В прошлый раз мы поговорили об основателе Хитровки и о других знатных и уважаемых людях, в разное время заселявших эти места. Но не обо всех. Давайте продолжим.
После осмотра дома Хитрово вернёмся через арку "Дома с фигурами" на угол Яузского бульвара и Подколокольного переулка и бросим взгляд на противоположную сторону переулка.
На углу Подколокольного переулка и Покровского бульвара стоит известный в Москве дом Карзинкиных - Телешовых.
О Карзинкиных мы много говорили в прошлых публикациях. Добавлю только пару слов именно об этом доме.
Дом построен на рубеже 18 и 19 веков одной из ветвей графов Толстых. В 1818 году купец Андрей Сидорович Карзинкин - тот самый, что привёз новорождённого сына в Москву в бельевой корзине - приобрёл дом у графа Фёдора Толстого. После смерти основателя династии два его сына продолжили семейное дело. Хозяином особняка на Покровском бульваре стал младший сын - Александр Андреевич Карзинкин.
В 1894 году особняк был перестроен архитектором В.В. Барковым.
Представители просвещённого московского купечества, Карзинкины устраивали у себя литературно-музыкальные вечера, на которых часто бывал друживший с этой семьёй А.Н. Островский.
На любительской сцене особняка в декабре 1884 года состоялось первое выступление К.С. Алексеева (Станиславского) в роли Подколесина в гоголевской «Женитьбе».
В конце 19 века дом поделили брат и сестра: на первом этаже проживали художница Елена Андреевна Карзинкина с супругом - писателем Николаем Дмитриевичем Телешовым, у которых в этом доме по средам в 1899—1916 годах собиралась творческая московская интеллигенция. На "средах" в доме Телешова бывал весь цвет литературной Москвы начала 20 века: Л. Н. Андреев, К. Д. Бальмонт, В. Я. Брюсов, И. А. Бунин, А. С. Серафимович, В. В. Вересаев, А. М. Горький, А. И. Куприн и другие.
Второй этаж занимал правнук основателя династии, меценат Александр Андреевич Карзинкин с женой — примой балета Большого театра Аделиной Джури и дочерью. Семья Карзинкиных дружила с семьёй Шаляпина, жена которого Иола Торнаги также была итальянской балериной.
Александр Андреевич Карзинкин - младший заслуживает отдельного рассказа.
Александр Андреевич Карзинкин - славный сын русской купеческой фамилии
Вот таким последний хозяин дома на Покровском бульваре изображён в конце 19 века на портрете работы художника А. Головина. Вглядитесь, какое замечательное лицо! Уже совсем не "купеческое" лицо традиционных героев пьес А.Н. Островского. Это лицо образованного, тонкого, глубоко чувствующего и мыслящего человека. Аристократическое лицо.
А между тем, это представитель одного из самых известных в России купеческих родов.
Будучи отпрыском видного купеческого семейства, Александр Андреевич должен был пойти по стопам отца. Так и произошло. Унаследовав со временем семейное дело, к которому его предки, кроме чайной торговли, прибавили ещё и текстильное производство, Карзинкин-младший значительную часть своего времени отдавал делам Товарищества Ярославской ткацкой мануфактуры, одним из директоров которого он стал еще при жизни родителя, в 1886 году. Современники величали Александра Андреевича «льняным королем». Впрочем, при нем Товарищество не ограничивалось производством льняных материй. После окончательного присоединения Средней Азии к России (в 80-х годах 19 века) семейство Карзинкиных стало одним из пионеров освоения среднеазиатского хлопка в российской текстильной промышленности. В конце 19 века Товарищество стремительно расширялось. В Туркестане располагались его хлопковые плантации. В Ферганской долине и близлежащих землях была создана целая сеть хлопкоочистительных заводов. Кроме того, Товариществу принадлежали два вспомогательных предприятия по производству прутового железа в Череповецком уезде Новгородской губернии.
