Одна из ярких отличительных черт местных (коренных) - они не говорят и не спрашивают о личной жизни. У них уклад жизни другой. Тут главная ценность - ты и твоя семья, а не партия с Лениным. Но, бывает, что надо выговориться. Просто по-человечески, кому-то наплакать в жилетку. Не посплетничать, а именно разгрузиться. Эмоционально.
У нас работает женщина - вот она какая-то настолько обычная, что о ней толком и не расскажешь ничего. Вот типичная, среднестатистическая голландка, без каких бы то ни было отличительных черт. Ещё и зовут как-то слишком уж банально - Роуз (Роза по-нашему). А ты ж вообще ничего о ней не знаешь, чисто по работе и тут она так еле слышно, вдруг - Дочка в больнице.
И ведь это та ситуация, когда не скажешь, мол, не мешай курить, у меня у самого проблем выше крыши. А она смотрит куда-то в пустоту между мной и небом и молчит. У меня детей своих нет, но те у кого они есть, говорят что нет ничего страшнее в жизни, когда дети болеют.
- Грипп - говорит - с осложнениями. А ей всего 11 лет. Худенькая как веточка.
И так получилось, что я как бы дверь открыл и она туда вошла. Теперь каждую паузу она мне что-то о ней рассказывает.
- У китайцев грипп всегда сложно проходит. У них иммунная система не адаптирована к европейским вирусам.
Ну а что я ещё должен был подумать?! Я ей говорю:
- Муж, китаец?
- Нет, муж бельгиец.
И тут у меня на лице застыла попытка думать. Мама русский, папа русский - ребёнок еврей, так не бывает. Ну за редким исключением, разве что. Как в моей семье. А она понимает же, что ситуация для восприятия непростая.
- Мы - говорит - девочек адаптировали. (Так это звучало на английском).
Мой мозг хоть и думает на английском, но незнакомые выражения автоматически переводит на русский. Но мы быстро разобрались, ибо по контексту было понятно что усыновили. В их случае удочерили.
Ну и мы с ней об этом теперь разговариваем, иногда. Девочка поправилась уже и дома с родителями. С приёмными родителями. Или кто вырастил, тот и родитель?! В общем, я ей начал задавать вопросы, а она охотно на них отвечать.
Ни о каких усыновлениях детей у них с мужем и речи никогда не шло. У самих трое. Взрослые уже. Люди они состоятельные и работает она, исключительно для того, чтобы чем-то полезным заниматься. А с виду, самая обычная, казалась. Ничем не отличается от остальных. Никаких айфонов, золотых часов и прочей дребедени. Маленькая машинка эконом класса, обычная одежда, эти их бутерброды, крокеты и кола на обед. Самая, что ни на есть, обычная тётка.
Так вот, поехали они в Шанхай на какую-то там выставку. Что-то там "Expo по каким-то компьютерным делам". По мужниному бизнесу, в общем. Ну и коль уж приехали, то решили там провести пару недель на предмет достопримечательностей, с которыми там всё в полном порядке.
Вот и не верь потом в мистику, бога, судьбу, проведение, или ещё там во что. Я не знаю как об этом писать...
В общем, они были в Пекине и ехали уже в аэропорт на такси. Движение там не такое как в Европе. Там этих полос в одну сторону несчётное количество и бесконечные вереницы машин, что ни конца, ни края не видно. Ну много их там. Их такси было первой машиной, которая не попала в эту кашу из искореженного металла и тел. Авария была где-то впереди и таксист сумел увернуть в сторону от этой смертельной воронки. Перед ними машины резко тормозили, но по инерции ещё втыкались в задние бамперы. Она вскользь рассказала о деталях, мол китайцы знают как вести себя в таких ситуациях и они в срочном порядке начали распихивать выживших по непострадавшим машинам. Да и вряд ли она тогда была в состоянии, что-то там анализировать.
Так в её руках оказалась крошечная девочка вся в крови. Таксист посмотрел на Роуз в зеркало заднего вида. У них был самолёт на Европу, он должен был глазами спросить.
Они неслись на запредельной скорости в больницу. Роуз вцепилась в девочку, полагая, что тем что она её крепко прижимает, она как-то облегчает её участь.
И даже в этот момент ни у Роуз ни у её мужа и в мыслях ничего не было об усыновлении. В такие моменты вообще думать трудно. А там система всё ещё та и в больнице было всё очень строго. Скопировали данные и их семьи, и таксиста. Именно это и сыграло важную роль, с самого начала. В деле девочки значилось её (Роуз) имя.
Муж улетел, а Роуз осталась. В Китае, как и везде, есть медицина государственная, и есть хорошая. После того как в посольстве ей сказали что родители девочки погибли, она решила бороться за жизнь девочки до конца. Они поменяли несколько больниц и ей удалось вывезти её в Тайланд. Не знаю подробностей, но ей самой было проще находится там из-за визового режима, похоже. Уже там она узнала, что в аварии выжила сестра девочки.
Ждать официальных документов пришлось год. Они с мужем об этой ситуации вслух, вообще, не говорили. Не было такой беседы, мол - а может давай заберём девочек к себе?. Всё было очевидно, само собой.
Интересно, что они родителей не помнят совершенно, но скучают по маме. Прям искренне так, что аж до слёз - рассказывала Роуз. Старшая ходит в школу уже. Ну та, что с гриппом была. Младшая в садик. Они обычные дети. Правда с не очень обычной историей. Старшая изучает китайский язык. Она лучшая в своей возрастной группе, не смотря на то, что она единственная у кого дома по-китайски не говорит никто.
Я эту ситуацию уже в себе пережил и не собирался об этом рассказывать, потому что мне казалось это каким-то очень личным.
Но Роуз сегодня привезла дочь на работу. Она прям такая ниточка, тонюсенькая. Высокая и застенчивая как все голландские дети. Они приехали с соревнований по гимнастике и дочка там завоевала медаль. Роуз как любая женщина, как мать, хотела похвалиться достижениями дочери и показать медаль. А мелкая с характером. Губки сжала и рукой не даёт достать медаль из сумки. У китайцев не принято ярко выражать свои эмоции, а хвалиться так и подавно.
Меня тронула эта ситуация с медалью и я спросил у Роуз, могу ли я рассказать её историю. Она очень интересно ответила:
- Авторские права на эту историю у нас с дочкой пополам, так что пока она не выучит русский язык, у нас с тобой есть шансы выжить. Оба засмеялись после этих слов. Но, попросила не упоминать её имя и своё изменить. Что я и сделал.
2019
