Здравствуйте. Спасибо, что Вы снова здесь. Эту статью я начну с того, что воспроизведу для Вас фрагмент романа «Апокриф».
«Это новое, пожалуй, что не испытываемое никогда прежде, качество общения (в противовес обычному, часто, требовавшему напористости и даже определенной агрессивности) возбуждало совершенно противоположные светлые эмоции и приятные ощущения, будоражило воображение. Оно неожиданно распахнуло огромное как космос, доселе остававшееся безжизненным, душевное пространство, которое постепенно заполнялось способностью видеть красоту, любоваться ею.
Слушая Виктора, женщина смотрела на фужер с вином. Пламя зажженной свечи играло на гранях хрусталя, преломляясь на них, проникало внутрь, где его краски смешивались с рубиновым цветом напитка. Казалось, что через эту прозрачную преграду из резного хрусталя огонь и вино общаются между собой. Пламя передает напитку свое тепло, обогащая его вкусовые качества, а вино воодушевляет его гореть ярче и жертвенней.
Веденееву тоже разговор доставлял большое удовольствие. Сам, увлекаясь рисованием, он, будучи в Европе, не упускал возможности посетить все художественные музеи. К каждому такому посещению он готовился, читая, преимущественно в википедии, о представленных в экспозиции картинах. Часть полученной подобным образом, иногда, очень неожиданной, порой, просто поразительной информации осталась в его памяти. Но вот поделиться ей до сих пор было не с кем.
- Хотя, Вы знаете, Марина,- тем временем говорил Виктор - я вот обвинил оставшегося неизвестным автора Казанской иконы Божьей матери в символизме, а ведь это было свойственно и работам признанных мастеров живописи, ну вот, хотя бы Иерониму Босху. В Мадридском музее Прадо представлена его картина «Семь смертных грехов и четыре последние вещи».
- Что касается семи смертных грехов – это понятно. – Женщина с трудом оторвала свой взгляд от наполненного похожим на кровь напитком фужера, и перевела его на Виктора. – А четыре последние вещи – это о чем?
- Это смерть, страшный суд, ад и рай. – Наскоро, чтобы не потерять нить повествования, пояснил Веденеев.
Марина правильно поняла его реакцию, и приняла для себя решение, не перебивать больше Виктора без особой необходимости.
- Картина вся состоит из символов. Например, олицетворением гордыни у художника является женщина, которая смотрится в зеркало. Кстати, зеркало на картине держит черт. - Рассказывая, Виктор поднял бокал с вином. – Несколько, непонятно чем занимающихся пар, иллюстрируют человеческую похоть. На мой взгляд, неубедительно.
Мужчина продолжал держать бокал поднятым, подставив его по заведенной традиции для чоканья. Спустя минуту, Марина все-таки взяла со стола и свой фужер и, вытянув руку, коснулась им бокала Виктора.
- Мне кажется, - продолжил Веденеев, отхлебнув небольшую порцию вина - Босх и сам сомневался в своей убедительности, поэтому каждый из грехов подписал для понятности.
- На другой своей картине «Корабль дураков», как символ любострастия, он изобразил лютню. Она, де, символизирует вагину, а игра на ней – разврат. Что называется, попробуй, догадайся. А вот, Рембрандт в своей Данае изобразил похоть так, что ее там просто невозможно не заметить в вожделенном взгляде мужчины, выглядывающего из-за портьеры. Она настолько очевидна, что даже послужила поводом к тому, что ее, Вы помните, почти погубил какой-то прибалтийский чокнутый, облив кислотой.
Некоторое время Марина слушала рассказчика с бокалом в руке, смотря на переливающуюся в свете горящей свечи оттенками рубинового цвета жидкость, не зная, как поступить. Но необычность и новизна ситуации подталкивала ее к несвойственным ей поступкам. И она пригубила вино, прежде чем вернуть бокал на место.
- Или «Обнаженная Маха» Франсиско Гойя. В частной коллекции первого министра Испании она висела, скрытая от непосвященных зрителей за «Махой одетой». Ее можно было лицезреть только избранным, и только если владелец приводил в действие специально для этого установленный механизм.
