Начало здесь.
Предыдущая часть здесь.
Решимость моя победить зло с каждым годом всё крепче. Если я уйду слишком рано и не успею сделать то, ради чего пришла в этот мир, должен найтись человек, который избавит мир от Лозовихи.
Я первая обняла брата, затем предоставила его матушке и тихонько поманила в сторонку мужа. Наскоро пересказав ему всё, что сама знала, спросила:
-Сможем ли мы отправить портрет Елены к синьору Карло?
-Непременно отправим, - пообещал он. – Го кто же мог это сделать?
-У меня есть только догадки. Нужно будет поговорить с Марфушей.
Нянюшка не заставила себя долго ждать.
Лицо ей было таким спокойным, что казалось каменным.
-За священником я человека отправила, - сказала она. – Пока же там Агафья побудет. Елена, пойдём со мной.
Я послушно пошла следом. Мне и самой не терпелось поговорить с Марфушей, рассказать ей о портрете. Поэтому я не выдержала и заговорила первая.
-Марфуша, надо узнать, не было ли чужих в доме, - говорила я, – надо поговорить с экономкой. Ты же помнишь – она вечно странников на ночлег устраивала и кормила их. Может, среди них зло человек попался? Может быть, отвару правдивости ей приготовить?
-Экономка мне и так всё расскажет, она хоть и глуповатая, да честная. Ты сама-то что про это думаешь?
-Думаю, это нарочно сделано, чтобы Елена мне ничего говорить не могла. И батюшка расстроился.
-Может, его и хотели расстроить. А сильнее того – напугать. Ты, Елена, ещё не знаешь, что его коня любимого их конюшни свели, да так, что никто не слышал?
-Это что же получается – в доме кто-то завёлся, кто Лозовихе помогает?
-И ты тоже об этом подумала?
Я вздохнула:
-Только и мечтаю, как бы поймать и заставить правду сказать. Уж не Наталья ли это?
-Умная ты стала, Еленушка. Я тоже сразу про Наталью вспомнила. Ты права, поговорю я с экономкой. А это вот тебе, держи.
-Что это?
-Письмо к тебе от Алёши. Под подушкой у него лежало.
Я сидела одна в комнате, попросив никому меня не тревожить. На моё счастье, матушка была занята Алёшенькой, а муж мой взял на себя все печальные хлопоты.
Я держала в руках последнее послание батюшки и всё перечитывала его.
«Дорогая Еленушка, - так начиналось письмо, - опасаюсь, что не суждено мне больше видеть тебя. А я, грешный, осознал вдруг, что ни разу и не сказал тебе, доченька, как сильно люблю тебя и твоего брата и горжусь вами обоими безмерно. Прими же моё последнее слово.
Никогда не отчаивайся. У тебя доброе сердце, оно всегда подскажет тебе, что дОлжно делать. Поэтому я не буду тебя наставлять, чтобы ты любила и почитала матушку и братишку – это в тебе от природы. Я хотел только просить, чтобы ты ближе присмотрелась к графу, твоему супругу, и любила и почитала его. Он хороший человек и очень тебя любит. Не спрашивай, откуда я знаю, поверь своему старому отцу. Живите в согласии. Поцелуй за меня Настеньку, люби её тоже и расти как родную. Нет в жизни больше радости, чем видеть своих детей счастливыми. Так возьми эту радость и верь, что добро всегда побеждает зло».
Письмо было коротким. Видимо, батюшке тяжело было писать, и он вложил в эти строки самые сокровенные свои мысли.
Я перечитывала письмо снова и снова.
Так меня и застала Марфуша.
-Так и есть – сказала она. – Верно ты обо всём догадалась. Жила здесь несколько дней женщина. Высокая, темноволосая, одета вся в чёрное. Экономка её впустила пожить. Та сказала, что на богомолье идёт. Что-то по хозяйству экономке помогала да разговорами развлекала. А вчера вечером её и след простыл. И конь Алёшин пропал. Экономка хоть и глупая, но честная – сразу побежала, повинилась и всё рассказала. Алёша ей сперва даже не поверил, сказал – конь мой чужому в руки не дастся. Даже на конюшню пошёл посмотреть. Нечисто дело, с конём – то.
Я кивнула, знаю привычку батюшки не подпускать к лошадям чужих, а уж его вороной и вовсе никого кроме него и Акима к себе не подпускал.
-Видимо, не обошлось без колдовства, - сказала Марфуша.
-Да зачем конь-то понадобился?
-Я думаю, он скоро вернётся. Его увели, чтобы Алёшу огорчить. И портрет для того же испортили. Он-то знал, как сильно ты переживала, когда его порезали.
