Я к этому моменту с ним неоднократно имел дело по работе, потому что я уже был чиновником и мне приходилось обсуждать много вещей по работе...
– Николай, а Мединский справился или не справился c должностью министра культуры?
– Ну, во многом да, потому что то количество национальных ценностей, которое вернулось и не досталось, так скажем, частным лицам, а осталось в управлении государства, было восстановлено, не было разворовано. При Мединском это колоссальный процент.
– Давай поговорим о Владимире Владимировиче...
– На меня Путин произвел впечатление первый раз, когда он еще был премьер-министром в 90-е годы. Но я его видел до этого здесь, в Питере.
– Первый пост премьер-министра...
– Просто он меня поразил, когда он протянул руку, он единственный вообще из наших политиков жмет руку по-настоящему.
– Ты говорил, что он показывает тебе ладонь...
– Он, во-первых, показывает ладонь, потом он жмет руку. У него нет такого, что он тебе дал ручку.
– Говорят, у него невероятная харизма в личном общении, что он прям настолько обаятелен, что...
– Если он хочет, он очень обаятельный человек.
– А с тобой он был обаятельным?
– Ну вот когда мне приходилось общаться тет-а-тет – да, очень.
– Именно эта обаятельность тебя, так скажем, расположила к нему, завербовала. Почему ты решил стать его представителем на выборах...
– Я к этому моменту с ним неоднократно имел дело по работе, потому что я уже был чиновником и мне приходилось обсуждать много вещей по работе. И у меня к нему большое уважение как к человеку очень знающему. У него есть свое мнение. Он с удовольствием им делится, если у него есть время. Потом, к моему большому счастью, я ему имел возможность возражать, что очень мало кто рискует делать.
– Люди вокруг были удивлены, это я хорошо знаю.
– Это было на Совете. Но я ему еще и возражал, когда мы общались тет-а-тет, и не раз. Не то что возражал, просто я высказывал очень активно свою точку зрения и был услышан, что меня больше всего поражало.
– Вопросы есть к нему у тебя?
– Очень много.
– Что ты считаешь неправильным с точки зрения того, что лично он делает?
– Мне кажется, что любой человек... даже вот смотри, я в Академии. Можно так сказать – это маленькое государство. Я нахожусь вверху этой пирамиды власти. Даже я очень часто не знаю, что происходит внизу. А когда у тебя такая огромная страна. Это самая большая страна. Нам с тобой отсюда, из Питера, лететь 3 часа в Лондон. 3 часа в Париж. А до Новосибирска лететь 6 часов. До Владивостока 10, даже больше. Ты понимаешь размер этой страны? Не просто все знать, мне просто кажется, что это не просто сложно, это очень сложно, а во-вторых, подобрать людей на места я в своем ведении не всегда могу.
– ...Ставишь своих назначенцев?
– Ну, я много кого меняю, и многих увольняю, если что... А ему в миллиарды раз сложнее.
– На ключевых позициях стоят твои люди?
– Стоят люди, которые приносят пользу этому делу. Я, например, очень часто не понимаю, почему Владимир Владимирович так долго терпит некоторых людей, которые откровенно вредят имиджу государства, вредят конкретно в деле.
– Это хороший вопрос, потому что вот эта странная позиция – мы своих не бросаем – с одной стороны, она понятна. С другой стороны...
– Дело не в своих. Дело в том, что когда человек наносит вред отрасли, еще раз тебе объясняю, мне безразлично, кто ко мне как относится. Ведь, когда меня сюда отправили, мне тот же Владимир Владимирович сказал: у тебя есть шанс проявить себя, у тебя карт-бланш. Они мне дали карт-бланш для того, чтобы посмотреть, как я себя поведу.
Я вошел в коллектив, где в принципе 95% были против меня в отрытую. Я мог уволить любого. Срочный трудовой договор, я бы на раз уволил и на самом деле мог заменить очень многих моментально просто. Но я не тронул ни одного человека. Я расставался только с теми, кто либо по возрасту подходил уже к тому, что он не имеет права занимать эту должность, либо потому что он просто откровенно вредит делу. До сих пор, я могу показать тебе людей, которые ко мне относятся откровенно нехорошо.
– Ты очень точно заметил про «вредит делу откровенно». У нас же в структуре власти достаточно много людей, которые откровенно вредят делу. Они не сменяются.
– Вот это я не могу объяснить и сказать, что у меня есть такой вопрос. Но, наверное, на него у Владимира Владимировича тоже есть ответ. На те вопросы, которые у меня были и я ему задавал, он всегда отвечал безумно интересно. Причем что неожиданно. Я с этой позиции никогда не думал об этом.
Есть очень хорошая пословица, индейская, что для того, чтобы судить о человеке, надо две луны проходить в его мокасинах. Не дай бог, наверное, никому проходить две луны в шкуре президента. Просто это такая ответственность падает на плечи! Если я отвечаю за все только в одной школе и у меня горят иногда извилины от того, что сколько приходится учитывать... А здесь-то...