Я оказалась не нужна своим детям, которым посвятила всю жизнь.
Она называла мне свои грешки, а я видела, что мои грехи перекрывают грех отца. Сын знал, что отец жив и невредим и не давал мне в этом ему усомниться. Я упивалась этими бесплодными предположениями. Я брала на себя грех матери, потому что всякий раз надеялась на чудо. У меня были свои маленькие надежды, и я жила их надеждой. Я не хотела принимать в расчет то, что меня уже не было. Я и после смерти стояла между сыном и матерью, стояла, твердо зная, что она должна умереть. Я знала, что я не способна заменить им мать.
8.Полное отсутствие света и любви в доме. Она спала со мной в одной кровати. Ночью я плакала, потому, что хотя она и говорила со мной, но я ощущала, что ее уже нет. Больше всего меня мучило то, я не могла ее похоронить.
Она к счастью уцелела, потому в пожар не сгорели ее бумаги, дневники, фотографии, книги. Она прожила очень хорошую жизнь. Она очень много пережила, и это давало ей силы, но она не могла остаться в доме, потому я заносила ее вещи в дом.
Когда отец все-таки забрал останки, я ходила вокруг ее гроба и рыдала. Я хотела плакать вместе с ней, но у меня не получалось.
Сейчас я смотрю на фотографии ее жизни, и понимаю, что жизнь эта не такая уж и плохая, и что свою задачу в ней я выполнила на сто процентов. Я посмотрела ей в глаза, я рассказала свою историю.
Я благодарна Богу, что в моей жизни были такие люди, как она. Я благодарю Бога за то,что он послал мне такого человека, который смог меня выслушать. Эта женщина стала для меня комуникомтором в мир живых людей. Я получила ответы на все свои вопросы, которые не могла получить ни от кого, кроме нее.
9.Непринятие ее мирской жизни.
Иногда мне хочется пожалеть ее, но вместо этого я испытываю чувство вины, которое не позволяет ей проститься со своей прошлой жизнью. Она не пытается примириться с обществом. Она ушла в себя, замкнулась в себе, ей чужда любая форма общения. Ее сына я поняла гораздо раньше, чем сына ее мужа.
Мне повезло, что у меня была эта потрясающая возможность поговорить с ней. Все то, о чем она говорила, было удивительно понятно, но одновременно и тяжело. Многое мне было не понятно