ЧЕЛОВЕЧИНА
Бывший железнодорожный дом, где жила в одной из трёх приватизированных квартир баба Инга,- стоял на горе, самой верхней части посёлка и был виден издалека. Дом был построен вместе с дорогой ТРАНССИБ более 100 лет назад, был неблагоустроенным, но славился в селе самыми высокими потолками, которые баба Инга, сухонькая старушка лет под восемьдесят, давно уже не могла белить. Сероглазая, в очках с толстыми линзами, со всегда жиденьким хвостиком непослушных волос на голове, она и для своих лет была необыкновенно живая. На больной ноге, и, как она сама говорила, - слепая и глухая, - она ни один день не проживала зазря.
А вот забора возле дома не было и к дому мог подойти кто угодно.
Особенно деревенская скотина любила пастись на большой лужайке возле него.
Своих коз бабе Инге недавно пришлось вывести, хотя и любила она с ними возиться, и свежее молочко любила всегда. Да вот здоровье вывихнулось совсем, и второй год молочко теперь баушка только покупала.
Собака же её, Жулька, яростно лаяла на всех, кто пытался подойти к крыльцу. И сама будка собачья стояла возле него. Признавала Жулька только соцработника Надюшку, да соседку Степановну.
На этот раз из будки никто не вышел приласкаться к Степановне. Цепь одиноко лежала на высоком каменном крыльце. Деревянная дверь, наполовину обшитая железом снизу, - была вся в крови и далеко полыхала ярким пятном. И, не подойдя даже к крыльцу, Степановна всё поняла и спешно зашла в избу.
Собака лежала на большом старом кожаном диване, высунув язык и тяжело дыша. Баушка и сама любила между делом отдохнуть на этом диване.
Сейчас же баба Инга ласково наглаживала Жульку и причитала:
-Человечина ты моя,человечина... Опять напужалась...
Ночью была гроза, которой собака страшно боялась. Нашли её после дождя у трассы соседи. Была она совсем маленькой, грязная и дрожащая. Соседи знали, что бабе Инге нужна была собачка и, пожалев, привезли её старушке.
Рыжий маленький щенок превратился в большую грозную, дворовую собаку, которая только боялась грозы, салютов, и любой пальбы. Начинала проситься домой, громко скуля, лая и метаясь у дверей. Если глуховатая баушка не пускала её, то начинала грызть деревянные двери и вокруг них, пытаясь так пробраться внутрь.
Двери обшили снизу железом. Собака грызла и железо по всей границе, пытаясь отогнуть его. И, изрезав все свои дёсны, вымазывала кровью дверь и крыльцо. Потом баба Инга долго всё отмывала.
Вот и на этот раз старушка не слышала ночью ни грозы, ни лая своей любимой собаки.
Бабулька могла запустить свою "человечину" и просто так, от одиночества. Жулька сразу проверяла кошачьи чашки, опустошала все четыре. Хотя своя похлёбка, ещё вкуснее, частенько была недоеденной. Потом прыгала на диван и обнималась с баушкой. Когда в это время вдруг появлялась Степановна, то ласкобайка переключалась на неё и совала голову ей подмышки, ожидая другой ласки. Степановна чесала ей за ушками и поглаживала спинку.
Вот и сейчас, Жулька жалобно засопела и кинулась к соседке.
-Эх,- пожалела её Степановна, - любая животина любит тепло да ласку. А мы, люди, хуже зверей стали. Всё обидеть друг друга норовим. Вот кто у нас - самый преданный член семьи. Никогда не предаст и всегда защитит... Соседки замолчали.
Степановне хоть внуки и правнуки иногда скрашивали одиночество, нет-нет да навещая её. А у бабы Инги в селе самые родные, это её животинка, как она сама называла своих домочадцев, четырёх кошек и собаку. Жила она после смерти мужа давно одна. Дети, -дочь, внучка и зять, жили в городе за 150 км, и часто не могли приезжать, все работали, - хотя и навещали мать. Баба Инга любила всех встречать и чаем угощать, особенно детей. Когда то она работала в детском саду воспитателем. И через её добрые руки выросло пол-села, наверное.
-Эх, - промолвила грустно старушка, - пойти надо дверь отмывать. А то люди не знай чё подумают... Пойдём-ка, моя человечина, на место.
Степановна молча пошла помогать ей.
Рассказ на реальных фактах. Имена изменены.
Здоровья вам и радости побольше!
Подписывайтесь на мой канал "Деревенские поглядки".