Часть первая
День первый
10 июня 2019 года
Усевшись, немного расслабившись я слышу опять звонок мобильника.
Франсуаза. Вечером? Не может быть.
- Привет, моя дорогая!
- Привет, все в порядке?
- Да, Алекс, все отлично. Скажи пожалуйста, ты не могла бы мне помочь?
- Конечно, а что случилось?
- Алекс, если я тебе расскажу, ты не поверишь, но, мне кажется тебе нужно это услышать. Мне нужно твое мнение, у меня случай очень странный.
- Франсуаза, ты знаешь же, что я тебе во всем готова помочь, но я не очень понимаю, в чем конкретно я тебе могу помочь.
- Чем ты занята в завтра?
- У меня бухгалтерские курсы, но если ты мне напишешь справку по уважительной причине, я могу приехать куда скажешь.
- Тогда утром поезжай на курсы, возьми бланки, что мне нужно подписать и жду тебя у вокзала, как сядешь в электричку набери меня, я подъеду прям к приходу поезда. И документы не забудь свои.
День второй
11 июня 2019 года.
- Алекс, ты не подумай, что я какая-то психопатка или сумасшедшая. Я не стала с тобой разговаривать по телефону. Мне вся ситуация кажется просто какой-то больной выдумкой.
- Франсуаза, ты не переживай, уж кто-кто, а я тебя психопаткой точно не считаю. Что случилось?
- Ты понимаешь, у нас досье есть одного русского парня. Точнее парень выглядит как китаец, у него национальность какая-то редкая, в бардачке лежат фотки с его дела, возьми посмотри сама пока мы в дороге.
Я нахожу несколько распечатанных на принтере фотографий.
- Он тувинец, у нас есть такая Республика, Тыва называется, на границе с Китаем. Да, этнически народность похожа на китайцев, монголоидная раса.
- Так вот он у нас попросил статус беженца. У него написан полный бред, и вообще, мы считали, что его надо психиатрам передавать, у него явные нарушения, и анализ крови выдал остаточные таких серьезных наркотиков, что мы его временно уже определили в учреждение закрытое, на лечение.
- И что тебя смущает?
- Я случайно о нем проговорилась на тусовке, собирались сослуживцы моего мужа, ты же знаешь, Ален у меня военный.
- Знаю, привет от нас с Эрвэ ему передай.
- Обязательно, так вот. Мы начали анекдоты разные рассказывать, как-то завели тему мигрантов, и я проболталась, что есть у нас психический один, придумал красивую тему про эпидемию и хочет статус получить. И один из приятелей мужа больше всех смеялся и расспрашивал меня про этого пацана.
- И дальше что?
- Вчера я видела этого приятеля у нас в учреждении. Он разговаривал с этим пацаном. Он две недели у нас сидит в учреждении, до него вообще никакого дела никому не было. Ржали над ним и все. Так вот, Ален сказал, что приятель его работает в военной разведке. А пацана этого завтра переводят от нас.
- Куда?
- Неизвестно, к его досье закрыли доступ полностью, я даже со своим паролем не могу зайти, а я была его инспектор.
- А зачем это тебе надо, пусть ваши комитетчики занимаются, это их работа, нет дела - нет и проблемы.
- Алекс, да я не про дело переживаю. Если он рассказывает правду, то это же апокалипсис.
Мы подъехали к высокому забору.
Если сравнивать российские тюрьмы и французские, то про них можно написать следующее: в российские тюрьмы легко попасть в качестве заключенного, и сложно постороннему. Во французские сложно попасть в качестве заключенного, но очень просто туда попасть в качестве посетителя. Вот и мне достаточно было написать заявление, что я хочу навестить своего знакомого, точнее подписать это заявление, которое мне подготовила Франсуаза, и я уже внутри. Досмотр металлоискателем, проверка личных вещей и я внутри просторной комнаты для свиданий. Франсуаза сидит рядом.
К нам приводят молодого человека.
- Михаил, здравствуйте. - начинает Франсуаза. – мы с вами уже встречались. Я хочу представить вам мою подругу Александру. Не могли бы мы с вами еще раз поговорить о причине вашего заявления о статусе политического беженца. – Франсуаза начала по-французски.
Я продолжила по-русски.
