На казнь Ивана красные собрали всю деревню. Людей выгоняли из домов, не давая работать и под угрозой штыка вели на пустырь, где стояли остальные солдаты, охранявшие Ивана. Сбежать он не мог так, как был связан, но вот оставшиеся в живых белые могли попытаться похитить его из рук военного суда.
При виде искалеченного тела защитника деревни жители невольно снимали шапки и крестились. Было ясно, что он не жилец.
Когда всех согнали, два солдата подняли его обмякшее тело и потащили к одинокому столбу. Обмотав пару раз руки пленника верёвкой бойцы вернулись в строй. На смену им вышли пятеро других с винтовками в руках. Всё время, пока комиссар читал приговор, Иван смотрел в небо и молился. Молился за мать, за батю, за брата, за белую армию, но больше всего за Россию.
Прогремел винтовочный залп и голова героя свесилась на окровавленную грудь.
— Вот и всё. Нет больше Ваньки, — Пётр Алексеевич — отец Ивана, уже давно понимал, что сын не жилец, от того и голос его был спокоен, хотя и наполненный грустью.
Прошло десять лет прежде чем четырнадцати летний Фёдор решился спросить у дедушки Михаила за что тогда расстреляли Ивана Панкратова. Дед скрутил папиросу, и глядя в глаза внука заговорил.
— Эх Федька, я думал ты уже и не вспомнишь, — поджигая спичкой курево, но не отводя взгляда сказал Михаил Прокофьевич.
— Да как же такое забыть можно. Хоть и ребёнком глупым я тогда был, но кое-что соображал. Помню, что война была, но не с врагом каким-то, а со своими же. В школе нам рассказали, что красные хотели всех сделать равными, белые поддерживали старый уклад, который при царе был, а вот зелёные хотели просто пограбить, — развёл руками Фёдор.
Дед Михаил выслушал внука, но сразу не ответил. Было видно, что он что-то вспоминает, но никак не поймёт с чего начать рассказ. Наконец он затушил папиросу и заговорил.
— В школе вам правильно говорят, только вот передать всю суть происходящего они не смогут так, как ваши учителя никогда в России не были, особенно в то время. В то время...
Опять пауза. Федьке даже на секунду показалось, что из глаза дедушки выпала слеза. Парень уже начал жалеть, что завёл этот разговор, но Михаил Прокофьевич вновь заговорил.
— Ваньку Панкратова расстреляли за то, что он жил лучше остальных. У него был большой двор, много скотины, пасека, мельница, жена рукодельница. Он был самым богатым в нашем селе, но никогда не ставил себя выше других и всегда помогал: разрешал мельницей пользоваться, угощал мясом, если кто болел, так он медку принесёт. Мы в свою очередь ему что-нибудь дадим. Так вот и жили. Я очень хорошо дружил с его отцом — мы росли вместе, поэтому об Иване знаю всё.
— Тогда расскажи мне дедушка по порядку, как он стал таким богатым и почему его убили — с искренним интересом попросил Федька.
— Раз просишь расскажу, только дай мне слово никогда этого не забывать. Я не хочу, чтобы это всё повторилось, — уже твёрдо сказал старик.
— Даю слово, что не забуду — положа руку на сердце, поклялся Фёдор.
Дед Михаил заглянул в его глаза и найдя в них только честность и доброту расслабился и спокойно начал рассказ.
— Иван родился в обычной крестьянской семье. Отец его, Пётр Алексеевич Панкратов был человеком находчивым и сразу же смекнул, что времена меняются и необходимость в образовании растёт. Он с ранних лет прививал сыну тягу к знаниям и целеустремленность, говоря, что только так он сможет вытянуть из этой дыры и перебраться в город. В общем так оно и получилось. Иван быстро заработал деньги на переезд и в двадцать лет стал уже городским жителем. Там я особо не знаю, чем он занимался, но денег привозил он много.
Дед Михаил почесал бороду с задумчивым взглядом, постучал пальцами по столу и как будто словив озарение вскрикнул.
— Вспомнил! Он занимался конструированием самолётов, которые могли бы садиться на воду. Не знаю как ему пришла в голову эта идея, но правительству она понравилась. Деньги потекли к нему тогда рекой, но он не тратил их зря, а вкладывал в развитие деревни. Он и школу у нас построил и церковь отремонтировал, и хозяйство поднял. Отец так им гордился, что стоило Ивану приехать в деревню, как он сразу же накрывал такой стол, что всей деревней не могли съесть. А как Ванька с невестой к нам приехал, так гуляние такое было, что до сих пор не знаю, как не лопнул.
Вдруг старик резко замолчал. Улыбка сползла с его лица, глаза потухли, плечи опустились.
— Что такое дедушка? — взволновался Федя.
— Ничего внучек, ничего. Трудно мне всё это вспоминать. Знал бы я, как через пару лет будет, то спас бы их всех, а сейчас...
Федька не сдержал любопытства и сразу же спросил.
— Так что случилось?
Дед опять закурил.
— Война случилась Федя, война. И не какая-нибудь, а гражданская. Когда свои своих же из-за власти бьют. Не понимали люди, что творили, да и вряд ли в ближайшее время поймут. По началу нас это не особо касалось, но когда красная зараза поползла по стране, тут уж и мы попали под раздачу. Иван не стал дожидаться, когда всё, что нажито непосильным трудом отберут и вступил с парой ребят в белую армию. Командовал тогда на нашем фронте Антон Иванович Деникин. Ивана назначили командиром не большого конного отряда и приказали охранять наше село, которое имело стратегическое значение так, как поставляло продовольствие для армии. По началу всё шло хорошо, наши успешно отбивали вражеские налёты, но вскоре красных стало так много, что Иван целыми днями проводил в седле, сражаясь или передвигаясь с одного фланга на другой. Долго это не могло продолжаться. В одном из таких боёв отряд Ивана попал под перекрёстный пулемётный огонь. Понимая всё тяжесть положения Иван с парой наших ребят остался прикрывать отход остальных. Тогда он ещё не знал, что их давно окружили и спастись из той мясорубки, суждено будет только ему. Всего израненного притащили его к нам в село, чтоб запугать, а потом и вовсе расстреляли. В тот же вечер у всех всю скотину поотбирали, дома разграбили. И сделались мы в миг равными — одинаково нищими. Благо, что Ванькин отец деньжат немного в огороде спрятал. Сказал, что ему они уже не нужны и мне отдал, а я вас всех собрал и увёз за океан, чтоб большевики не добрались. Как там остальные из села я не знаю, знаю только то, что Пётр Алексеевич дождался, пока белые снова деревню займут и присоединился к ним. Там уж бог один знает, что с ним случилось, может убили, а может уехал куда за границу, как мы.