Испанская инквизиция, по счастью, в это время не столь кровавая как раньше, прознав о сием факте, привлекла к своему суду за безнравственность и владельца, не смотря на его высокое положение в обществе, и художника.
Уже впоследствии эта картина и связанная с ней история воодушевила писателя Антонио Лоретто на создание романа «Вознесение», который позже был дважды экранирован в 1958 и 1999 годах.
Страсти кипели и вокруг картины Веласкеса «Венера с зеркалом». Она тоже была в коллекции этого испанского министра и наряду с «Махой» стала причиной его осуждения инквизицией. А, кроме того, она, как и Даная, стала объектом вандализма. Какая-то английская суфражистка, лидер женского отделения Британского союза фашистов изрезала Венеру ножом.
По моему мнению, произведение искусства должно пробуждать в его зрителе чувства, эмоции, пусть даже отрицательные, страсть.
Веденеев взял со стола бутылку и обновил содержимое бокалов».
Полотно Репина, получившее в народе устойчивое не соответствующее официальному название «Иван Грозный убивает своего сына» вызывало раньше и вызывает сейчас не меньшие эмоции чем «Даная» Рембрандта или «Венера» Веласкеса.
В период времени нашей истории, в котором Репин создавал своего «Ивана Грозного», эпизод убийства первым Русским царем своего сына был частью исторической правды, верифицированной авторитетом Карамзина.
"Как-то в Москве, в 1881 году, в один из вечеров я слышал новую вещь Римского-Корсакова "Месть". – Рассказывал впоследствии художник. - Она произвела на меня неотразимое впечатление. Эти звуки завладели мною, и я подумал, нельзя ли воплотить в живописи то настроение, которое создалось у меня под влиянием этой музыки. Я вспомнил о царе Иване. Это было в 1881 году. Кровавое событие 1 марта всех взволновало. Какая-то кровавая полоса прошла через этот год... Я работал завороженный. Мне минутами становилось страшно. Я отворачивался от этой картины, прятал ее. На моих друзей она производила то же впечатление. Но что-то гнало меня к этой картине, и я опять работал над ней".
Когда картина была еще в работе и далека от завершения, Третьяков уже твердо решил ее приобрести для галереи.
Один из биографов Репина писал.
"В один из четвергов - вечер, когда у Репиных собирались друзья, знакомые, - он решил показать картину. Очень волновался, пока устанавливал ее, освещал лампами, прилаживал занавеску. А потом до прихода гостей долго сидел один перед своим творением. Какой это был тяжкий труд! Сколько испытал он разочарований, сколько счастья, от которого тесно становилось сердцу. И как смертельно он устал!
Собрались гости. Пришли художники Крамской, Шишкин, Ярошенко и другие. Репин отдернул занавеску... Сумеречный полумрак царских палат, мрачные стены в темно-малиновых и темно-зеленых шашках, пол, покрытый красными узорными коврами, опрокинутое кресло, брошенный жезл и в центре две освещенные фигуры: отец и сын. Только что совершилось убийство, и в ту же секунду понял царь, что случилось непоправимое. И вот он уже не грозный царь, он отец: судорожно обнимает сына, зажимает рану, пытается остановить кровь. А в глазах нестерпимая мука, жалость, любовь...
Долго все стояли в тревожной тишине, потрясенные картиной, потом тихо заговорили, поздравляли Репина".
Крамской впоследствии делился, что в преддверье этих смотрин испытывал определенные опасения по поводу картины.
"Прежде всего, меня охватило чувство совершенного удовлетворения за Репина. – Освободившись от своих тревог, писал идейный учитель Репина. - Вот она, вещь в уровень таланту! Судите сами. Выражено и выпукло выдвинуто на первый план — нечаянность убийства! Это самая феноменальная черта, чрезвычайно трудная и решенная только двумя фигурами... И как написано, боже, как написано! В самом деле, вообразите, крови тьма, а Вы о ней и не думаете, и она на Вас не действует, потому что в картине есть страшное, шумно выраженное отцовское горе".
Для Крамского было очевидно, что "Иван Грозный - высшая точка в творчестве Репина. "Вот он — зрелый плод", — заканчивает он одно из своих писем.