- Михаил, здравствуйте, я подруга Франсуазы. Я здесь не как переводчик, официально я ваша знакомая, которая пришла вас навестить. Я оставлю вам свои координаты, когда будете заполнять документы, можете указывать, что у вас есть личные дружеские отношения с гражданкой Франции, это может вам помочь…
Он меня прервал.
- … помочь. Мне уже ничем помочь нельзя. Я надеялся, что меня выслушают. Где ваша хваленая европейская толерантность? Где свобода слова? Где забота о ближнем?
- Михаил, пожалуйста. Не торопитесь, вы могли бы мне все подробно рассказать?
- Я уже за это время столько раз всем всё рассказывал, я уже мозоль на языке натер. Мне никто не верит, а мы теряем время! Вы все теряете время!
- Франсуаза как раз и пригласила меня, потому что она вам верит. Но, возможно, переводчики не так досконально переводят вашу речь, что она упускает что-то важное. Поэтому она попросила меня все еще раз послушать самой и уже рассказать то, что я думаю.
- … а уже потом с чистой совестью сдать меня в дурдом.
- Не переживайте, Михаил, в дурдом вас никак нельзя сдать. Во Франции это сложная процедура, мы будем делать все возможное, чтобы и ваши сведения были правильно восприняты, и вами были получены все необходимые права. Месяц — это много, но это не много времени для получения статуса беженца, люди годами ждут. Вам еще повезло, что вы попали на лечение.
Молодой человек засмеялся. Меня бросило в пот. Мне стало понятно, что он смеется не просто так, его било изнутри какой-то силой, которую он не мог передать, это или безысходность, или беспомощность, что-то обреченное и очень реальное.
- Миша, можно вас так называть?
- Да, пожалуйста,
- Миша. Можешь называть меня Саша, можешь Александра Викторовна, как тебе комфортнее? Пожалуйста, детально, ничего не умалчивая, расскажи мне с самого начала в мелких деталях, которые ты помнишь, все, что с тобой случилось, после чего ты бросил все и уехал из России.
- Бросил все. Господи, как же вы не понимаете, что ничего я не бросил, нечего бросать ни вам, ни мне, нам вообще бросать совершенно нечего – у нас нет ничего!
- Я совершенно с вами согласна, Миша.
Он замолчал, сгорбился, закрыл лицо руками и весь как-будто сжался в размерах.
Мы молчали, наверное, с минуту. Она казалась бесконечной.
- У меня был друг, Толян, мы с ним с первого класса вместе. Точнее с моего приезда. До школы я с родителями вообще где-то в дыре жил страшной, в тайге. Там у отца место службы было. У меня батя офицер-ракетчик.
- У меня тоже отец ракетчик.
- Тогда вам объяснять не нужно, по каким дырам мы служили. А там школы не было и к моей школе мать выхлопотала, что бы отца перевели в гарнизон, где школа есть. И нас перевели в этот гарнизон. На границе с Китаем. Но мы не погранцы, мы спецобьект закрытый, обеспечение, бассейны, бабий салон красоту наводить – прям Москва по сравнению с той дырой, где мы до этого служили. И главное дед с бабкой батины не далеко жили. Короче, Толяна я встретил, как мы приехали сразу и сразу подружились. Так он хилый был, астматик, там темная история, вроде как они в части служили какой-то, там пожар был, и Толян себе легкие как-то повредил. А кто –то говорил, что он недоношенный родился. Но он хворый постоянно себе прыскал лекарство, на физре бегать не мог. Короче, я за него перед пацанами заступался, у меня же батя его отца старше по званию и я греко-римской борьбой занимался. А Толян головастый такой был, мне математику списывать давал, геометрию там. Все детство мы за одной партой просидели. Когда он по больницам, батя мне даже уазик давал с его матерью в город в больницу к нему ездить.
- Франсуаза, а можно нам чаю?
- Чаю?
- Да, я печенья овсяного в русском магазине купила, давай чай нам, он разговорился.
Франсуаза пошла за чаем.
- Миша, я вас внимательно слушаю, но вы же знаете, разговаривать и даже чаю не попить не по-людски же.
Молодой человек не отреагировал.
Он продолжал.
