Глава 3.
- Сашка, ну как там твоя таранка?- спрашиваю я через забор.
Сашка сидит на крыльце и палкой рисует узоры на земле. Сопит.
- Чего молчишь?- толкаю его в бок, присаживаясь рядом.
- Я же всё правильно делал. Промыл, солью засыпал, под навес повесил,- сердито говорит Сашка, забрасывая палку в кусты сирени.
- И чё?
- Чё, чё, да ни чё. Пошли покажу.
Сашка привел меня под навес, где обычно складывали сено. Но сена ещё нет, поэтому он служил Сашке штаб-квартирой, как он говорил для важности.
Да уж, воняло в этой штаб-квартире похуже, чем на кухне, где сушилась дядь Сережина таранка. Я закрыла нос двумя пальцами и спросила:
- Ну, и что ты мне хочешь показать?
Сашка подвёл меня к большой кастрюле и открыл крышку. Я заглянула в неё и шарахнулась в сторону.
- Фу, что это?- брезгливо морща нос, спросила я.
Теперь понятно откуда была такая вонь. Сашкина таранка была вся покрыта белыми червяками, которые копошились и, казалось, шипели, как змеи. Отвратительное зрелище.
А Сашка улыбается и, гордо выпячивая грудь, говорит:
- Не понимаешь ты ничего, Лидка. На сальников знаешь какого карася можно поймать?
- Какого?- спрашиваю я, срывая цветок с куста жасмина и поднося его к носу, чтобы перебить запах гнилой рыбы.
- А вот такого,- отвечает Сашка, разводя руки.
Смешно, ей-богу. Эти мужчины такие хвастуны. Ну зачем преувеличивать то, чего не может быть на самом деле.
Однажды к дедушке пришёл дед Егор, и стуча своей палкой по крыльцу доказывал ему, что в молодости он вот таких сомов в нашей речке ловил. А руки разводил так, что тот сом выходил размером с крокодила. Крокодилов я правда не видела, но читала в книжке, что они могут достигать до пяти метров в длину. Вот и у деда Егора выходили такие сомы.
- Да хорош тебе заливать. Отродясь в нашей речке таких сомов не водилось,- смеялся дед, хитро щурясь на деда Егора.
А тот горячился ещё больше. Я боялась, что он сломает свою палку, так он сильно стучал по крыльцу, доказывая обратное:
- Да вот те крест, Михей. Насилу вытащил этого лося. Спрятал его в кустах на берегу и побежал домой за братом. Я ж его один и поднять не мог.
Дед смеялся так, что наш петух Петька подозрительно начал на них коситься.
А дед Егор продолжал:
- Прибегаем мы значит с Иваном на речку. Я шасть в кусты - нет сома. Я в другие, в третьи, как сквозь землю провалился. Очухался видать, да сбег. Я ж его только оглушил бревном по голове. Да видать слабо, вот он и оклемался. А так да, здоровый был, что твой кабан Борька.
У деда аж слёзы из глаз от смеха выступили:
- Ну пустозвон ты, Егор. Как был пустомелей, так пустомелей и остался.
Вот и Сашка таким пустомелей был. Карасей он собрался ловить размером с нашего Тузика.
- Ну тебя, Сашка, с твоими червяками. Нашёл что разводить. Вон, у деда в навозной куче их столько, что куры не успевают клевать,- говорю я, направляясь к калитке.
Сашка насупился, сопит обиженно.
- А ты куда собралась?- спрашивает он, догоняя меня.
- Бабушка за чабрецом послала. Говорит возьми с собой Сашку, чтоб не так страшно было. А мне и не страшно во все. Чего мне бояться. Солнышко светит, птички поют. Я не боюсь.
Хотя, я немного лукавила. Чабрец рос на пригорке, за речкой. А этот пригорок находился рядом с заброшенным хутором. Я там была только один раз, когда хутор ещё не был заброшен. Мы с бабушкой ходили к бабе Матрёне за овечьей шерстью. У неё овцы всегда чистые были, ухоженные, бабушка любила у неё шерсть покупать.
А мне тогда понравилось у бабы Матрёны. Её дом был похож на домик из сказки: крыша покрыта рыжей черепицей, сам он был выкрашен в ярко-синий цвет, а на стенах нарисованы диковинные цветы и птицы.
Пока бабушка разговаривала с бабой Матреной я разглядывала цветы, благоговейно водя по ним пальцами.
- Нравится?- спросила баба Матрёна.
От неожиданности я вздрогнула и отдернула руку.
- Красиво,- ответила я, краснея.
- Это дед мой, покойничек, рисовал. Любил он кисточкой баловаться,- ответила баба Матрёна, вытирая увлажнившиеся глаза концом фартука.
А я ж тогда совсем маленькая была. Как услышала про покойника, так и представила, что он встал из могилы и рисовал. Страшно стало. Я бабушку за руку потянула, чтобы поскорее уйти.
Вот и жутко мне было одной идти на тот пригорок, хоть и не маленькая уже была, а всё равно страшно. Вдруг там покойник ходит и цветы рисует.
Продолжение следует...