В феврале 1885 года картина Репина «Иван Грозный и сын его Иван. 16 ноября 1581 года» появилась на тринадцатой передвижной выставке.
Петербург был взбудоражен, все разговоры шли о «Грозном». Тысячная толпа буквально осаждала выставку, а у здания стоял конный отряд жандармов.
У картины происходили жестокие споры. Зрители или бурно восторгались или не менее бурно возмущались: как можно это выставлять! Ведь это цареубийство!
На выставку собственной персоной прибыл главный советник царя Победоносцев. После выставки он писал царю:
«Стали присылать мне с разных сторон письма, с указанием на то, что на передвижной выставке выставлена картина, оскорбляющая у многих правительственное чувство: Иван Грозный с убитым сыном. Сегодня я видел эту картину и не мог смотреть на нее без отвращения...».
Коллеги по цеху, кроме этого, Репина обвиняли в подмене им сюжета исторического темой психологического порядка. Например, Бенуа, в одной из своих статей, отдавая должное таланту Репина, очень жестко его критиковал, в том числе и по поводу «Грозного».
"А между тем в его даровании не было той силы выражения, той драматичности, наконец, той глубины философского взгляда, во имя которых только «содержательность» терпима в художественных произведениях. Слабое место «Проводов новобранца» — это безучастные лица, отсутствие драмы, вялость рассказа; слабое место «Садко» — кукольность действующих лиц, неубедительность фантастического элемента, отсутствие сказки; слабое место «Софьи» — ее театральная поза, грубая нарочитость выражения, отсутствие истории; слабое место «Не ждали» — подстроенность фабулы, гримасы актеров, грубость повествования; слабое место «Иоанна Грозного» — натуга и пересол в трагизме; слабое место «Св. Николая» — банальное выражение святого, карикатурность остальных; слабое место «Ареста» — мелодраматический вид героя и неуместный кнаусовский анекдотизм и т. д."
Этот "психологизм" Репина и до наших дней многим не дает покоя, - не соглашается в своей статье о Репине Игорь Грабарь - хотя неясно, что здесь, собственно плохого, подлежащего осуждению и набрасывающего тень на все его творчество.
"Мне очень обидно отношение ценителей к этой моей вещи. – Сетовал автор. - Если бы они знали, сколько горя я пережил с нею. И какие силы легли там. Ну, да, конечно, кому же до этого дело?.."
В Петербурге выставка, не смотря на критику, прошла более-менее благополучно, когда же она открылась в Москве, картину велено было снять.
"А меня-то прихлопнули в Москве, в понедельник, 1 апреля. Картину сняли с выставки и запретили распространять в публике каким бы то ни было способом (секретно по высочайшему повелению)", — писал Репин Стасову 4 апреля.
Только через три месяца, главным образом благодаря заступничеству Боголюбова перед императором, когда-то его учеником, запрет с картины был снят. 10 июля московский генерал-губернатор князь В. А. Долгоруков уведомил Третьякова о разрешении ее выставить. Третьяков немедленно известил об этом Репина, который ответил ему, что, по слухам, вообще не было запрещения выставлять картину в галерее, а предписывалось только снять ее с выставки и не допускать воспроизведений: "... это переусердствовали в Москве, придумав сами запрещение выставлять и в галерее.
Разгоревшаяся вокруг картины полемика, внезапное ее исчезновение из Третьяковской галереи и связанные с этим слухи — один другого невероятнее — все это говорит о том, что появление репинского произведения было событием огромного значения для самых широких и разнородных кругов русской интеллигенции.
Грабарь позже напишет.
"Прав был Крамской, назвавший картину "зрелым плодом". "Не ждали" и "Иван Грозный" — два самых зрелых плода всего творчества Репина, если не считать его портретных шедевров. И "Грозный" в известном смысле еще выше, еще дальше "Не ждали": в нем автор достиг предельной мощи и предельного мастерства".
Как всегда после выставки, Репин хотел еще поработать над картиной, на этот раз, впрочем, только над фоном, что он и сделал, 16 августа 1887 года.