- Это было как раз на майские. Первое мая мы бухали с Толяном и друзьями, а утром решили поехать порыбачить. У нас там речка в 20 километрах от нас и до чего хорошая там рыбалка. Сели на моцик мой, у Толяна не было мотоцикла, да ему и не нужно, он со мной же всегда, короче снасти взяли, бухло и погнали. И отъехать-то далеко не отъехали, как на дороге затор, грузовик пробил колесо и его развернул неудачно, короче не проехать. Толян как почувствовал неладное, говорит: «Миха, давай домой, примета не хороша». А он вечно перестраховщик, у него то приметы, то устал. Ну я ему, мол, не ссы, братан, объездная дорога есть. А сам еще пьяный со вчерашнего. Нашел объездную дорогу, свернули, едем. А там коряги, да корни деревьев торчат. Был бы я трезвый, я бы руль удержал… А так маханулся в дерево со всей дури, Толян башкой ударился. Ясно дело нужно домой идти.
Франсуаза принесла чай. Он согласился взять чай. Взял чашку обеими руками и жадно глотнул.
- Спасибо. Вкусно очень.
- Печеньку бери.
- Спасибо.
Он сделал еще глоток.
- Толян же сказал мне: «Пойдем, как ехали по дороге, к грузовику, там мужики, попросим их моцик забрать и с ними там перекантуемся пока». А мне дурь в башку, я путь знаю короткий сразу в часть, сто раз ходил тут с батей, пошли. Толян со мной не спорит никогда, и мы пошли. Ходу там должно было быть ну час от силы. Даже с хилым Толяном. А я смотрю солнце уже высоко над головой, а уже лес какой-то начался, части нет никакой, и вообще мы вроде не в ту сторону идем. Тут я сам подумал, нужно возвращаться к моцику и уже от него реально идти к грузовику и там уже просить помощь. И связи мобильной нет вообще. Мобильник есть, а связи нет. Я даже геолокацию поймать не могу. Мне бы сразу на дерево забраться и позвонить или сбросить смс, на месте ждать, а я пьяный – дебил дебилом. Повернули мы с Толяном пошли обратно. И к моцику не вышли. Заблудились мы окончательно. И тут у нас еще и мобильник мой сел. А у Толяна еще раньше сел. И вот сидим мы в лесу, жратвы нет, связи нет, у Толяна башка разбитая, кровь везде. Хорошо хоть его лекарства не забыли. Ночь мы пересидели, костер развели, у меня зажигалка была. Думаю, батя наверно уверен, что я бухаю, а я и по три дня домой не являлся. И моцик не сразу найдут, он же в лесу, не на дороге лежит, кто по той тропинке ходит? Когда нас хватятся. А зверье же кругом. Короче решили мы по звездам пойти. Толян-то же знаток всего физики, астрономии всякой. Вот мы нашли полярную звезду, определили где север-где юг. Решили поспим и утром пойдем на юг, мы ж севернее части поехали, значит возвращаться на юг.
- Ты чай пей пока горячий.
Миша послушно допил чай.
- Утром мы проснулись оттого, что дождь ливанул. Не то, что звезд – руку протяни ничего не видно. На нас портки тонкие, футболки и ветровки. Как нарочно была погода же отличная, мы налегке, мокрые. Толян сразу кашлять начал. Чувствую беда совсем. Помню с вечера, где Толян Полярную звезду показывал – там север, значит за спиной – юг. Мы с Толяном и пошли. У него температура поднялась. Он весь горячий, идти не может. Я его на себе поволок. И сколько мы шли я вообще не помню. Помню, что иду, иду и только лес. Какой-то момент над нами вертолет пролетел, нас наверно искали, а у нас спички мокрые нам даже посигналить нечем, а у меня одна мысль только бы Толяна до людей каких дотащить, чтобы он не помер. Дождевой воды попили, жратвы нет. Толян и так тощий всю жизнь, а тут вообще голодуха. Сколько мы шли я не знаю, может 3 дня, может больше. Тут я заметил лес поменялся и вроде впереди как просвет. Думаю, неужели часть наша, а если и не часть, то поселок, больница Толяну есть. Вышли мы на просеку…
Я сразу не заметил, что что-то не так. Очень рад был, что дома кругом, даже Толян воспрял как-то. Сам пошел, я его конечно под плечо подпер, но не на горбу же нес. Но подходим мы и видим домов-то много, а движухи-то никакой нет. И не новостройки, дома старые, а безлюдно. Вообще людей не видно. Но дома-то не разрушенные, должны там люди жить. И запах странный. Он у меня до сих пор в носу стоит…
Молодой человек нос руками закрыл.
