Тот злополучный день стерся из памяти. Дожила: сама не знаю кто отец моего малыша! В памяти остался странный мужской голос, который говорил о каком-то отце. Только, где и когда - вспомнить не могу. Хотя, теперь и не важно. У нас малыш. И мы счастливы.
На завтра запланирован поход к врачу, но состояние мое оставляет желать лучшего, поэтому, туа еще, обойдусь до выписки.
Глава 13
- Фу, какой ужас... Вот, дура баба! Сама настояла, сама и таскается. Ненавижу и её, и себя.
- А что, сама настояла
- Сама, сама! Сама! Сама, дура! Сама настаивала на том, чтобы я пошёл к врачу.
Со всех сторон раздаются надрывные старушечьи крики, которые возникают всегда, когда кто-то "сам напросился".
Типичный ревущий бабкин визг. Мне иногда кажется, что я родилась и выросла рядом с женщиной, которая его и стоит на себе весь крик.
Видимо, в моей жизни было уже слишком много криков, воплей, визгов. Видимо, поэтому я резко ощущаю все эти крики.
Я поворачиваю голову в сторону крика и вижу: возле своей кровати, раскачиваясь из стороны в сторону и что-то бормоча себе под нос, с потухшим взглядом сидит Фаина, явно не в себе. Ее ноги укрыты толстым слоем сероватых обёрточных салфеток.
Санитарка Иванна, так же сидя в изголовье, с недоумением рассматривает саму Фаину:
- Смотрит на меня и словно ничего не замечает. Ладошки свои растопырила, будто она в них спит.
Так сидеть странно. Стесняется она... И самой себя, и того, что сидит, как нахохлившаяся птица.
Словно почувствовав мой взгляд, она вскакивает и уходит в палату.
Иванна всю жизнь проработала в неврологическом отделении, но с женой у неё почему-то как будто не сложилось.
В палате стало тихо, и я слышу легкий стук своего сердца.
Тишина... Но я слышу это напряжение в соседних кроватях. Это напряжение нарастает.
Наконец, дверь в мою палату открывается, и входит Иванна с феном.
Её влажные от влаги, красные от жара лица, безжизненный взгляд...
- Ты чего взъелась на меня
- Тебе на все наплевать! Ты как с дерев