Есть такие женщины, которые в женихи и в мужья выбирают тюфяков. Таких, которые хуже подкаблучников. Они обидчивы, слезливы и вместе с тем, прикажи жена лечь вместо половой тряпки – ляжет и позволит вытереть об себя ноги.
Знавала я одну такую еще в молодые годы. Когда девчонки плакали от измен, она смеялась и говорила, что они не тех мужиков выбирают.
Кроме этого, она учила нас самообладанию, причем на примерах. Если с кем-то происходит скандал либо спор, нужно всегда улыбаться, как будто тебя ничего не трогает, вместо того, чтобы выходить из себя.
Надо сказать, у нее это хорошо получалось. Завести она могла любого. Человек был в бешенстве, а она лыбилась на все тридцать два белоснежных зуба, чем раздражала еще больше.
Нам ее пример был не под силу. И любили мы других и впадали в стресс от неприятностей. Ей тоже не завидовали, потому что мало человеческого было в ее поведении. Сплошь какой-то расчет и насилие над собой и другими.
Но она была пробивная, ее выбирали своим лидером и знали точно, что можно за ее спиной быть спокойной.
А меня так она еще позвала быть своей кумой. Я беспрестанно слушала ее нравоучения. Когда я бросила слабовольного парня, она подняла хай, подключила моих родителей, пытаясь примирить меня с ним.
Дружить с ней лучше было на расстоянии. Бедный муж служил и прислуживал, был дома поваром, гладильщиком, уборщиком, воспитателем детей.
Ужас состоял в том, что он обожал жену, и ему нравились их взаимоотношения. Со стороны же картина была неприглядная. Все, кто с этим семейством сталкивался, жалел мужика и не понимал, как можно так себя не уважать.
Иногда, когда собиралась компания, подвыпив, она говорила, что брак их существует потому, что она позволяет ему быть. Что ее муж такой тюфяк, что скажи она ему собрать чемоданы и уйти – уйдет, скажет вернутся – вернется.
Он ее раб и слуга и без нее никто, пустое место. Если бы она его не подобрала, спился бы где-нибудь и валялся бомжом. Таким мужикам нужен ведомый. И ей нравится его направлять.
- Детка, подойди к мамочке…, - позвала она мужа.
Было заметно, что он нервничает. А больше всех переживала в своей комнате их подростковая дочь.
Муж подошел. Компания замерла. Мне хотелось уйти, чтобы всего этого не видеть и не слышать.
- Что-то ты бледный у меня сегодня, - посмотрела она на него. – Налей мне бокал, не видишь, пуст…?
Муж пытался открыть пробку, руки дрожали, ничего не получалось.
- Вот видите? Он без меня даже бутылку открыть не может. Она выхватила бутылку, легко вытащила пробку.
Гости стали собираться, никто не хотел участвовать в этом спектакле. Я зашла к крестнице проститься.
- Ненавижу ее, - сказала девочка, - и отца ненавижу за то, что пресмыкается перед нею. Заберите меня к себе, не хочу с ними жить! – рыдала девочка.
Что я ей могла сказать?
Кум вызвался меня проводить до остановки.
- Ты не суди ее, - оправдывал он жену, - она хорошая, просто выпила лишнего. Завтра проспится и ей будет стыдно за свое поведение.
И ему я ничего не могла сказать, только в знак согласия кивнула головой.
У таких людей, как моя кума, стыда не бывает. На то, что о ней думают другие, ей плевать. Мне только крестницу было жалко.
Прошло время, мы как-то разбежались, разъехались. Меня саму жизнь потрепала здорово.
Спустя много лет я вернулась в родные места и решила навестить куму, узнать о крестнице.
Мы так изменились, что я едва ее признала. Передо мной стояла большая женщина. Из-за спины выглядывал тоже располневший кум.
Она обрадовалась, пока мы болтали, муж готовил на стол. Позвонили крестнице, она приехала с мужем и детьми.
Трапеза была закончена. Кума достала альбомы с фотографиями. Кум придремал под наши разговоры на диване.
- Чего разлегся, убери со стола, - гаркнула она него.
- Отдыхай, папа, - сказала дочка и убрала вместо него.
Раз живут столько лет вместе, значит обоих все устраивает.
Благодарю за поддержку канала. Будьте здоровы!