Несколько секунд молчал. У него заблестели глаза.
- Мы в ближайший дом постучались. Никто не открывает. Обошли весь поселок, магазин закрытый. Потом мимо одного дома проходим, слышим вроде ребенок плачет. Радостно стало, есть жильцы, только видать дома сидят. Мы стучим никто не открывает, ребенок еще громче плачет. И Толян говорит, мол, мы в сложной жизненной ситуации и там ребенок плачет, надо посмотреть, что случилось, заодно давай, говорит, еду поищем, если что, оставим номер телефона, люди позвонят мы им возместим. Мы в дом заходим, а там этот запах уже в нос ударил сильно – трупы лежали. На животе лежит на диване старушка, на кровати мужик и женщина сидя у кроватки. Женщина совсем молодая, мать, наверное. И малыш лет двух. Не разбираюсь в возрастах, но на моего соседского похож, а ему как раз два года. И что самое интересное, они не тыва.
- Прости, не поняла.
- Они по национальности были не тыва. Это для вас мы все на одно лицо, но мы то друг друга различаем. Они китайцы были или уйгуры. Но не буряты, не тыва. Толик пацана на руки взял, он плачет сил аж нет никаких. Напоили пацана водой, нашли на столе графин, еду себе и вышли сразу, вонь такая, что находиться невозможно, не то что есть. И мы пошли по деревне. Теперь уже я пацана несу, а Толян в окна заглядывает и говорит, Миха, там везде трупы. Люди в домах все мертвые. Мы в один дом заходим, там трупы везде, а на столе клетка стоит и там канарейка бьется. Толян решил ее выпустить, зашел в дом, выходит с клеткой, говорит вроде там один человек живой еще, нужно искать помощь срочно. Вдруг как в кино, вижу за спиной Толяна космонавт идет, форма желтая, лица в масках, комбинезоны круче, чем у нас химзащита в части. Я хотел рукой махнуть им и позвать к мужику, который в доме помирает, но тут меня по голове прикладом кто-то стукнул.
Миша потянул руку к затылку.
- Вы рентген ему делали головы? – спросила я Франсуазу.
- Делали. Черепно-мозговая травма. Тупым тяжелым предметом по голове, направление снизу-вверх справа-налево.
- А лечение проводите?
- Естественно.
Молодой человек продолжал.
- Очнулся я один, в палате. Башка болит страшно. Толяна и мелкого пацана не вижу, хотел из двери выйти, а она заперта. Но видать у них камера стояла, я сесть на койку не успел, медсестра прибежала. Ой, говорит, вы потерялись, по лесу ходили, мы вас еле нашли. Я спрашиваю, а Толян мой где? – Она, мол, в пульмонологии лежит, астма у него обострилась. А ребенок где, спрашиваю, - а сестра мне в глаза смотри и говорит: «какой ребенок? не было никакого ребенка! Вас в лесу нашли, вы там бродили и вас спасатели нашли.» Ну я начал возмущаться, мол мы же в деревне были с трупами. А тут доктор заходит и говорит, молодой человек, ну какая деревня, ну какие трупы? Я было начал сомневаться сам, может мне и причудилось это. Но я когда в дверь в дом к мелкому пацану ломился, заусенец себе в ладонь посадил, хороший такой заусенец, от двери, которая коричневой краской была покрашена. Я доктора слушаю, а сам ладонь-то развернул, а там заусенец коричневый сидит, и уже загноился прилично, то есть дня два-то уже прошло. Где-то нас с Толяном таскали два дня. Понял я, что дело-то не чисто. Вляпались мы с Толяном в историю какую-то, причем не с военными ли делами секретными. Ну и согласился. Точно, говорю. Помню, как моцик разбили, как ходили, а потом все как в бреду. Думаете причудилось? А доктор этот, улыбается добренько так и говорит мне: "Ну какие, голубчик мой, трупы. Ну, скажите на милость. В игры играете?" "Играю, а как же?" " Выпиваете?" "Бывает." "Ну, а потом трупы мерещатся." И вкололи мне что-то. Меня ломало, крутило, думал точно сдохну. Но не подох, как видите.