Но случаю угодно было, чтобы он еще раз, много лет спустя, вернулся к этому холсту. 16 января 1913 года молодой человек, по профессии иконописец из старообрядцев, Абрам Балашев изрезал картину ножом. Из трех ударов один пришелся на лицо Грозного — от середины виска, пересекая ухо, до плеча, — второй разрез прошел по контуру носа царевича, задев щеку Грозного и уничтожив весь очерк носа царевича, наконец, третий повредил пальцы правой руки царевича, разрезал щеку у него и задел правый рукав Грозного.
Журнал Искры № 3, Воскресенье, 20 января 1913 г.
Картина, написанная на холсте, была наклеена на другой холст. Для реставрации были приглашены из Эрмитажа Д. Ф. Богословский и И. И. Васильев. Когда техническая часть ее была под общим руководством первого закончена, из Куоккалы был вызван Репин, вскоре приехавший в Москву.
И. С. Остроухов, возглавлявший до того галерею, тотчас же после печального инцидента вышел в отставку. – Рассказывает Грабарь.
Остроухов, которого упоминает Игорь Грабарь, был председателем попечительского совета Третьяковки, а ее хранителем был Георгий Моисеевич Хруслов. Он после этого инцидента покончил жизнь самоубийством, бросившись под поезд.
Московская городская дума, которая была хозяином галереи, избрала на его место меня. Когда приехал Репин, я, не извещенный им заранее, случайно был за городом и попал в галерею только к концу дня. Каково же было мое удивление, когда мой помощник по галерее, Н.Н.Черногубов, сказал мне спокойным голосом: "Илья Ефимович был сегодня, реставрировал Ивана Грозного и очень жалел, как он сегодня же уезжает".
Я света невзвидел, ибо надо было сперва условиться о наиболее безболезненном способе восстановления утраченных частей и о чисто технической стороне реставрации: производить ли ее масляными, лаковыми или акварельными красками и т. п. Хорошо зная страсть Репина к переписыванию своих старых картин — он как раз в это время переписывал к худшему свою прекрасную вещь "Явленная икона", — я имел все основания опасаться за целость обеих голов израненной картины, все еще прекрасных, несмотря на зиявшие белой меловой подготовкой места ранений. Когда я вошел в комнату, где была заперта картина, и увидел ее, я глазам своим не поверил: голова Грозного была совершенно новая, только что свеже-написанная сверху донизу в какой-то неприятной лиловой гамме, до ужаса не вязавшейся с остальной гаммой картины.
Медлить было нельзя — краски могли к утру значительно затвердеть. Узнав, что Репин писал на керосине — он давно уже заменил им скипидар прежнего времени, — я тут же сначала насухо, потом с керосином протер ватой все прописанные места, пока от утренней живописи не осталось и следа и полностью засияла живопись 1884 года. Реставрационная практика новейшего времени показала, что утраченные куски масляной живописи никоим образом не следует восстанавливать при помощи масляной же краски, так как эта последняя, будучи в момент реставрации тождественной по цвету с окружающей ее гаммой, со временем — уже через год-два — неминуемо потемнеет и даст впечатление чужеродных пятен. Этого не бывает при записях акварелью, с последующим покрытием лаком. Мы с Д. Ф. Богословским остановились поэтому именно на восстановлении при посредстве акварельных красок, что и произвели в течение недели. На самом опасном месте — на голове царевича — я работал сам, остальное сделал Богословский. Великое счастье, что на них вовсе не пострадали глаза и рот. Самое опасное и сложное место реставрации был нос царевича, по контуру совсем отсутствовавший. Восстановить его удалось только благодаря наличию превосходных фотографий с деталей, снятых до поранения и увеличенных до размеров оригинала.
Но счастье было и то, что Репин так же внезапно уехал, как и приехал. Если бы он был тут, едва ли удалось бы его убедить в необходимости смыть его новую голову и восстановить старую; он, видимо, так давно уже порывался ее исправить в соответствии со своими новыми взглядами на живопись, что несказанно обрадовался бы случаю, дававшему ему эту возможность. В то время у него было уже пристрастие к лиловой гамме, в которой выдержаны его картины 1900-x годов.
