Он вышел на улицу, где уже пятые сутки бушевал холод. "Хоть снег выпал", - промелькнула мысль. Белый ковер скрипел под ногами, как картонная коробка под лезвием канцелярского ножа. Вокруг никого не было - только он наедине со своими мыслями. Он закурил Rothmans Demi под припев Young and beautiful Ланы Дель Рэй, и от низкого голоса американской певицы по спине пробежали мурашки. Это были те редкие минуты, когда, находясь вне поля зрения, он мог побыть собой, а не строить из себя того, кем на самом деле не являлся. Будь кто-то рядом, даже дуло у виска не заставило бы его признаться, что всему виной, если можно так выразиться, песня и это она доводит его до такого состояния, а не собачий холод, хотя, глядя на него, можно было бы так и подумать - джинсы в обтяжку и кеды не лучший прикид для минусовой погоды. Вообще, идя по жизни, он предпочитает не оставлять за собой следов, однако в этот раз маскировка не была стопроцентной: вереница отпечатков ног на снегу была видна невооружённым глазом, да и клубы дыма выдавали его на считанные мгновения, перед тем как навсегда испариться. Вокруг никого не было, поэтому страх быть застигнутым врасплох отсутствовал, но на душе отчего-то скребли кошки. Было ясно как божий день, что если когда-то и существовал тот самый молодёжный бунтарский дух, о котором пел великий Кобейн, то сгинул он ровно в тот момент, когда в далеком 1994 раздался злополучный выстрел.