-Да за что же с ним так, Марфуша? Раз не получилось в Забытом Ключе его запереть – совсем расправиться решили?
-Я не знаю, Еленушка. Боюсь только, Лозовиха хочет тебя решимости лишить, в одиночестве оставить.
-Как же после этого отпустить Алёшеньку одного в монастырь?
-Туда, я думаю, Лозовихе ходу нет, - задумчиво произнесла Марфуша. – Об этом мы после подумаем.
Позже я не могла вспомнить, что происходило в эти дни. Запомнилось лишь ещё одно роковое совпадение.
Я спросила у матушки, послали ли за Аннушкой – всё-таки батюшка вырастил и её тоже.
-Я послала сказать ей, но ждать её мы не будем, - ответила матушка. – Много времени, к тому же как ей ехать? Две недели назад у неё ещё один сынишка родился, я тебе и написать об этом не успела.
Я совсем не ждала увидеть Аннушку, но судьба распорядилась иначе.
Аннушка со всеми своими детьми появилась в доме утром в день похорон.
Мы с Марфушей поднялись в тот день ни свет, ни заря, хотя отдыхали совсем немного. При батюшке был священник, остальные по очереди сменяли друг друга у гроба.
Аннушка же ни сном ни духом не ведала о случившемся.
Приехала она к матушке, как к последней надежде на приют.
В моём московском доме, который я определила для проживания Аннушкиного семейств, случился ночью пожар.
-Как же вы спаслись, дорогая? - взволнованно спрашивала матушка.
-Это всё кошка, - отвечала Аннушка.
-Какая кошка? – спросила матушка и посмотрела не меня, как будто спрашивая, всё ли в порядке ас Аннушкой.
-Я не знаю, откуда она взялась, - покачала головой Аннушка. – Обычная серая кошка. Её раньше не было в доме. Да только, когда дом загорелся, эта кошка всех разбудила. Мы, хоть и выскочили из комнат в одних рубашках, зато все живы.
-Да отчего же загорелось, нашли?
-Ох, государыня графиня, и хотела бы скрыть, чтобы не тревожить Вас, да разве ж такое скроешь… я бы дорого дала, чтобы это была неправда.
-Да что же ты не говоришь, раз начала?
-Слуги шептались, что это муж мой поджёг. Он меня всё просил продать дом и купить другой, в деревне и поменьше, чтобы с новыми долгами расплатиться. А как прознал, что дом не мой – так и случился пожар.
-Как же он мог, ведь там его дети? – удивилась я.
-А вот так и мог… До меня слухи доходили, что он крутится вокруг одной вдовы. Она старше его намного, зато богатая. А я с детьми ему только мешаю. Вот он и решил разом всё исправить.
Я вспомнила про серую кошку, которую видела в доме Софьи Алексеевны, и как Марфуша не велела мне ловить её. Может, это та самая кошка, но откуда она там взялась?
Было решено, что Аннушка с детьми будут пока жить с матушкой. Как долго затянется это «пока», никто не мог бы сейчас сказать, особенно сама Аннушка.
Я, хоть и ужасалась случившемуся, втайне была рада, что матушка не останется в доме одна.
Не буду описывать батюшкиных похорон. Скажу только, что Алёша не задержался надолго дома. И, как ни уговаривала его я заехать к нам в имение и взглянуть на Настеньку, брат твёрдо решил возвращаться сразу в монастырь.
Об этом у меня был серьёзный разговор с мужем.
-Будь моя воля, я бы уже сейчас отправил мальчика в Италию к Карло, - говорил мне граф. – Ему в монастыре хорошо мозги полощут.
-Ты так уверен, что это не его прямое желание, а чужие уловки?
-Уверен, у сожалению. Ещё я уверен, что по возвращении его ещё сильнее начнут уговаривать совсем остаться в монастыре и стать монахом.
-Отчего ты так думаешь?
-Не забывай, дорогая, что твой брат теперь – единственный наследник большого состояния. Если он объявит о желании принять постриг – его имущество отойдёт церкви.
К сожалению, я понимала, что в словах мужа кроется истина, и убеждала брата не принимать монашества, пока он так молод.
Алёша неохотно согласился и обещал мне, что, если решится на этот шаг, обязательно мне расскажет о своём решении.
Марфушины слова продолжали сбываться.
Вернувшись после печального обряда, мы обнаружили во дворе батюшкиного вороного.
Он не давался в руки, но сам вошёл в конюшню и направился в своё стойло.
Продолжение здесь.
Тем, кто не знает, кто такая Лозовиха, можно почитать здесь.
Жду ваших комментариев, критики и предположений)))