Помимо всего прочего, Александр Андреевич стал после кончины родителей крупнейшим домовладельцем. Он унаследовал пять домов в Москве (два от отца и три от матери), четыре амбара в Старом Гостином дворе, десять лавок, дачу в Сокольниках и имение в Звенигородском уезде. А.А. Карзинкин-младший, пребывая в числе владельцев Ярославской мануфактуры — огромного современного предприятия — претворял вместе с ними в жизнь широчайшую социальную программу для рабочих. Например, для детей работников были устроены школы и детский сад, тратились значительные средства на жилье и больницы. Бывавший на карзинкинской фабрике художник К.А. Коровин сказал как-то в разговоре с искусствоведом П.П. Муратовым:
«У Карзинкина на фабрике рабочие жили так, как в Англии не живут».
Сам же Муратов рассказывает о том, что в глазах А.А. Карзинкина-младшего семейное дело являлось частью дела общероссийского. По мнению Муратова, для Александра Андреевича и других «традиционно принадлежавших к промышленности» коммерсантов, то есть представителей старых купеческих родов, было свойственно особое отношение к труду как к самостоятельной ценности, помимо прибыли, — отношение, которого уже не знали многие крупные фигуры «современного индустриального мира».
Вот как об этом пишет Муратов:
«Для Александра Андреевича, — пишет Муратов, — эта мануфактура была семейным, наследственным, воистину родным делом. Он служил ему верно и старался беречь его лучшие традиции. Хозяином был он мягчайшим и заботливейшим».
Помимо устройства дел мануфактуры, Александр Андреевич выполнял и немало общественных обязательств. Купец первой гильдии, потомственный почетный гражданин, владелец огромного предприятия, Карзинкин был членом советов Московского учетного банка, Московского банка, Российского взаимного страхового союза. В то же время, высокая социальная активность не мешала ему иметь собственные культурные и научные интересы.
Всерьёз заинтересовавшись нумизматикой, А.А. Карзинкин свёл знакомство и вошёл в дом крупного ученого Александра Васильевича Орешникова. С этого момента — Карзинкин был 23 лет, Орешников 31 года от роду — началось наставничество ученого над Александром Андреевичем и вместе с ним — крепкая дружба, не прекращавшаяся на протяжении всей их жизни, несмотря ни на какие внешние обстоятельства.
В доме Орешникова Карзинкин знакомится с людьми науки, осваивает книжные премудрости, находит новые увлечения. В доме Орешникова и под влиянием его рассказов растет и крепнет в сердце коммерсанта восхищение великолепной Италией — родиной его будущей жены, да еще миром изобразительного и музыкального искусства, художественной литературы и строгой науки. Здесь, под впечатлением от бесед с такими знатоками истории и нумизматики, как И.Е. Забелин и другие крупные ученые, складываются его собственные ученые интересы, кристаллизуется новое мировосприятие, сфокусированное не на увеличении капитала, а на эстетических запросах. Здесь он обретает почву для самостоятельного творчества и впоследствии пишет первые статьи — и первую книгу, о медалях времен Лжедмитрия Первого. Карзинкин-младший знал иностранные языки, много путешествовал, впитывая европейскую и среднеазиатскую культуру. До конца жизни пронес А.А. Карзинкин в своем сердце признательность А.В. Орешникову.
Меценат, создатель частного музея «Российских древностей» П.И. Щукин называет Карзинкина в числе известных московских нумизматов. Да так оно и было.
Александр Андреевич, вращавшийся в среде интеллектуалов высокой пробы, имел немало увлечений, требовавших серьезной работы ума и духовных усилий. Он много читал, занимался просветительским книгоизданием, писал труды по нумизматике и фалеристике. Наконец, он горячо любил театр.
Современники называют А.А. Карзинкина заядлым театралом. Он неплохо знал жизнь театра и его деятелей; в частности, дружил с КС. Станиславским. Регулярно посещал театр и оперу, участвовал в постановках Алексеевского кружка, организовал даже собственный домашний театр в особняке на Покровском бульваре. Последнее отчасти было данью московской моде: на рубеже веков многие купцы, по образцу Мамонтовых и Алексеевых, увлеклись театральными постановками на дому. Женой Александра Андреевича стала прима-балерина московского Большого театра, красавица-итальянка Аделина Джури (сценическое имя — Аделаида). В этом браке родилась дочь — дитя любви, названная в честь матери и покойной сестры Александра Андреевича Соней — Сонюшей.