- Анализ крови ему делали? - спросила я Франсуазу.
- Ну я ж тебе говорила, весь известный спектр наркотиков.
- Миша, простите, я чтобы не забыть Франсуазу спросила, что мне нужно. И как вы дальше поступили?
- А дальше прикинулся я дурачком. Заусенец ручкой по-тихому выковырял, чтобы ненароком не обратить внимание на это. Улыбаюсь, про Толяна спрашиваю, мне говорят в реанимации, долго ходил мокрый и вообще меня раньше выпишут, а он лечится будет еще. Про пацана даже не заикаюсь. И медсестричка там русская, ночью, разрешила мне погулять по отделению. Попросила за отделение не выходить. Ну как же, буду я слушать.
Я бежать-то ведь вообще не собирался. Но я погулял, погулял. А курева мне не дают. А курить хочется, и я подумал спущусь на выход, кто курит стрельну сигаретку, наверняка дежурные врачи какие, больница же. Ходил я ходил. И случайно зашел куда-то на первом этаже, а там каталки. И на одной из каталок лежит тот мелкий мальчишка, мертвый. Я его сразу узнал. Я, когда на руках его нес, разглядел у него на головке два темечка, и у него волосики ершиком стояли на этом месте. И там лежит этот самый ершик. Я открыл его рассмотрел – нет ни огнестрела, ничего, умер сам ребенок. То есть два дня назад плакал в кроватке, а сейчас мертвый и видно, что не только что умер, уже деревянный. И тут меня прошибло, что никакой это не бред, и доктор – не доктор и больница - не больница, и нужно Толяна искать срочно. И что-то дернуло меня по моргу по этому поискать. И руки потянулись, через две каталки труп тощий и длинный лежит. Я пакет открываю, а это Толян. Ну я моментально понял, что надо мне драпать, живым мне отсюда не уйти. Надо драпать и до бати срочно валить и рассказать ему, он военный, он придумает, что и как. Я по-тихому халат зеленый нашел в прозекторской, шапку на голову какую-то нашел, перчатки, как в кино показывают и на выход. Охранник даже носом не повел. И я на улицу выхожу – а это городок какой-то, останавливаю такси, говорю друг выручай, жена позвонила – сказала развожусь, домой не приходи, а я в больнице смену отработал, куда идти не знаю. Выручи довези меня до родителей и адрес говорю ему. Он глаза вылупил на меня: "Дарагой, говорит, ты знаешь, что это за тыщу километров? Твой мама олигарх что ли?" Я ему "друг, вези, помоги, мне все равно не доехать одному, я с собой что-нибудь один сделаю" "Ну раз так, садись, но 10 тыщ готовь, меньше никак" "Спасибо родной, разве это деньги? Деньги не важно – важно чтобы друзья живы были и дети." И видать я так это сказал, что он с места прям рванул. И ехали говорили, пару раз останавливались заправится, и уже оставалось километров 100 до части, как видим пост стоит мобильный военной полиции. Я сразу понял, что это меня ищут. И таксист тоже понял, что по мою душу. «Ой, друг, что-то ты вляпался куда-то и меня вляпал. Что делать теперь?» Я ему говорю, давай ты меня аккуратненько сейчас высади, я ползком проползу пару километров, а ты после поста вставай как-бы колесо у тебя подкачать нужно и жди меня. «Ой, говорит, дорогой, а ты не разведчик, так быстро придумал все?» «Какой разведчик, ноги бы унести». Короче, спрыгнул я быстренько, перед нами машину шмонали, и на нашу не посмотрели, а когда таксист подъехал, машину всю обсмотрели, даже под днищем проверили с зеркалом. А я потихоньку в овражек скатился и переползком пост перебрался, потом так, по оврагу, и добирался, аж до таксиста того, потом так же сел быстренько и сзади лег на пол между сиденьками. Так и ехали до части. Перед частью остановились. Таксист мне говорит: "Нельзя тебе домой, ждут тебя там. Говори, где мать твоя работает, я до нее доеду, прикинусь мужем подруги или еще кем и ее к тебе привезу. Или лучше скажи место секретное ваше, она к тебе придет. И напиши ей