«...врачу можно рассказать о своём пищеварении, и он выслушает тебя с таким же интересом, как если бы ты рассказывал хороший анекдот.»
Грэм Грин. «Наёмный убийца.»
«Тем не менее уже спустя несколько минут мне стало ясно, что с этим врачом нечего бояться того жестокого разочарования, какое людям моего склада особенно огорчительно терпеть от врачей: когда за подкупающим фасадом ума и знаний наталкиваешься на закоснелую догматику, первое же положение которой постулирует, что взгляды, образ мышления и терминология пациента - чисто субъективные явления, а врача - напротив, обладают строго объективной ценностью.»
Герман Гессе. «Курортник.»
«Добрый человек больше всего похож на бога на небесах. Во-первых, с ним можно поделиться своей радостью. Во-вторых, ему можно поплакаться. В-третьих, есть он или нет – неважно».
Акутагава Рюноскэ «Слова пигмея».
Я специально привёл здесь слова Акутагавы, чтобы всем стало понятнее: во враче мы ищем, в первую очередь, доброго человека. И именно по этому критерию оцениваем. Почему так? Можно было бы предположить, что люди испытывают всеобщий недостаток добрых людей, а потому и идут к врачу, который уже по самой специальности своей вроде бы должен быть добрым. (Разумеется, это не так, и зачастую доброта как общеупотребимое свойство для врача хуже и простоты, и воровства). Но ведь тогда поиск доброго человека не отграничивался бы врачебными кабинетами. И вот тут необходимо вспомнить третий, и, на мой взгляд, самый важный признак, приводимый Акутагавой и частенько недооцениваемый нами. «…есть он или нет – неважно…»! И вот как раз врач – существо сугубо абстрактное, которое суть только лишь социальный статус, голая оболочка и пустой белый халат (как бы ни пытались опровергнуть меня гуманисты и радетели «человеческого лица»), полностью отвечает этому признаку. В том как раз смысле, что так должно быть. Врач должен быть абстракцией. Тогда-то мы и будем называть его «хорошим врачом» и рекомендовать своим знакомым.
«Будь он последний дебил?» - язвительно спросите вы меня. А я, не принимая вашу игру в язвительность, совершенно серьёзно отвечу: «Конечно же нет». (Я мог бы поиграться в парадоксы и ответить утвердительно, - вполне сошло бы с рук, - люди любят парадоксы и, как правило, не замечают их вопиющей глупости) А нет, потому что дебил не эмпатичен. Глупый человек по самой структуре своего сознания не может адекватно выслушивать другого человека (даже и глупого), и к тому же, его присутствие слишком уж вопиёт о себе, чтобы сказать: «неважно – есть он или нет». Это важно, это обращает на себя внимание, это раздражает.
А потому, моё понятие «хорошего врача» почти полностью совпадает с таковым же у других людей, и, вероятно, даже с представлениями Гессе и Грина. За одним маленьким исключением: я отдаю себе отчёт в самом механизме оценки врача как доброго человека, а значит могу избежать озлобленной догматичности Германа и добродушной поверхностности Грэма.
Как избежал её Акутагава, всё же, видимо, не имея в виду врачей.