Карзинкин любил и ценил живопись. Время от времени он покупал картины знаменитых мастеров, но не пытался составить коллекцию или учредить галерею, как, например, те же Третьяковы. Но, даже и не став галеристом, А.А. Карзинкин приобрёл множество полезных навыков, которые сильно пригодились ему в будущем. Об этом мы ещё поговорим.
Но более всего Александра Андреевича привлекал мир печатного слова.
Книги были настоящим увлечением Александра Андреевича. П.П. Муратов вспоминает:
«Шкафы огромной библиотеки тянулись из комнаты в комнату. Карзинкин гордился тем, что у него была лучшая библиотека в России по истории Французской революции. Он собирался пожертвовать ее Московскому университету».
Карзинкин сам был крупным издателем просветительского направления. В 1902 году он издал сборник "Новые стихотворения" И.А. Бунина, а в 1914 году стал соиздателем журнала «София».
Кроме того, Александр Андреевич регулярно вносил солидный вклад в науку. Его перу принадлежат книги и многочисленные статьи по нумизматике, а также работы, посвященные русским средневековым медалевидным знакам.
А.А. Карзинкин был также постоянным участников знаменитых "телешовских сред", о которых уже было сказано выше. Но «Среды» — далеко не единственное собрание людей культуры, в состав которого входил Александр Андреевич. С 1897 по 1908 год он состоял в совете Музея гигиены и санитарной техники. Кроме того, как человек разносторонних интересов, был в числе действительных членов Общества свободной эстетики. Существовавшее в 1907–1917 годах, общество это пыталось воплотить в жизнь витавшую тогда в воздухе идею о синтезе различных искусств, об одновременном «охвате» всех областей культуры — изобразительного искусства и литературы, архитектуры и музыки.
Александр Андреевич Карзинкин был в 1904–1912 годах членом попечительского совета городской художественной галереи имени братьев П.М. и С.М. Третьяковых, возглавлявшегося в этот период И.С. Остроуховым. Тут-то и пригодились Карзинкину знание живописи и умение разбираться в картинах, приобретенное им во время многочисленных визитов в отечественные и европейские галереи, да еще при покупке полотен современных живописцев. Через его руки прошло немало новых поступлений.
Абсолютно все современники в один голос говорят о необычайной доброте и деликатности Александра Андреевича. Ярчайший пример — ситуация с московским журналом «София», соиздателем которого Карзинкин стал в 1914 году. Издание это затеяли известный книгоиздатель К.Ф. Некрасов и искусствовед П.П. Муратов. Задачей его было изучение древнерусского искусства, иконописи в первую очередь. Разумеется, для издательского дела требовались немалые средства.
Вот что пишет Муратов:
«Карзинкин пожелал нам помочь. Он предложил К.Ф. Некрасову быть соиздателем, поставив только одно условие: чтобы никогда и ни при каких обстоятельствах имя его не было названо. Некрасов соблюл это условие».
Этот поступок выдает в Карзинкине не просто любителя научных знаний, но хорошего христианина. Несомненно, он стремился в жизни следовать евангельской заповеди: «Когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая".
Тот же П.П. Муратов дает Александру Андреевичу превосходную характеристику, относя его к числу не просто хороших, но лучших людей из тех, которые встретились в жизни Павла Павловича:
«Он был человеком редкой души в подлинном смысле этого слова. Не знаю ни в ком другом такого сочетания чувствительной деликатности, доброты, ласковости, скромности, благородства. Соединение в нем чистейших и драгоценнейших душевных качеств производило на меня и на других иной раз то гармоническое впечатление, которое заставляют испытывать художественные совершенства».