Когда несколько месяцев спустя Репин опять приехал в Москву и зашел вместе с К. И. Чуковским в галерею посмотреть новую развеску, он долго стоял перед своей картиной, видимо, не совсем понимая, изменились ли краски, снова пожелев несколько, или сам он тогда не взял их во всю силу, как хотел. Он ничего не сказал, но, не найдя никаких следов заправок, остался в общем удовлетворенным состоянием картины. За 20 лет, протекших с того времени, заправленные места ничуть не изменились, и я и сам не найду их сейчас.
Нашлись защитники и у Балашова. Поэт Максимилиан Волошин заявил, что картину нельзя демонстрировать без возрастной маркировки. «В то время как новая живопись, начиная с импрессионизма, реалистична, творчество Репина остаётся натуралистическим, - утверждал Волошин. - А натурализм при изображении ужасного только повторяет несчастные случаи, копируя их».
«Не Репин – жертва Балашова, а Балашов – жертва репинской картины! – патетически восклицал поэт. – За 30 лет картина Репина принесла много вреда. И надо закончить дело, начатое Балашовым (не в смысле физического уничтожения картины, конечно). Ей не место в национальной картинной галерее! Третьяковская галерея поступила бы благоразумно, если бы пожертвовала её в большой паноптикум!.. В отдельную комнату с надписью: "Вход только для взрослых!.."»…
Мнение поэта нашло поддержку в 2013 году.
«"Ивана Грозного" требуют убрать из Третьяковки. Речь идет о знаменитой картине Ильи Репина, которая вот уже век украшает залы знаменитой галереи. Правда, с точки зрения некоторых общественных деятелей, полотно может, ни много ни мало, оскорбить патриотические чувства россиян».
– Известил россиян один из популярных каналов 04 октября 2013.
С глаз долой произведение искусства предложила убрать группа общественных деятелей, как они сами утверждают, патриотически настроенных.
Среди подписантов – председатель оргкомитета "Народного движения "Святая Русь" Василий Бойко-Великий; историк, профессор СПбГУ Игорь Фроянов; директор Русского культурно-просветительного фонда имени Святого Василия Великого Анна Бойко-Великая; историк, общественный деятель Леонид Болотин; руководитель издательства "Царский дом" Ксения Лебедева; адвокат Алексей Аверьянов. Авторы письма называют картину мерзкой, клеветнической и ложной как в своем сюжете, так и его живописном воспроизведении, так как, по их словам, современной исторической наукой твердо установлено, что первый русский царь Иоанн не убивал своего сына.
"Сколько можно терпеть эту пропаганду. Дети ходят и смотрят на эту ложь: на государство Российское, на царя российского, помазанника Божьего…" – заявляет Василий Бойко-Великий, председатель оргкомитета партии "Народное движение "Святая Русь".
"Я скажу откровенно, мне кажется, мы ко многим вещам стали в нашей политической и общественной жизни относиться слишком серьезно. - Заявил в ответ на это обращение министр культуры Мединский. - Я к подобного рода заявлениям отношусь иронически. Я смею надеяться, что авторы, которые подписали это письмо, пошутили. Будем откровенными: шутки бывают иногда неудачными, отдающими малохольностью, но я все-таки рассматриваю это как шутку. Если говорить серьезно, то Иван Грозный, вполне вероятно, не убивал своего сына. Свидетелей нет. Историки спорят. В архиве МВД нет окровавленного посоха с отпечатками пальцев. Также совершенно точно известно, что Моцарта не убивал Сальери, а Борис Годунов, судя по всему, не имел никакого отношения к убийству царевича Дмитрия. Однако это не значит, что мы должны как-то иначе относиться к гениальным произведениям Репина или Александра Сергеевича Пушкина на эту тему, потому что есть искусство, а есть история, и это разные вещи".
Лидер знаменитых "митьков" в ответ хочет предложить "патриотическим активистам" обратить внимание и на другие известные картины. "Например, надо "разобраться" с картиной "Запорожцы пишут письмо турецкому султану". Это неполиткорректная картина – в том письме, как говорят, были нецензурные слова. Кроме того, у Николая Ге есть картина "Петр I допрашивает царевича в Петергофе". Дальнейшая судьба царевича известна – так почему Иван Грозный должен один за всех отдуваться, один страдать?", — комментирует художник.