записку, что б мне заплатили". Я все сделал, написал записку. Из машины вылез и пошел к речке, где мы с Толяном купались обычно. Там у нас дерево с дуплом было, у меня там сигареты, заначка и спички были. Вот туда мать вечером пришла. Вся зареванная, сказала, что к ним приходила полиция, сказали, что мы на моцике насмерть разбились, сказали, что тела опознавать не нужно, нас в закрытых гробах привезут, что, мол, смотреть там не на что. Я, говорит, заметила, что отец чернее тучи ходит, ночами не спит, курит, а у дома машина стоит. А ты живой. Короче, я матери не стал ничего рассказывать. Попросил ее домой идти, как отец придет, чтобы шел на заимку, где мы с ним по банкам стреляем, и я его там будут ждать. Мать со мной еще чуть посидела, пока я ел, дала мне одежду, халат я собой забрал, решил на заимке там спалить. Отец пришел поздно ночью. Принес мне загранпаспорт мой и денег наличными. Сказал ехать как угодно в Европу, никаких шансов нет выбраться. Вляпался я куда-то, его начальство даже поссать без присмотра не отпускает. Через крышу соседнего подьезда уходил, чтобы со мной повидаться. Ну а таксист-то мой, никуда не уехал, отец ему денег дал и он меня до Узбекистана довез. А там у него родня, они мне помогли билет через интернет купить, а виза у меня была туристическая годовая, я после выпускного класса с родителями в Париж ездил. И у меня она до 1 июня была действующая. Вот так я прилетел во Францию. С родителями у меня связи никакой не было вообще. А с таксистом мы с этим общались, пока он не заболел и не умер.
- То есть, как это умер?
- Да в буквальном смысле умер. У меня тоже была простуда какая-то сильная, но мне особо болеть-то некогда было. А Ахмед умер.
- Сами-то вы, что думаете об этом?
- Я думаю зараза там была какая-то. Холера какая или оспа. Военные опыты на людях. И Толян с пацаном умерли наверное цепанули. Я-то только в одном доме был, а Толян-то лазил по окошкам, трогал там все. Умник. Когда не надо, так все знает, а как до дела…
- Алекс, нам нужно собираться. Прощайся с ним.
- Миша. Я вас поняла. Спасибо вам, я постараюсь вас поскорее отсюда забрать.
- Не старайтесь, я все равно не жилец. Расскажите всем, хотя вам не поверит никто.
Молодого человека увели.
- Франсуаза, здесь хлорка или дезинфектант есть какой?
- Да, есть.
- Стакан выбрось его.
- ???
- Выбрось, говорю. Руки мой с дезинфектантом и лицо умой, как следует.
- Алекс, у меня макияж, я дома умоюсь.
Я в это время уже намывала все, что можно было мыть, лицо, руки, шею, ботинки.
Когда Франсуаза меня везла домой, мы опять разговорились.
- Ты ему веришь?
- Верю.
- Что нам делать?
- Франсуаза. Все правильно приятель твоего Алена делает. Если он врет, то это отличный был спектакль, легенда продумана до мелочей, ему самое место у спецслужб. Если все это – правда, то тем более ему самое место в спецслужбах. Тем более, мы с тобой не знаем, какие сведения об этом регионе у разведки.
- Алекс, ты такие страшные вещи говоришь. У меня прям мурашки по телу. Какие сведения могут быть у разведки, о чем ты?
- Франсуаза, а может уже в этом регионе вспышка холеры, мы даже не знаем, где это было в Монголии, Китае или под Новосибирском. Наши русские вояки способны все бациллами залить не раздумывая. Я даже не сомневаюсь, что так оно и было.
- Что делать?
- Ничего не делать. Ты с ним в контакте была, не болеешь вроде. Следи за здоровьем, за детьми следи. Посоветуйся с мужем на полном серьезе. И не забудь 22 июня вас всех жду у себя на дне рождения, в замке Бельфлу.
- Конечно, мы уже придумали, что купить, жду с нетерпением этого дня.
Незаметно за разговорами, я оказалась на вокзале.
- Пока, Франсуаза
- Пока, Алекс.
На день рождения Франсуаза не пришла. Они всей семьей слегли с пневмонией неизвестной этимологии.