непрошеных проходимцев, покушавшихся на чужое. Каждый раз Шаман заботливо гладил рунную вязь, немного кормил ее плохими воспоминаниями (некоторые символы очень любят есть плохие воспоминания, чтоб вы знали). Та ласково мурчала в ответ, ластилась к рукам, показывая кончики своих начертанных клыков, а потом уходила обратно под дрова - спать.
Подождав, пока пламя разгорится, он сел рядышком на большой обломок, вытянул из костра несколько огненных лучей, привязал их к сучковатой ветке, которую еще не успел скормить огоньку. Он воткнул ветку в трещину в полу, коснулся пальцами получившихся огненных струн. Те отозвались горячим мелодичным звоном и снопами искр. Шаман предовольно улыбнулся, и продолжил играть, слегка обжигая пальцы: нити были очень горячими.
Костер, услышав родные и привычные звуки, довольно затрещал, затанцевал, хлопая в ало-золотые ладоши. Мелодия была совершенно неспешной: чистый, теплый звук. Искры, отлетавшие от костра, тоже танцевали, вторя огню. Блики ложились на лицо Шамана, отскакивали от рыжих волос так, что казалось, что костра здесь на самом деле два. Тьма сгустилась, обвилась около кострища большой черной кошкой, чтобы посмотреть на эту красоту, пару раз протянула когтистую лапу к искрам, а потом передумала, улеглась и замурчала, наслаждаясь музыкой.
Звуки волнами летели по лабиринту, отскакивая эхом от каменных стен, где-то там, под ребрами у Шамана разгоралось еще одно пламя, его искры было видно в карих шаманьих глазах. Оно всегда там, в тесной клетке ребер, ближе к левой стороне. Просто обычно оно спит, а сейчас проснулось.
Костер становился ярче, больше, в какой-то момент он вытянул один из своих лепестков и тоже коснулся струн, чувствуя в музыканте сородича. Шаман же отпустил струны, и медленно задвигался по кругу, ожившее пламя вторило ему. Это был очень странный танец: посреди заброшенных зданий, под треск костра, под самыми звездами, мягкий и плавный. Нарастал темп, становился ярче и громче звук.
Не удержавшись, Тьма тоже пустилась в пляс, мешаясь со светом. Двигаясь по кошачьи грациозно, она тоже охотилась. Охотилась за нотами, летающими в воздухе. Ночью все охотятся.
Звезды, которые смотрели с неба на это неописуемо-красивое безобразие, зашушукались, зашебуршали: им тоже захотелось танцевать около костра. Он был много теплее и ярче луны, с которой они соседствовали. Звезды вообще очень любят музыку. Именно поэтому, взявшись за руки, они начали тоненькой ниточкой спускаться вниз.
Они танцевали ничуть не хуже Шамана, а некоторые еще умудрялись и петь, так чисто и звонко, что заслушаешься. Шаман им нравился, так что кружились они около него: заползали в волосы, рассыпая вокруг звездную серебристую пыль, залезали в карманы, игрались со звенящими амулетами. Со Тьмой они тоже игрались: звездочки убегали, а она ловила их большими когтистыми лапами. Одну ей удалось прижать к земле, довольно мурча, она приподняла лапу, чтобы ткнуть носом пойманную добычу. Но добыча совершенно не испугалась: рассмеялась и убежала к Шаману в карман. Тьма слегка обиделась. Видя это, он скатал в теплый комок один из лепестков костра, и как большой красный клубок, кинул его Кошке. Та принялась катать его лапами. Всем известно, что кошки любят клубки. А клубки иногда любят играть в догонялки с кошками.
Постепенно, огонь успокаивался, затихала звездная и огненная музыка, растворялись в воздухе горячие струны по одной. Досадливо вздохнув, Тьма вспомнила, что у нее еще есть дела — нужно было залезть в несколько многоэтажных коробок (ну вот любят кошки коробки) и помурчать некоторым человечьим детям сказки-колыбельные. Благодарно подтолкнув почти потухший клубок поближе к Шаману, она растворилась в воздухе, словно пресловутый Чеширский кот. Шаману иногда казалось, что они родственники. Звездочки тоже устали танцевать: некоторые заснули, спрятавшись в шаманьих карманах, некоторые разлеглись на волосах, кто-то повис на бусах и медальонах, как на качелях. Он бережно собрал их, посадив в свой сачок; стал убираться: попрощался с огнем, поблагодарив его - тот, радостно полыхнув на прощание, окончательно угас - собрал в кучу оставшиеся угли, (они еще ему пригодятся), спрятал в рюкзак пойманные на музыкальную приманку звезды — свою добычу, посмотрел какой именно узор в этот раз нарисовал танцующий огонь, аккуратно перерисовал его себе в записную книжку и направился домой.
Потом пойманные звезды пристроятся на новых феньках и амулетах, брошках, Шаман раздарит их верящим в сказки. Естественно те звезды, которые этого захотят. Некоторые он отправит обратно на небо, отдав им несколько свитков с чужими не исполнившимися мечтами, которые он так часто находит. Глядишь, они и сбудутся.
Мурлыча себе под нос звездную песенку, Шаман шагал домой, не забыв пристроить на место колючую проволоку, когда выходил из Заброшенного Городка. В общем, охота была успешной...