"Православные историки" и активисты должны присмотреться к картинам передвижников, считает Шагин. "У передвижников – сплошное оскорбление чувств верующих — возьмите хоть "Крестный ход в Курской губернии" того же Репина или картину Перова "Чаепитие в Мытищах", — продолжает лидер "митьков". Он "убежден", что без опасений можно оставить в галереях только пейзажи, а "Эрмитаж" закрыть. "Я думаю, Шишкина и Айвазовского можно смело оставлять в музеях – они не опасны. Но "Эрмитаж" с его огромным количеством обнаженной натуры, конечно, придется закрыть", — подчеркнул Шагин.
Митьки быстренько от слов перешли к делу, подсуетились и создали жизнеутверждающую картину «Митьки дарят Ивану Грозному нового сына», которой в случае необходимости можно будет заменить исторически недостоверное полотно Репина.
Прошло 105 лет с момента написания Репиным своего "Грозного" и 5 лет с даты обращения озабоченных общественников.
26.05.18. один из посетителей прорвался к картине Репина и несколько раз ударил по ней металлическим столбиком ограждения.
В результате нападения картина получила серьезные повреждения. 26 мая в пресс-службе ГТГ заявили, что холст в центральной части работы прорван в трех местах; кроме того, от падения стекла сильно пострадала авторская рама. По словам представителей галереи, нападавший сосредоточил удары в районе фигуры царевича. Изображения лиц и рук царя и его сына не пострадали, а именно они, как объяснили представители Третьяковки, представляют наибольшую ценность. В материалах дела ущерб, нанесенный картине, оценивается более чем в 500 тысяч рублей.
На допросе вандал объяснил, что повредил картину «из-за недостоверности изображенных на полотне исторических фактов», сообщало тогда ТАСС.
"Приехал посмотреть на нее. В восемь вечера зашел, уже хотел было уходить, в буфете выпил 100 г водки и чего-то: Водку не пью, вот и накрыло".
Завершая повествование, отмечу, сто спустя почти четверть века после создания картины «Иван Грозный и сын его Иван» банкир Павел Рябушинский заказал Репину авторскую копию.
Репин выполнил эту «халтуру». Вот она.
Но «халтура», она и у Репина - «халтура».
Она сейчас висит в Воронежском музее. На нее никто не покушается.
Не забудьте кликнуть на иконку с оттопыренным вверх большим пальцем и подписаться на канал. Тогда увлекательное разноплановое «чтиво» будет Вам доступно всегда.
С уважением. Михаил.
Поклонникам изобразительного искусства не могу не порекомендовать статью о Репинских "Бурлаках". Она называется "Неизвестная история известного шедевра".
Другая статья «Примитивный символизм Босха?» является продолжением описаний символов в его картинах, которые являются ключом к пониманию его работ.
Возможно, Вам, как человеку, интересующемуся русским искусством, будет интересна статья «Здравствуйте, товарищ Булгаков! Что - мы вам очень надоели?» , собравшая большое количество восторженных откликов читателей.
Вот некоторые из них:
«Необыкновенной исторической глубины рассказ!!! Автор-опустил плуг-на максимально возможную глубину-и поднял огромный пласт чернозёма - творчество гениального Булгакова-его влияния на судьбы и умы, взаимоотношения со Сталиным и правительством-какое поразительное бесстрашие!!!! И - злобные псы советской бюрократии-как красиво показаны!!!».
«Классно. Давно не испытывал такого эстетического удовольствия от прочитанного. Респект автору!»
«Очень интересно, глубоко и познавательно».
«Прекрасно! Спасибо. Ну, кроме, Молотова, конечно».
«Очень интересно, автору спасибо и риспект».
«Ух, ну и письмо, сейчас прочитал и мурашки по коже, а представляю конец 20-х...».
Статья "Иуда", в которой я рассказал читателям канала о двух, проступающих сквозь позолоту иноколя, мягко говоря, не очень красивых эпизодах из жизни Маяковского, связанных с именами Булгакова и Шаляпина, напротив, многих покоробила и воспринята как попытка осквернить и изгадить светлый образ гения поэзии.
А вообще в архиве канала уже более сотни статей и каждый сможет здесь найти для себя что-то интересное.