Как его отец и дед, как и прадед - сам основатель династии Андрей Сидорович Карзинкин, Александр Андреевич Карзинкин-младший был добрым христианином. Целый век представители семейства Карзинкиных были старостами храма Трёх Святителей на Кулишках, что находится на углу Хитровского и Малого Трёхсвятительского переулков.
Староста - должность не только почётная, но ответственная, хлопотная и затратная. И если кого регулярно выбирают старостой — выходит, заслужил признательность многими трудами. Церковный староста из своего кармана финансировал все строительные работы, следил за их выполнением. Он поддерживал в исправности как само здание, так и его внутреннее убранство: следил за наличием в храме лампад и подсвечников, за своевременным поновлением иконостаса, за пополнением ризницы и церковной утвари. Далеко не всякий мог занять пост старосты. Мало того, что им в подавляющем большинстве случаев оказывался человек состоятельный, обладающий хозяйственной сметкой. По действующим во второй половине 19 века правилам церковным старостой мог быть избран человек не моложе 25 лет, непременно грамотный; он не должен был состоять под судом или следствием; непозволительным делом в отношении кандидата в церковные старосты считалась и опека за расточительство; самое же главное — будущего старосту прихожане должны были знать как человека, всецело преданного христианской церкви. Карзинкины всегда подходили по всем параметрам…
В течение долгих десятилетий один император сменял на троне другого, отношения между властью и Церковью то улучшались, то ухудшались, трансформировалась система купеческого образования и самые взгляды купцов на общество — а Карзинкины по-прежнему оставались ктиторами церкви Трёх Святителей на Кулишках.
После революции
Данные о судьбе Карзинкиных после революции крайне скудны и неполны.
В 1918-1929 гг. Александр Андреевич работал в Историческом музее старшим помощником хранителя Отдела теоретического музееведения по разделу русской нумизматики.
В 1920 г. Александра Андреевича арестовали за распродажу на рынке монет из своей же коллекции.
В 1936 году посадили по доносу соседа. Скоро, однако, его, безнадежно больного, выпустили. Через три года он умер.
Его супруга Аделина Джури умерла в Москве в 1963 году. До 1947 года она работала педагогом-хореографом в Московском хореографическом училище. В 1945 году ей было присвоено звание Заслуженного деятеля искусств РСФСР.
Дочь Александра Андреевича и Аделины - Софья работала какое-то время (с 1935 по 1958 гг.) библиотекарем и библиографом в Институте мировой литературы им. А.М. Горького. Дата её смерти неизвестна.
А что же дом на бульваре?
После 1917 года здание было национализировано, хозяевам оставили лишь комнату. Потомки Телешовых живут в доме и в 21 веке. С 1981 года в доме также находится Московское городское отделение Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры.
А мы вернёмся по Подколокольному переулку с Хитровской площади. Будем мы при этом идти мимо земельного участка, принадлежавшего раньше Карзинкиным. Этот участок простирался вдоль нынешнего Подколокольного переулка до самой Хитровской площади. Сейчас на месте владения Карзинкиных находится современное здание.
Торцом это здание выходит на Хитровскую площадь с восточной стороны.
Сейчас в этом здании располагается Высшая школа экономики. Можно только позавидовать этому учебному заведению. Я не знаю другого учреждения, которому бы принадлежало в Москве столько зданий, причём в самых престижных местах города. Кстати, что-то забавное в этом есть, вдумайтесь: Высшая школа экономики на Хитровке...
Ну да Бог с ней, с экономикой. Продолжим про Хитровскую площадь.
Южную сторону площади, точнее - ту часть Подколокольного переулка, которая проходит вдоль площади с её южной стороны, мы уже исследовали в прошлый раз. С юга на площадь смотрят Дом-утюг и Дом Румянцева.
В следующих публикациях изучим, что есть интересного с северной и западной стороны.
Другие публикации об Ивановской горке читайте здесь: 1 , 2 , 3 , 4 , 5 , 6 , 7 , 8 , 9 , 10, 11, 12, 13.
Расписание моих пешеходных экскурсий по Москве смотрите здесь.
До встречи!