Слов практически не было, это её злило. Она привыкла, что с ней сюсюкаются, и любой каприз исполняется тут же. Всё внимание, которое было направлено ей, до этого момента, мужчинами, растворилось в нём, и доставалось ей, очень маленькими порциями.
Как будто, годами построенный мужской стереотип, в один момент разрушился. Уловки не работали, образы капризного ребёнка тут же пресекались на корню. Внимания катастрофически не хватало, каждый жест в её сторону воспринимался как бросок голодной собаке, куска мяса, который в одну секунду терзался острыми клыками.
Казалось, что внимание было дозированно, и выделялось порционно, именно столько, чтобы немножко не хватало до полной сытости, и всегда его хотелось, так сильно, что как будто это последняя возможность его получить.
И в ожидании нового куска мяса, собака преданно смотрит в глаза хозяина и ждёт нового куска мяса. Достаточно было одного слова, чтобы она почувствовала силу и захотела стать покорной.
Она хотела узнать, как он это делает, как он копается в её голове, как он всё это чувствует, что может руководить ей как марионеткой. Но не могла прочесть ни одной мысли из его головы, а просто смотрела на него часами, пока он спит, и делала всё, чтобы привлечь его внимание, хоть на долю минуты.